Игла и нить

– Очень внезапная любовь к барочному искусству, которая вспыхнула в тебе, как только ты узнала, что он живет в роскошном, мать его, особняке, – добавила Эффи.

Тетя чуть не поперхнулась морковным салатом.

– Эффи, дорогуша, пожалуйста, не произноси бранных слов за столом, – ласково попросила Селена.

– В этом доме бранные слова запрещены в принципе. – Тон тети был резким, как удар топора по дереву.

Эффи же тихонько засмеялась и как ни в чем не бывало потянулась за блюдом с картофелем.

Селене пришлось вмешаться.

– Чем вы занимались все лето?

– Мы были заняты, – коротко ответила тетя. – Из каждого дня мы пытались извлечь максимум пользы, не так ли, Анна?

Анна кивнула, чрезвычайно смущенная серостью их с тетей будней.

– Мы много занимались, а недавно Анна закончила работу над замечательной вышивкой, не правда ли?

Анна кивнула еще раз, чувствуя себя все хуже и хуже.

– Боже, какое это, должно быть, увлекательное занятие! – На щеках Эффи наконец показались ямочки. Однако в ее улыбке явно читался сарказм. – Не расскажешь о нем поподробнее?

Анна не знала, что ответить. Она чувствовала себя настолько маленькой и жалкой, насколько это вообще было возможно. По-видимому, никто из них не знал, что сказать, а потому над столом повисло неловкое молчание. Аттис тихонько присвистнул. Анна украдкой бросила на него мимолетный взгляд и заметила, что молодой человек, по-видимому, получал искреннее удовольствие от их совместного ужина. Казалось, ее унижение стало для него неплохим развлечением. Анна отвела глаза, однако по-прежнему видела перед собой только самодовольное лицо Аттиса, столь же иллюзорное, как дым от свечей.

– Картошка очень вкусная, – весело сказал молодой человек. – Скажите, на чем вы ее готовили?

– На оливковом масле, – резко ответила тетя.

Аттис откинулся на спинку стула и продолжил:

– Я часто слышу, как люди советуют жарить картошку на гусином жире. Но уверен, что только высококачественное оливковое масло обеспечит вам наилучший результат. Оливковое масло и картошка просто созданы друг для друга.

Тетя наградила молодого человека едва заметной улыбкой, явно против воли растроганная этой неприкрытой лестью.

– Вивьен, скажите, пожалуйста, кем вы работаете? – Аттис устремил на тетю все свое внимание.

Однако Анна заметила, что в глазах его плясал дьявольский огонек. Они были серыми и какими-то отрешенными, как осеннее небо, скрытыми в облаке густых темных бровей.

– Я работаю медсестрой, – скромно ответила тетя. Она всегда отвечала на этот вопрос в одной и той же манере. – Старшей медицинской сестрой в больнице при Королевском колледже Лондона.

– Ух ты. Вы, должно быть, спасли немало жизней. – Его ответ был настолько тривиальным способом угодить собеседнику, что Анна невольно закатила глаза.

Случайно поймав взгляд Эффи, девочка обнаружила у нее такую же реакцию на слова Аттиса.

– Я просто делаю что должно, – ответила тетя с ноткой благородства в голосе. – Однако подчас это довольно неблагодарное дело.

– Что ж, если мне когда-нибудь понадобится медицинская помощь, я знаю, к кому обратиться. Вы слышали, как говорят: картофель, обжаренный на оливковом масле, продлевает жизнь?

Тетя вопросительно посмотрела на молодого человека. У нее напрочь отсутствовало чувство юмора, и она не знала, что и думать. Впрочем, как и Анна.

Слегка прищурив глаза, тетя спросила:

– Вы к нам надолго?

– Куда она, туда и я. – Аттис кивнул на Эффи, которая слегка наморщила нос при этих словах молодого человека, однако на лице ее, как показалось Анне, мелькнула искренняя радость – впервые за все время их знакомства.

Значит, они были парой. Ну разумеется, они были парой! Анна легко могла представить, как Нью-Йорк падает к ногам этой молодой, красивой и бесшабашной парочки.

– Все равно тебе лучше было уехать из Нью-Йорка. – Эффи выразительно посмотрела на Аттиса.

– Это почему же? – спросила тетя, аккуратно кладя на тарелку вилку с ножом.

– Да просто Аттис навел порчу на моего бывшего. Тот его разозлил.

Тетя уронила вилку. Та со звоном упала на пол.

Мы не должны творить заклинаний без крайней на то необходимости.

– Эффи! – одернула дочь Селена.

– А что такого? – Эффи пожала плечами. – Не я же навела на него порчу.

– Он это заслужил, – отрезал Аттис.

Та толика расположения, которую тетя начала было испытывать к новому знакомому, вмиг иссякла и испарилась. Она оказалась права. Он был тем самым безнравственным негодяем, которого она подозревала в нем с самого начала. Казалось, тетю это даже обрадовало. Она была праведной в своем гневе и вновь ощутила твердую почву под ногами. Повернувшись к Аттису, она назидательно произнесла:

– Магия – это наш долг, а не игрушка.

У Анны все внутри сжалось от тетиных слов – слов, которые она слышала от нее столько раз. Но Эффи с Аттисом проповедь тети, скорее, позабавила. Анна с трудом могла представить, каково это: жить без страха и упрека, использовать магию по любому поводу и без…

– Какую именно порчу? – тихо спросила Анна.

Тетя резко повернула голову в ее сторону. Анна понимала, что, задавая подобный вопрос, навлекает на себя беду, но ее любопытство было сильнее страха.

Эффи наградила девочку легкой улыбкой за этот маленький акт непослушания.

– Скажем так: у парня вдруг появилась склонность к раздеванию в общественных местах. – Эффи засмеялась каким-то странным смехом, и Анна заметила, что теперь в темноте ее глаз будто засверкали молнии.

Аттис тихонько хмыкнул, опустив глаза в тарелку. Анна невольно засмеялась вместе с ними, но, взглянув на тетю, тут же вернула своему лицу прежнее сосредоточенное выражение.

– Анна, убери со стола тарелки, – приказала тетя резким тоном. – Пора подавать десерт.

Анна и не знала, что в слово «десерт» можно вложить столько ненависти.

Девочка проследовала за тетей на кухню. Та молча указала на десертные тарелки. Анна так же молча взяла их и направилась обратно в столовую. Но, выйдя из кухни, чуть не уронила всю стопку – в коридоре ее ждала Эффи. Она стояла, небрежно прислонившись к стене. Ее лицо было повернуто к свету, а черные волосы скрывала тень.

– Мы собираемся немного потусить. В клубе. Волшебном клубе. Ты с нами?