Игла и нить

Анне показалось, что его тон был даже холоднее, чем тон тетиного голоса.

Девушка, которую вначале Анна не заметила, была полной противоположностью Селены: бледная кожа, длинные черные волосы, лицо, полное теней, в отличие от лица матери, которая, казалось, умела рассеивать те же тени каким-то магическим образом. Выражение лица девушки было бесстрастным, и все же почему-то Анну не оставляло ощущение, будто она все время хмурится. Ее ровесница была одета в серый свитер нарочито большего размера, черные джинсы и кожаные ботинки. Взгляд тети задержался на их грязных подошвах. Уши девочки были проколоты в нескольких местах и утыканы маленькими серебряными колечками. Анна чувствовала себя до абсурда глупо в простой юбке и нежно-голубом кардигане.

– Эффи, ты уже большая девочка и вполне в состоянии представиться сама. Проходи в дом и перестань все усложнять. – Повернувшись к Анне, Селена закатила глаза.

– Приятно познакомиться, – выдавила из себя тетя.

– Взаимно, – сухо ответила Эффи.

Не вытирая ног, девушка переступила через порог. Тетя чуть не задохнулась от такой наглости.

Анна сделала шаг вперед и протянула девушке руку:

– Я Анна, приятно познакомиться.

Эффи посмотрела на протянутую руку, как будто ей предлагали цианид, затем сняла шляпу, набросила ее Анне на руку и с гордым видом прошла в дом.

– Не обращай внимания, она в ужасном настроении с самого приезда. Повздорила с таксистом. – Селена раздраженно всплеснула руками.

Анна тихонько засмеялась, не слишком уверенная в правильности такой реакции на слова Селены. Вновь повисла тишина. И гости, и хозяева дома взирали друг на друга с явным неодобрением.

– Так… Здесь чувствуется неловкость, – прогремел откуда-то сзади низкий мужской голос. – Все уже подружились?

В дверях возник молодой человек с двумя сумками в обеих руках. Его темные каштановые волосы торчали во все стороны, а на лице застыла ухмылка, не предвещавшая ничего хорошего. Тот самый таксист, с которым повздорила Эффи? Или снова один из любовников Селены? Он был в ее вкусе: высокий, загорелый, немного жуликоватый на вид, – но при этом выглядел как-то слишком молодо. Впрочем, у него было такое лицо, по которому очень трудно определить точный возраст. Казалось, его лицо останется таким же мальчишеским, даже когда сам он станет старым и седым.

– Понятно. Так давайте же обнимемся. – С этими словами незнакомец заключил тетю в крепкие объятия. Он был таким огромным, а тетя – такой щуплой, что казалось, будто его куртка поглотила ее целиком. Когда молодой человек наконец отпустил женщину, она выглядела слегка ошарашенной. Внезапно незнакомец протянул руку в формальном приветствии, как будто ничего не произошло. – Я Аттис[6 - Аттис — в древнегреческой мифологии прекрасный юноша, возлюбленный богини Кибелы (Деметры).]. А вы, должно быть, Вивьен. Наслышан, наслышан.

Он говорил, как какой-то кочевник, который за время своих странствий вобрал в себя различные говоры других народов: англичан, американцев, ирландцев и еще кого-то, чей язык был крайне мелодичным.

Аттис повернулся к Анне. Сделав всего один шаг, он оказался рядом с девочкой. Анна попятилась к перилам, опасаясь, что молодой человек попытается и ее заключить в свои медвежьи объятия. Аттис понимающе улыбнулся, обнажив свои немного неровные зубы, и уставился на Анну пронзительными серыми глазами:

– А ты, должно быть, Анна. – Молодой человек протянул руку, справедливо полагая, что девочка не горит желанием с ним обниматься.

Анна пожала протянутую ей руку и ощутила, как ее собственные холодные пальцы внезапно обдало чужим теплом. Девочка вдруг поняла, что смотрит куда угодно, только не в глаза своему новому знакомому.

– Да, меня зовут Анна. – Ответ получился немного дурацким.

Анна услышала, как позади нее фыркнула Эффи.

– Там в багажнике осталась еще одна сумка. Аттис, прошу тебя, будь джентльменом и занеси ее в дом. – Тон Селены был сардонически снисходительным. Видимо, все же не любовник.

– Всегда к вашим услугам, – ответил молодой человек с поклоном, в котором было столько же сарказма, сколько в словах Селены.

Он развернулся и шагнул обратно в темноту наступившего вечера.

Тетя тяжело выдохнула и резко повернулась к Селене:

– Кто это такой и почему он здесь? Я приготовила обед на четверых! Я не рассчитывала, что мне придется кормить еще какого-то тупого верзилу.

– О, это сын моих старых друзей. Он жил с нами в Нью-Йорке. Разве я не говорила?

– Это не объясняет главного: что этот молодой человек делает в моем доме и почему ты не сказала мне, что он приедет вместе с вами?

– Ну, он тоже возвращался в Лондон, а планы подростков вечно такие расплывчатые! Он собирался встретиться с кем-то, но встреча в итоге сорвалась… Ты знаешь, как оно бывает. Ну же, Вив, прояви милосердие. – Селена нежно погладила неподвижную тетину руку и улыбнулась. – Он может съесть мою порцию. Ты ведь в курсе, что я на диете. Мы же не хотим испортить всем вечер, не так ли?

Анна была почти уверена, что тетя тут же все отменит. Тетя много чего на дух не переносила, но больше всего терпеть не могла две вещи: сюрпризы и мужчин. Селена умудрилась пустить на порог тетиного дома и то и другое.

Однако тетя лишь судорожно выдохнула и сделала нетерпеливый жест рукой, предлагая Селене пройти в дом.

Селена тут же приняла это молчаливое приглашение и проследовала за тетей, на ходу подмигнув Анне. Что и говорить, Селена умела найти подход к тете гораздо лучше, чем Анна. Эффи рядом с Селеной не было. Анна принялась гадать, куда могла запропаститься дочка Селены, пока не заметила ее силуэт, мелькнувший в проеме двери, ведущей в гостиную. Эффи сначала с отвращением рассматривала вышивки на стене, а затем обратила внимание на фотографии на каминной полке. Анна наблюдала за ней с неподдельным интересом.

– А мне можно пройти в дом или тупым верзилам вход сюда воспрещен?

Аттис возник в проеме входной двери так неожиданно, что Анна чуть не подпрыгнула. Одним пальцем он держал на весу огромную сумку. Анна покраснела при мысли о том, что Аттис отлично расслышал, как тетя обозвала его «тупым верзилой», хотя это и было сказано очень тихо.

– Да-да, конечно проходи. Давай я тебе помогу. – С этими словами Анна попыталась забрать у Аттиса сумку, но поняла, что, не в силах управиться с ней, только загораживает дорогу. Метания Анны явно позабавили молодого человека. – Эффи уже там. – Девочка кивнула в сторону гостиной, а сама поспешила укрыться на кухне.

Как и тетю, Анну также выбило из колеи появление в их доме незваного гостя. Она не знала, что и думать об Эффи с Аттисом, но была почти уверена – и это разбивало ей сердце – в том, что они думали о ней: странная, глупая, ничем не примечательная.

Тетя раздраженно перекладывала в специальные блюда еду, которую, очевидно, считала безнадежно испорченной.

– Анна, займись-ка делом и усади гостей за стол. И не забудь положить приборы для еще одного гостя.

Вслед за Анной в столовую проследовала Селена. Стол был нарядным до ужаса: тарелки аккуратно сложены стопкой, серебро ярко сияло, свечи стояли по стойке смирно. Селена бросила на Анну испуганный взгляд, как будто стол был орудием пыток, с которым ее собирались ознакомить, и девочка не смогла сдержать смеха. Она вдруг поняла, что не смеялась уже очень давно. Селена провела пальцем по одной из свечей, и та зажглась ясным ярким пламенем. Она по очереди коснулась остальных свечей, бормоча себе под нос «Бибиди-бобиди-бу»[7 - Заклинание из песни феи-крестной в диснеевском мультфильме «Золушка» (1950).], пока все они не загорелись. Анна в восхищении следила за действиями Селены, но затем, поймав ее взгляд, покачала головой. Сейчас не время.

Дверь распахнулась, и в столовую вошла тетя, неся в руках блюдо с жареной картошкой. Пока тетя не видела, Селена повернулась к Анне и состроила преувеличенно испуганное лицо. Девочка постаралась скрыть заигравшую на губах улыбку и кинулась помогать тете. Однако сердце ее ликовало: по крайней мере, Селена видела в ней нечто большее – кого-то, кто был достоин хоть толики внимания.

Когда все расселись, тетя принялась раскладывать еду по тарелкам. За столом воцарилась напряженная тишина.

– Соус там. – Тетя ткнула в его сторону так яростно, что даже Эффи, которая все еще пребывала в отвратительном настроении, тут же схватила несчастный соусник.

Анна изучала свою сверстницу, бросая на нее редкие косые взгляды, пока передавала остальным гостям то или иное блюдо. Эффи казалась Анне очень эффектной. Ее красоту сложно было назвать классической, но тем не менее она была хороша собой в каком-то странном смысле, который Анне никак не удавалось ухватить. Возможно, именно это и поражало в Эффи – дикие игривые черты лица, рассеянный охотничий взгляд глубоко посаженных глаз, темные арки бровей, насмешливый изгиб полных губ. Анне показалось, что на щеках у девушки есть намек на ямочки, но с уверенностью сказать было сложно, поскольку Эффи пока ни разу не улыбнулась.

– Анна, расскажи о своей жизни. Ты с кем-нибудь встречаешься? Школа вот-вот начнется. Какие у тебя планы на этот учебный год? Ждешь каких-нибудь занятий с особым нетерпением? – Селена уставилась на Анну своими по-кошачьи мерцающими глазами.

Цвет их был не чисто-голубым, но с вкраплением фиолетового, что делало радужки ее глаз похожими на две маленькие галактики.

– Э-э-э… – только и смогла выдавить из себя Анна, ощущая дискомфорт от всеобщего к себе внимания. Что она могла рассказать о своей жизни? Протянуть еще год в аду под названием «школа» было бы уже неплохим достижением. Я ни с кем не встречаюсь и даже как-то не думала об этом. Через год я стану наузником, моя магия будет навеки связана, я продолжу жить под бдительным присмотром тети, пока в один прекрасный день не помру в полном одиночестве в доме, чьи стены будут сплошь завешаны жуткими вышивками. Анна заставила себя улыбнуться. – Мне интереснее было бы послушать про вас. Как там в Нью-Йорке?

– Ох, Нью-Йорк есть Нью-Йорк. – Селена всплеснула руками. – Жизнь там – сплошное удовольствие. Я боюсь, уже год, как мы не ели домашнюю еду, не так ли? Просто в Нью-Йорке столько отличных мест и интересных людей! Помните тот корейский ресторанчик? – Селена повернулась к Эффи и Аттису, совершенно забыв о том, что Анна так и не ответила ни на один ее вопрос. Девочка с облегчением выдохнула. – Там подавали одно блюдо из кусочков свиной брюшины с овощами…[8 - Скорее всего, Селена имеет в виду самгёпсаль, популярное блюдо корейской кухни. Оно представляет собой кусочки жирной свиной брюшины, не прошедшей маринования, не посыпанной специями, которые участники трапезы поджаривают на стоящем на столе гриле. Обычно самгёпсаль подается на ужин. Гарниром ему, как правило, служит салат или сырой чеснок. Но также мясо может подаваться и с овощами.] Так оно не то что таяло во рту, а заставляло все ваше тело таять от удовольствия, клянусь вам. Как там звали владельца этого ресторанчика?

– Чхве Минхо, – подсказал Аттис.

– Ах да, точно, Минхо. Я бы с удовольствием взяла его в Лондон, только чтобы вы могли попробовать его кухню. Уверена, он согласился бы сбежать вместе со мной, если бы я была понастойчивей.

– Где именно в Нью-Йорке вы жили? – Город был одним из мест, которые Анна мечтала посетить, если только удастся избежать участи, уготованной ей тетей.

– Какое-то время мы арендовали апартаменты в Ист-Виллидж[9 - Ист-Виллидж – район в Нижнем Манхэттене, на юге Ист-Сайда, считается символом ночной жизни Нью-Йорка и одним из его культурных центров.], а затем сняли домик на побережье. Я познакомилась с одним очаровательным джентльменом, который позволил нам пожить у него. Быть может, ты о нем даже слышала, он владеет фирмой «МакЭлсон и Фабер холдингс». – (Анна не могла взять в толк, откуда она могла слышать о каком-то американском магнате, и посмотрела на Селену пустым взглядом.) – Нас объединила любовь к барочному искусству.