Пурпурная сеть

Глава 10

Буэндиа работал с двумя помощниками, имена которых Элене никак не удавалось запомнить. Они действовали молча, уверенно и точно, предугадывая каждое указание судмедэксперта.

– Можно с уверенностью сказать, что это она, – сказал Элене Буэндиа. – Совпадает не только ушная раковина, но и все зафиксированные камерой телесные повреждения.

– Она очень страдала?

– Так, что трудно даже представить.

Элена надеялась, что девушка перестала что-либо чувствовать уже через несколько минут, но Буэндиа никогда не скрывал правду и даже не пытался ее смягчить.

– Сейчас я приведу сюда Даниэля.

– Думаешь, в этом есть смысл? – засомневался Буэндиа.

– Он смотрел, как ее убивают. Теперь пусть посмотрит на убитую.

* * *

На Даниэля надели медицинский костюм и маску, но куда его ведут, инспектор не сказала.

На анатомическом столе лежала девушка, и он сразу ее узнал, хотя она очень мало напоминала ту, что сидела на стуле в начале трансляции. Совсем молодая, лет восемнадцати-девятнадцати, не больше. Смуглая, наверное, испанка, но возможно, марокканка или латиноамериканка. На ее теле не осталось живого места: сплошные синяки, рубцы и рваные раны.

– Вот, полюбуйся! – Элена не выбирала выражений. – Ты заплатил, чтобы смотреть, как ее убивают. Руками потрогать не хочешь? Чтобы убедиться, что все по-настоящему.

Даниэль молчал, сжав зубы, чтобы они не стучали.

– Я не знал, – выговорил он наконец.

– Ты думал, это кино? «Снято!» – и все вскочили с мест: мертвые ожили, убийцы пошли пить кофе, операторы начали готовиться к следующему эпизоду. Но это не кино: мертвые как были мертвыми, так и остались, убийцы как были мразью, так и остались, и новых эпизодов не предвидится. По крайней мере, с ее участием.

– Я правда не знал. – Даниэль заплакал. В конце концов, он был всего лишь шестнадцатилетним мальчишкой.

– Ты все прекрасно знал. Теперь ты готов нам помочь, чтобы это не повторилось?

Он не мог выдавить ни слова, только кивнул.

* * *

– Я смотрел кое-какие видео Димаса, не целиком, только фрагменты по несколько секунд. Они очень популярны в даркнете: его самого и его стримы только и обсуждают на форумах. Я несколько месяцев выяснял, как с ними связаться, как подключиться к трансляции.

Она торопилась: пока парень в шоке, нужно было вытрясти из него побольше информации. Не для того, чтобы использовать ее против Даниэля, а чтобы, как она сама сказала, такое не повторилось.

– Почему ты хотел это увидеть? – Элена пыталась разобраться в мотивации не только Даниэля, но и Лукаса.

– Не знаю, мне нравится насилие. Нет, не насилие, в школе я никогда не лезу в драки, – скорее всех разнимаю. Я говорю о супернасилии. Оно меня притягивает, и я ничего не могу с собой поделать, это как наркотик.

– Ты впервые смотрел такую трансляцию?

– Впервые. Я смотрел много снафф-видео, но это всегда фейки. А у Димаса, говорят, все по-настоящему. И с испанцами.

– Который из них Димас? Тот, что с протезом на руке?

– Нет, другой, в мексиканской маске.

– Как ты с ним связался?

– С ним нельзя связаться, только с «Пурпурной Сетью». Я долго оставлял сообщения на разных форумах, и наконец мне ответили. Сначала были всякие разводы, и только потом со мной связался Ярум. У него уже все серьезно, он продает настоящие ссылки.

Марьяхо записывала каждое слово: ссылки на форумы, имя продавца, процесс покупки.

– Ярум… Ты не знаешь его настоящее имя?

– Нет, знаю только ник: Ярум.

– Где ты достал столько денег?

– Я немного поныл, мне сделали скидку, и я смог заплатить только половину: три тысячи. Часть я успел накопить, часть снял с маминой карты, часть взял у бабушки: она прячет купюры в банках из-под кофе, ставит их в кладовку, а потом забывает.

– Как ты купил биткоины?

– Ярум помог. За десять процентов комиссии. Где он берет биткоины, я не знаю. Он сказал, что помогает мне только потому, что я больной, невменяемый, а для него это просто грошовая сделка. Он все время твердил, что я извращенец и что мне надо позволить убить себя в прямом эфире. Но я мечтал увидеть Димаса, и его оскорбления меня не задевали.

– Ты с ним встречался?

– Да, мы виделись два раза. На вокзале Аточа, в зимнем саду.

Марьяхо задала еще много вопросов, пятьдесят или шестьдесят. Некоторые из них Элена вообще не поняла: сплошные пароли, коды доступа, ключевые слова. Наконец хакерша решила, что узнала достаточно.

– Теперь у меня есть все, что нужно. Если будут еще вопросы, я тебя вызову. Элена, я пошла к себе.

Элена осталась наедине с Даниэлем и отключила камеру, которая одновременно вела запись допроса и транслировала его на экран для других сотрудников ОКА.

– Ты когда-нибудь видел лицо Димаса?

– Нет, он всегда в маске.

– А этого парня ты когда-нибудь видел?

Элена показала Даниэлю фотографию Лукаса. Тот единственный кадр, который у нее остался. На видео, где Лукас готовился истязать девушку, в какой-то момент он подошел к камере так близко, что занял собой почти весь экран, и Элена сделала снимок. Тогда она еще не представляла, что увидит дальше. Продолжение ее парализовало. Она не смогла сохранить другие кадры, которые сейчас пригодились бы следствию. Прежде чем ответить, Даниэль внимательно вгляделся в фотографию на экране ее телефона.

– Нет, никогда.

Элена сразу убрала телефон, боясь, что о фотографии кто-нибудь узнает.

– Отец меня не простит, – вдруг сказал Даниэль и заплакал.

– Мне хотелось бы тебе соврать, но не получится: он действительно, скорее всего, не сможет.