Awakers. Пробудители. Том 3

Том добрый и бесконечно терпеливый, показывает аккорды его же песен, которые раньше он видел только в экране планшета. Трой обхватывает гитару и физически ощущает полную охапку своей музыки в руках, это восхитительно вплоть до катарсиса и не поддаётся никакой логике.

– Блядь, – он запрокидывает голову и быстро растирает слезы рукавом нелюбимой кофты, боясь что Том неправильно всё поймет. Но Том всё понимает правильно.

– У меня тоже есть такие песни в плеере. Они не все грустные, но я от них все равно плачу.

Том показывает что-то из начальных Queen, заглавный сингл из последнего альбома Flashguns, который затёрли до дыр на радио, но из его плеера звучит как в первый раз; и только Томлину может прийти в голову плакать под Foster The People.

Трой вытряхивает из плеера Брэндона Флауэрса, который божится, что обязательно изменится, Sad Cassette, которые обещали, что вот эта песня была ошибкой, но всё равно поют её на каждом концерте, и The Kinks, конечно же The Kinks.

– Вот эта песня про удивительного кота, который дофига мудрый. Он познал смысл жизни, так что теперь просто сидит на дереве, ест и нихуя не делает. Но все его любят, потому что он тупо клёвый толстый кот. И таким ему хочется быть, – объясняет Трой, поглаживая «Фредди» на грифе.

– Звучит заманчиво, – соглашается Том.

– Когда вырасту, хочу быть вот таким котом.

– Вырастешь, – обещает Том.

– Но я женат на целой рок-группе, пока смерть не разлучит нас, так что…

Том добрый, терпеливый и может сидеть с ним вот так очень долго, показывать аккорды, говорить о песнях и пить кофе литрами.

Трой точно знает, что если достаточно долго быть мудаком, люди уходят.

– Не уходи больше, Томлин, ладно? Я ещё один развод в своей жизни не вынесу.

За час до рассвета Троя срубает в полусон поверх заправленной кровати, прямо в обнимку с гитарой. Том собирает посуду, шумит водой в ванной, щёлкает выключателями, а когда думает, что он уже совсем уснул садится рядом и долго гладит его по голове.

? ? ?

Они никогда не говорят про работу. Но Трой что-то ляпнул, а Сидни зацепился и отцепляться обратно не планирует.

– Да ладно, ты не обязан смотреть, – отмахивается Трой. – Каждый второй небось лезет со своими песнями.

– Мне правда интересно, – у Сидни выражение лица, как у профессора, которому очень нравится вести свой предмет, даже очки надевает перед тем, как запустить видео на планшете.

Они смотрят одно, два, три видео с выступлений Авэйкеров и потом ещё по просьбе Сидни «что-нибудь в акустике».

– Это где сессия? – уточняет он.

– Нигде. Дома записали. Ну просто.

Сид с удвоенным вниманием смотрит в экран, где Майк играет на гитаре, Трой поёт, и ничего больше не происходит.

– Это для нового альбома?

– Да нет, наверное. Не в ключе Авэйкеров.

Сидни нетерпеливо вздыхает, но молчит.

– Думаешь, стоит доработать и включить в альбом?

– Ничего не думаю, Трой, это твоя группа.

Он умолкает, вгрызаясь в ноготь. У Сидни что-то глубоко тёплое в глазах. Трой никогда не видел, чтобы кто-то так проникновенно слушал его песню.

– Вы двое – чистое золото. Хочу эту песню в своём плеере, – заключает он, продолжая упираться локтями в колени.

– Зачем тебе?

Сидни покусывает губу, будто подбирая слова.

– В ней есть потребность быть выслушанной. Я хочу выслушать.

? ? ?

По крайней мере в самый плохой день он помнит что где-то в этом мире в плеере Сидни Янга есть его песня.

? ? ?

А потом перед очередной сессией Майк заявляет:

– Трой не будет с вами разговаривать.

– Бережёт голос? – переспрашивает журналист.

– Нет, просто не хочет, – поясняет Эллиот и смеётся в ответ на немой вопрос в глазах «а что, так можно?» – Он Трой Гордон, не хочет значит не будет. Но спеть споёт.

На самом деле петь новое ещё страшнее, чем говорить. Но здесь он хотя бы слова знает правильно и не впадает в пассивно-агрессивный ступор. В итоге он такой отважный с Майком под боком, который с безупречной небрежностью перебирает его аккорды, а он поёт о том, по чему так сильно скучает в последнее время: про шампанское и посиделки в баре после шоу, про романтику, домашний уют и про Фредди, конечно же про Фредди.

– Ничего себе, – хлопают ведущие, – Похоже, у нас премьера в прямом эфире, – и быстренько переходят к главному. – Так, колись, Трой: кто такой Фредди? А как же Сидни Янг?

? ? ?

Он вспоминает последнюю ночь каникул в Испании. Он тогда нашёл в магазине наручную игрушку с помойным енотом, милую до безумия.

– Детский сад, – качает головой Сидни, но всё равно достает бумажник.

– Ты же в курсе, что я не бедствую, да? – напоминает Трой, но тот отмахивается:

– С меня не убудет.

Потом после позднего ужина они находят скамейку на опустевшей площади: Трой лежит на спине согнув колени и натянув зверя на руку болтает километры милой чуши, а под ухом Сид перебирает струны его гитары и шутит, что он словил приход от сладенького, потому что два «крема каталана на одного Троя Гордона – это что-то, что-что».

Трой переспрашивает от имени зверя, что конкретно означает «что-то, что-то». В самом деле интересно, что же, что же он такое, что у многократного победителя «лучшая песня года» не хватает слов. Но Сидни говорит «без комментариев» и просто сидит рядом, играет и поёт, наслаждаясь анонимностью, потому что кому придёт в голову искать Сидни Янга на центральной площади Мадрида в 3 часа ночи?

– Ну что ты, кот, петь-то будешь? – предлагает Сид.

Он отшучивается, что они только что разъели стоимость яхты на двоих, и он дышать-то с трудом может. Но потом поёт, конечно, всегда поёт, потому что петь это то же самое, что дышать – он не может не петь так долго.