БЖД

– Ишь ты! – восхитился жирдяй. – Выходит, зря я тебя в олигофрены определил, что ли? И фотку ссударей моментально в заповедник олигофренов запостил, и с латынью знаком, и упакован, как мальчик-мажор. А ну колись, ты идиот или наоборот?

– Я дурналист, – вздохнул Илюша. – И этим все сказано.

– Избегай штампов, щегол! Все о человеке сказать невозможно, даже об олигофрене из твиттера. А теперь пристраивай свою тощую жопу сюда, – толстяк кивнул в сторону скучавшего в углу хлипкого офисного кресла, – открывай уши и очень внимательно меня слушай! Повторять не буду, редакционный идиот должен все ловить с одного раза…

Дядя Мотя

Вернуться домой ему все-таки пришлось. Хотя и ненадолго, только для того, чтобы забрать ноутбук: всерьез работать с айпада было категорически неудобно. К тому же ноутбук, в отличие от модных эппловских гаджетов, подаренных родителями, был его собственный. Он купил его на деньги, полученные за подробное генеалогическое исследование семьи. Не своей, конечно же, а одного из приятелей. Исследование не выявило им дворянских предков, как они надеялись. Но гонорар честно заплатили. Любимый ноутбук был ему нужен и для выполнения задания Матвея Афанасьевича Эбербаума, который велел звать его дядей Мотей и пообещал, что Илюша, «если жидко не облажается на первом же уроке», сможет ночевать в редакции, пока не подыщет себе жилье.

Редакция, в сущности, представляла собой две почти пустые комнаты. В одной из них царил дядя Мотя, работавший одновременно за тремя ноутбуками, в другой стояло два потрепанных стола с покрытыми пылью компьютерами эпохи девяносто пятых виндов. Но главное – здесь же был диван, который, если Илюша таки не облажается, мог на ближайшие несколько недель стать его временным пристанищем.

– Писять будешь ходить во-он в ту дверь налево, – махнул дядя Мотя огромной ручищей в сторону коридора, соединявшего редакционные комнаты. – Там и покакаешь, там и помоешься, если что, душ имеется. Столоваться можешь у меня, я живу этажом ниже, щенячий корм и чистая миска найдутся…

– А кто еще здесь работает?, – поинтересовался Илюша, заинтригованный полнейшей безлюдностью редакции.

– Здесь я работаю, а еще – никто, – ответил дядя Мотя и ткнул пухлым безымянным пальцем на кнопку включения древнего компьютера. – О фрилансе слыхал, дитя четыреджи? – Загружаясь, компьютер натужно захрустел, словно больной артрозом дедок, которого заставили бежать марафон.

– Слыхал, – улыбнулся Илюша, – сам такой…

– Все вы нынче такие, – недовольно пробурчал дядя Мотя, – тролли сетевые…

Всего в редакции городского сайта новостей «Малая Невка», по его словам, работало тринадцать человек, причем большинство из них занимались не контентом сайта, а поиском рекламодателей. Контент, в основном, обеспечивал лично главред Матвей Афанасич и еще двое «быстрых разумом невтонов, способных отличить «порок» от «порога». Сайт был всеяден, как нахальный городской голубь, и не брезговал ничем. Новости о мировой политике, финансах, катастрофах безмятежно соседствовали с информацией о потерявшейся в центре города собачке или о лопнувшей трубе в квартире многодетного семейства.

– Посещаемость у нас тухлая, – объяснил неунывающий дядя Мотя, – а в этой гробнице, – он постучал по рубрике «Недвижимость» на экране, – вообще скоро могильные черви заведутся. А направление весьма перспективное, причем главным образом с точки зрения покушать немного денюжек… Так что вот тебе, пацан, пробное задание…

На первый взгляд, не так уж сложно, размышлял Илюша по дороге домой. Обойти по выданному Эбербаумом списку несколько старых домов в центре города, поговорить с жильцами, выяснить, не ошивались ли в последнее время поблизости странные личности, интересующиеся одинокими пенсионерами с большой жилплощадью…

– Тебе, как единственному наследничку риэлторской империи, да-да, не делай удивленную моську, – я твою родословную сразу прогуглил, – должно быть понятно, что спрашивать. Но особо не увлекайся, – наставлял дядя Мотя. – Подробный трактат на тридцать тыщ знаков мне тут ни к чему. Так, кратенько, логично, но с чувством. Ты можешь с чувством?

– Не знаю, – промямлил Илюша, пытаясь совладать с заедающей «клавой» раритетного компа.

– Можешь-можешь, – уверенно заявил дядя Мотя, – раз с семьей так лихо разосрался. Из-за чего разосрался-то, повод хоть стоящий был?

– Я папину машину разбил, – признался Илюша. – Вернее, не совсем папину и не совсем я…

– И не совсем разбил? – густым хохотом прервал его Матвей Афанасич.

– Машина как бы моя была, мне ее родители на день рождения подарили… Ну, я в клубе отмечал… Как бы с друзьями… Потом кататься поехали… – Во рту пересохло и опять появился отвратительный железистый привкус. – Я девушку за руль посадил, а она в столб въехала…

– Твоя, что ли девушка? – поинтересовался дядя Мотя.

– Ну, не совсем моя… То есть, я думал… А она…

– Ясно, – ухмыльнулся Матвей Афанасич. – Это он, это он, майне фройнд тестостерон. Пьяные были?

– Ну… Она да… И все остальные… А я и не пил… Я не пью почти. Спиртное не переношу… Тем более за рулем был…

– То есть, – принялся перечислять дядя Мотя, загибая пальцы, – ты, единственный трезвый, вез бухую компанию как бы друзей, посадил за руль не совсем твою девушку, тоже бухую, и она въехала в столб? Хоть не убили никого? Не покалечили?

– Нет, что вы! – Илюша взмок и вспомнил свой вязкий ужас, когда джип занесло на мокрой трассе, а он пытался вырвать управление у впавшей в пьяное буйство Полины. – Только машину разбили… В полицию попали…

– И что, родители из дома выставили?

– Я сам ушел. – Сказав это, Илюша вдруг отчетливо понял, что он действительно полный идиот. – Не из-за машины, – поспешно добавил он, – из-за девушки… Папа ее шалавой назвал и запретил встречаться… – Он растерянно замолчал.

– Интеллигентный человек твой батя, – радостно сказал Матвей Афанасич. – Ух, я бы на его месте! Хорошо, что я не на его месте, усек?

– Усек, – ему вдруг стало очень легко. Впервые с момента отвратительного семейного скандала он смог нормально вдохнуть. – Только мне домой все равно никак… Не могу я…

– А я тебе о чем толковал, птенец гнезда? Сгоняй за чистыми труселями и ноутбуком, скажи, что ты идиот, но нашел работу и хату. А жить здесь будешь, пока говно не выкипит…

– Спасибо…

Уже выйдя из редакции и направляясь домой за вещами, Илюша вдруг задумался – а откуда дядя Мотя узнал о его ссоре с родителями? Он ведь не говорил предполагаемому работодателю о своих семейных проблемах. Хотя, наверное, тот сам догадался, тем более что сразу по получении резюме с «дурналистом» проверил Илюшину «родословную» и аккаунт в соцсетях. Откуда дядя Мотя узнал о любимом ноутбуке – эта мысль даже не пришла в Илюшину голову…

Бабулькины игрульки

– Женщина она была интеллигентная, но с придурью. Знаете, из таких… В шляпке… В туфельках даже дома… Эээ… – Пожилая сухощавая соседка покрутила руками, пытаясь объяснить Илюше, что имеет в виду. – Все стихи, да мемуары, картиночки-вышивки, игрушечки-кружавчики… Не от мира сего была… Да… Хотя, – всполошилась она, – чего это я? Она же на старости лет совсем одна осталась, мужья померли, дочка погибла, а родни и не было никакой… Не дай бог до таких лет дожить, не дай бог… Но голова у нее ясная была! – с гордостью за покойную добавила Ольга Семеновна. – До самого конца ясная, как у молоденькой!

– Скажите, Ольга Семеновна, а в последние пару-тройку месяцев у Луизы Ионовны не было странных гостей? – Спросил Илюша и уточнил: – Которые бы ее здоровьем интересовались, наличием дальних родственников?

– Гостей? – озадачилась женщина. – Нет, молодой человек, гостей не было. Да и какие гости в ее-то годы! Ведь сто с лишним лет прожила, не шутка. Нынче столько не живут, – невпопад добавила она. – И родни никакой не было, это я точно вам говорю. Все померли, еще лет двадцать назад как померли, и семья, и друзья… Никого не осталось у бедняжки. Она говорила, в аккурат с тех пор начала игрушки собирать, чтобы занять себя чем-нибудь. Так и собирала… Когда меня нанимала ей по дому помогать, так уже вся квартира была в этих игрульках. Я как увидела – аж ошалела, ну, думаю, тут замаешься пыль вытирать… – переключилась на напевно-повествовательный тон Ольга Семеновна. – Но ничего, потихонечку-полегонечку, привыкла, это ведь не каждый день…

Перспективное направление расследования зашло в тупик. Из всех адресов, которые выдал Илюше дядя Мотя, только здесь, в огромной квартире на Васильевском острове, скончалась несколько недель назад пожилая одинокая бабуля. Илюша, почувствовавший азарт поиска, достучался до соседки, которая обихаживала умершую Луизу Ионовну Зубову в течение пятнадцати примерно лет. И вот – пустышка. Если бы к бабушке кто-нибудь приходил, Ольга Семеновна знала бы об этом. Подозревать в нехорошем саму Ольгу Семеновну было глупо: к чему ждать и пятнадцать лет терпеть капризы полуслепой болезной бабушки? Будь у соседки желание, она бы давно изыскала возможности захапать чужую квартиру. Но Илюша проверил, воспользовавшись связями отца: договоров пожизненной ренты Зубова не подписывала. Не было и завещания. Не было и дарственной. Вообще никаких документов.

– … ну и коробки с тряпьем и бумажками я успела на свалку вынести да сжечь, как она велела, чтоб, значит, никто чужой в ее жизни не копался. А потом-то дверь опечатали, так и нет тут никого, – донеслись до Илюши заключительные слова соседки. – Игрульки, небось, уже пылью, как мохом, заросли… Куда их теперь? Если только в музей, как та фифочка предложила, так это пока она договорится, пока новые хозяева поселятся…

– Что за «фифочка»? – встрепенулся Илюша, усыпленный певучим рассказом соседки.

– Так такая, – развела руками Ольга Семеновна. – Чумовая… Приходила днями, когда тут? Еще до того, как Параша в тайге Ванечку спасла, значит, до трехсотой серии… В среду, точно, в среду на той неделе! Забыла, как ее… На «вэ»… Волосы синие-фиолетовые, вся в кольцах-браслетах, гремит-звенит, накрашена, ногти черные… Жуть! А сама-то уже не молоденькая… Про Луизу Ионовну все спрашивала, вот вроде вас, когда померла, да есть ли родственники, да какая у нее была девичья фамилия… Игрульками очень заинтересовалась, я, говорит, искусствовед, могу коллекцию в музей определить…

– Имя помните? – перебил он бесконечный монолог. – А говорите, не было непонятных гостей! – не выдержав, укорил он соседку.

– Так, молодой человек, – лязгнул металлом голос Ольги Семеновны, – я хоть и не такая резвая, как некоторые, но в маразм еще не впала! Женщина эта приходила уже после смерти Луизы Ионовны, а не до, как вы спрашивали!

– Извините, – Илюша залился краской до самых корней волос. – Но все равно, вы имя ее помните? Мало ли что, мне проверить надо…

– Имя… Погодите молодой человек, имя, – забормотала себе под нос соседка. – А! Она же мне визитку свою оставила, если, говорит, что вспомните – позвоните, пожалуйста, и про игрульки звоните, в музей их надо… Сейчас-сейчас…

Ольга Семеновна скрылась в квартире и вернулась с профессионально сделанной визитной карточкой. На ней значилось: «Валерия Евгеньевна Жерехович, искусствовед, практикующая ведьма пятого уровня». Два электронных адреса, телефоны – мобильный и городской, номер «аськи», страницы в соцсетях… Ничего особенного.

Тупик, окончательно уверился Илюша. Полный тупик. Но данные с визитки на всякий случай переписал. Уже попрощавшись с Ольгой Семеновной, он вдруг неожиданно для самого себя спросил:

– А какая у Луизы Ионовны была девичья фамилия?

– Да что ж вы все, сговорились что ли! – всплеснула руками соседка. – Не помню я! Вроде, Ковалевская… Или нет. Кувалецкая? Вот ты память… Как-то на геометрию похоже… А! Кубаревская! Точно, Кубаревская!

Часть 2