Трое

– Второе: купите любое из судов в данном списке. – Он протянул ему листик бумаги, на котором были поименованы четыре судна-близнеца «Копарелли» с именами их владельцев и последним портом швартовки – информацию эту он получил в «Ллойде». – Давайте любую цену, которую запросят; мне нужно одно из них. Включите в нее ваш брокерский процент. И к 7 октября доставьте его в Хайфу. Там рассчитаете команду.

Папагополус с непроницаемым лицом поглощал шоколадный мусс. Положив ложечку, он надел очки в золотой оправе, чтобы прочитать список. Сложив листик, без комментариев положил его на стол.

Дикштейн протянул ему другой лист бумаги.

– Третье: купите вот это судно – «Копарелли». Но вы должны приобрести его в точно обусловленное время. Оно выйдет из Антверпена в воскресенье, 17 ноября. Мы должны получить его после того, как оно выйдет в море, и до того, как минует Гибралтар.

Папагополус с сомнением посмотрел на него.

– М-да…

– Подождите, дайте мне досказать остальное. Четвертое: в самом начале 1969 года вы продадите судно номер один, маленькое, и номер три, «Копарелли». Вы получите от меня сертификат, подтверждающий, что корабль номер два продан на металлолом. Перешлете его «Ллойду». И прикроете «Сейвил шипинг».

– То есть, вы хотите, чтобы судно исчезло без следа.

Дикштейн кивнул. Папагополус уловил самую суть дела и резал, как ножом.

– Как вы должны понимать, – продолжил он, – все это достаточно несложно, кроме покупки «Копарелли», когда корабль будет в море. Нормальная процедура приобретения судна носит следующий характер: в ходе переговоров достигается соглашение о цене и подписываются соответствующие документы. Судно ставят в сухой док для осмотра. Когда он кончается удовлетворительным результатом, подписываются документы, выплачиваются деньги, и новый владелец получает право вывести судно из сухого дока. Покупка судна, находящегося в море, носит исключительный характер.

– Но возможный.

– Да, возможный.

Дикштейн внимательно наблюдал за ним. Папагополус задумался с рассеянным взглядом: он уже пытался осмыслить проблему, что обнадеживало.

– На следующей день, после того как судно уйдет в море, мы можем начать переговоры и обговорить цену, назначить дату инспекции. Затем, пока судно будет в рейсе, мы можем сказать, что покупателю необходимо срочно потратить деньги, предположим, в связи с уплатой налогов. Продавец внесет страховой взнос на случай каких-то серьезных неполадок, которые могут обнаружиться после осмотра… хотя это его не должно беспокоить. Он беспокоится о своей репутации как владелец судна. Он даст железные гарантии, что его имущество будет в целости и сохранности доставлено в распоряжение нового владельца «Копарелли».

– Можете ли вы представить такую гарантию грузоотправителю, основанную на вашей репутации?

– Конечно. Но почему я должен ее давать?

Дикштейн посмотрел ему прямо в глаза:

– Могу обещать вам, что владелец груза претензий к вам предъявлять не будет.

Папагополус развел в сторону распростертые ладони.

– Не подлежит сомнению, что вы замышляете какое-то мошенничество. И я нужен вам в качестве респектабельного прикрытия. Что я еще могу сделать? Но, кроме того, вы требуете, чтобы я выложил на стол свою репутацию, предлагая верить вам на слово, что она не пострадает. Так?

– Да. Послушайте. Разрешите мне кое-что спросить у вас. Когда-то вы доверились израильтянам, помните?

– Конечно.

– Вы когда-нибудь сожалели об этом?

Папагополус улыбнулся, вспоминая добрые старые времена.

– Это было лучшее решение из всех, которые я когда-либо принимал.

– Так готовы ли вы снова поверить нам? – Дикштейн затаил дыхание.

– В то время я был готов и к потерям. Мне было… тридцать пять лет. То было веселое времечко. Я получил самое интригующее предложение за все двадцать лет. Черт побери, я согласен!

Дикштейн протянул ему руку над столиком. Папагополус пожал ее.

– Теперь детали, – сказал Дикштейн. – Откройте счет на «Сейвил шипинг» в вашем банке здесь. Как только будут получены средства, посольство сразу переведет их. Сообщите мне об этом, просто оставив письменную информацию в банке. Записку возьмет кто-нибудь из посольства. Если у нас возникнет необходимость встретиться и переговорить, воспользуемся теми же самыми телефонными номерами.

– Договорились.

– Я рад, что мы снова будем работать вместе.

Папагополус погрузился в задумчивость.

– Судно номер два – это судно-близнец «Копарелли», – пробормотал он. – Думаю, что догадываюсь, к чему вы клоните. Есть только одно, что мне хотелось бы узнать, хотя не сомневаюсь, что вы не скажете. Какой же, черт побери, груз на борту «Копарелли» – уран, что ли?

Петр Тюрин задумчиво посмотрел на «Копарелли» и пробормотал:

– Ну и старое же корыто.

Ростов не ответил. Они сидели во взятом напрокат «Форде» рядом с кардиффскими доками. Белки в Московском центре предупредили, что сегодня «Копарелли» пришвартуется именно здесь, и теперь они наблюдали, как проходила эта операция. Судну предстояло разгрузить фрахт строевого леса из Швеции и взять генеральный груз в виде небольших станков и хлопка, что должно занять несколько дней.

– По крайней мере, на эту развалюху никто не захочет покуситься, – пробормотал Тюрин больше для себя.

– Оно не так уж старо, – возразил Ростов.

Тюрин удивился; Ростов понял, что его беспокоит. Но Ростов постоянно удивлял его своей прозорливостью.

Дождило. Дождь в Уэльсе был самый пронизывающий и монотонный, чем по всей Англии, и куда холоднее. Петр Тюрин пребывал в тоске. В свое время он отслужил два года в военно-морском флоте. Это и еще плюс тот факт, что он специалист по радио и электронике, не оставило другого выбора, как оказаться на борту «Копарелли». Он не хотел опять уходить в море. Он терпеть не мог сырость, холод, корабельную пищу и строгую дисциплину на борту. В квартирке в Москве его ждала теплая уютная жена, и он скучал по ней.

Конечно, не могло быть и речи, чтобы он позволил себе отказаться перед Ростовым от задания.

– Мы подставим тебя на место радиста, но, в случае чего, у тебя должно быть свое оборудование, – сказал Ростов.

Тюрин постарался прикинуть, как все это будет организовано. В его обязанности, очевидно, будет входить найти радиста, трахнуть его по голове, кинуть в воду и, явившись на борт судна, сказать: «Я слышал, вам нужен новый радист». Но, скорее всего. Ростов придумает что-то поумнее, на то он и полковник.

Оживление на палубе стихло, и «Копарелли» вырубил двигатель. Шесть или семь матросов спустились по трапу, смеясь и перекрикиваясь, и направились в город.

– Проследи, в каком пабе они бросят якорь, Ник, – дал указание Ростов. Бунин вылез из машины и последовал за моряками.

Тюрин проводил его взглядом. Он решительно не мог разделить радостного возбуждения Ростова по поводу того, что операция успешно развивается. Они снова не имели представления, куда делся Дикштейн – хотя и не потеряли окончательно его следы. Ростов принял решение дать ему свободно действовать: он боялся, что слежка за Дикштейном спугнет его.

– Мы будем следить за «Копарелли», – сказал он, – и Дикштейн сам выйдет на нас.

Ясиф Хассан было заспорил с ним, но Ростов одержал верх. Тюрин, который абсолютно не испытывал желания принимать участие в обсуждении стратегических вопросов, подумал, что Ростов прав, хотя у него и нет больших оснований быть столь уверенным.

– Первым делом надо подружиться с командой, – прервал Ростов размышления Тюрина. – Ты радист. Ты получил небольшую травму на борту своего последнего судна «Рождественская роза» – сломал руку – и тебя оставили тут в Кардиффе до полного выздоровления. От хозяина судна ты получил приличную компенсацию. Ты неплохо проводил время, пока у тебя были деньги. Осторожно намекни, что хотел бы найти себе работу, когда деньги подойдут к концу. Ты должен выяснить две вещи: кто у них радист и когда собирается отходить судно.

– Ясно, – кивнул Тюрин, хотя до ясности было далеко. Вот как, например, взять и просто «подружиться» с командой?