На мельнице

Глубоко вздохнулъ Герасимъ, повернулся на бокъ и заснулъ. Часъ и другой прошелъ, – не просыпается Герасимъ.

Пришла Елена Тимофеевна, похлебать кое-чего принесла, стала мужа будить – не добудится. Дотронулась до руки, до головы, – а ужъ онъ холодный, окочен?ть усп?лъ. Т?ло-то вотъ оно, на кровати лежитъ, а душ?, какъ говорилъ Герасимъ, – «свобода пришла».

III.

Похоронили Герасима, и семья его осталась жить на мельниц?, у дяди Ивана. На мельниц? д?ла шли хорошо, съ барышомъ, поэтому Ивану не трудно было содержать дв? семьи, – свою и братнину, хотя за столъ садилось восемь душъ.

Братья жили въ достатк?, ни въ чемъ не нуждались, – было кое-что и залишнее. Была у нихъ тройка хорошихъ разгонныхъ лошадей, на вс?хъ сбруи съ наборомъ, сани троечныя, господскiя, съ хорошей полостью, была пара битюговъ рабочихъ, дв? коровы и мелкаго скота, и птицы достаточно.

И вещи хорошiя были у нихъ, золотыя, серебряныя, шубы енотовыя и всякаго платья и скарба достаточно. По-этому Иванъ не тужилъ, оставшись одинъ хозяиномъ, – над?ялся вс?хъ прокормить

Одно только смущало его, что мельница приходила въ ветхость, и Иванъ предвид?лъ то время, когда нельзя будетъ на ней работать.

И вотъ однажды, вскор? посл? похоронъ брата, запрягъ онъ въ тел?жку своего любимаго с?раго рысака и по?халъ къ Петру Селиверстовичу Глоткину, въ городъ.

Петръ Селиверстовичъ былъ еще нестарый челов?къ, л?тъ 43–45, и отличался, по временамъ, разными причудами. то откростъ конскiй заводъ, накупитъ дорогихъ лошадей, матокъ, потомъ вдругъ ему все надо?стъ, и конскiй заводъ идсть въ продажу за безц?нокъ, То начнетъ молочный скотъ разводить, масла выд?лывать, сыры варить, и опять все хозяйство рушится. Но при этомъ, тратя большiя деньги на заводы да сыроварни, – Петръ Селиверстовичъ отказывалъ своимъ арендаторамъ въ самомъ необходимомъ; братья не разъ уже говаривали ему о новой мельниц?, да все безъ толку.

Глоткинъ былъ дома, сид?лъ въ халат? въ своемъ кабинет? и говорилъ съ какимъ то усатымъ господиномъ. Ивана онъ принялъ ласково, посадилъ въ кресло, спросилъ, не хочетъ-ли чаю.

Иванъ поблагодарилъ и отказался.

– Ты, поди-ко, опять на счетъ мельницы? – спросилъ Глоткинъ.

– Совершенно в?рно, – отв?чалъ Иванъ, – потому всю плотину вымыло водой до материка, и сваи сгнили, совс?мъ не гожа мельница стала.

– А поправить, починить нельзя?

– Помилуйте, какая тамъ починка! Сваи нужно новыя, а прежде нужно м?сто расчистить, амбаръ разобрать, да и колеса поломались.

Петръ Селиверстовичъ задумался.

– Н?тъ, Иванъ, – сказалъ онъ, – не могу я мельницы строить. Мн?, вотъ, охота сколько денегъ стоитъ. Борзыхъ пару купилъ, отличныя, англiйскiя борзыя!..

– Да в?дь мельница-то, Петръ Селиверстовичъ, доходъ даетъ, а отъ борзыхъ вашихъ, кром? убытка, ничего!

– Ну, не скажи, – промолвилъ Глоткинъ важно, – хорошая охота большихъ денегъ стоитъ!