Сын охотника на медведей

– Пусть мой брат его свяжет. Виннету станет на его место.

Флинт шошона был поднят с земли и заброшен на плечо; «часовой» снова занял свое место и продолжил патрулирование. Издалека едва ли можно было догадаться о подмене. Это был очень дерзкий, но необходимый шаг. Между тем Шеттерхэнд подобрался к палатке вождя и попытался слегка приподнять край ее полотна, чтобы заглянуть внутрь, но оно оказалось натянутым очень туго, сначала нужно было развязать веревку, которой холст крепился к шесту.

Но делать это надо так, чтобы изнутри ничего не заметили, иначе все пропало! И Шеттерхэнду это удалось. Прижавшись как можно плотнее к земле, охотник, наконец, тихо приподнял край жестко натянутого полотна.

То, что он увидел, весьма его удивило. Внутри палатки не было не только пленников, но и ни одного воина-шошона. Один лишь вождь, развалившись на бизоньей шкуре, курил издающий острый запах кинникинник – смесь табака и кожицы ивы либо листьев дикой конопли – и спокойно наблюдал через полуоткрытый вход в вигвам за оживленной сценой, разыгравшейся у костра. Олд Шеттерхэнд оказался у него за спиной.

Он точно знал, что нужно делать дальше, но все же сначала хотел получить согласие апача на это. Потому он опустил полотно, отвернулся от палатки, выдернул травяной стебель и зажал его между двумя большими пальцами описанным ранее способом.

Послышался легкий стрекот.

– Тхо-инг-каи![79 - Сверчок поет! (пер. авт.)] – донеслось от костра, где сидели шошоны.

Если бы говоривший знал, что это за сверчок! Стрекот послужил для Виннету сигналом приблизиться. Апач и в этот напряженный момент не изменил себе – в его движениях не было никакой суеты и торопливости, и вскоре он оказался в тени палатки, где стал невидимым для глаз шошонов. Положив ружье на траву, он лег на землю и через мгновение был уже возле вигвама.

– Зачем мой брат зовет меня? – спросил он шепотом.

– Я знаю, что надо делать, но хочу получить твое согласие на это, – ответил Шеттерхэнд. – Пленников в палатке нет.

– Это плохо. Нам придется вернуться назад, а потом заглянуть в другие палатки.

– Может быть, это и не понадобится, ведь там сидит Токви-тей, Черный Олень.

– Уфф! Сам вождь! Он один?

– Да.

– Тогда нам не нужно искать пленников!

– Мой брат читает мои мысли. Если мы возьмем в плен вождя, то вынудим шошонов освободить Толстяка Джемми и Хромого Фрэнка.

– Мой брат прав. Могут ли шошоны у костра заглянуть в палатку?

– Да! Но свет огня не достигает того места у нее, где находимся мы.

– И все же они сразу заметят, что их – вождя там больше нет.

– Они решат, что он пересел в тень. Пусть мой брат Виннету приготовится помочь мне, если моя первая попытка не удастся.

Все это было сказано настолько тихо, что внутри палатки не было слышно даже отзвуков разговора.

Виннету бесшумно, медленно приподнял полотно настолько, чтобы Олд Шеттерхэнд, который словно прилип к земле, мог заползти внутрь палатки. Отважный охотник проделал это так мастерски, что Черный Олень и ухом не повел.

Итак, Шеттерхэнд находился в палатке. Апач на полкорпуса тоже просунулся за ним, чтобы при необходимости мгновенно прийти на выручку. Шеттерхэнд вытянул вперед руку. Теперь он мог достать шошона. И…

Короткий, сокрушительной силы удар ребром ладони по шее, и Черный Олень выронил трубку, его руки судорожно взметнулись в воздух, словно пытаясь зацепиться за него, а потом безжизненно повисли, и вождь повалился на бок. Казалось, он больше не дышал.

Олд Шеттерхэнд быстро оттащил тело в тень, уложил его на шкуры, после чего выполз из палатки, вытянув за собой вождя.

– Удалось! – обрадованно шепнул Виннету. – Мой белый брат обладает силой медведя. Но как мы его унесем? Нам нужно вынести его и не забыть «погасить» наши следы.

– Это не так-то просто.

– И что будем делать с часовым, которого мы связали?

– Прихватим с собой. Чем больше шошонов окажется у нас в руках, тем скорее краснокожие выдадут своих пленников.

– Тогда мой брат понесет вождя, а Виннету – другого шошона. Мы, конечно, не сможем замести следы, придется вернуться сюда еще раз.

– Но так мы потеряем слишком много времени, а…

Белый охотник замолчал. Произошло нечто такое, что положило быстрый конец всем их размышлениям – раздался громкий, пронзительный крик.

– Тигув-их, тигув-их![80 - Враги, враги! (пер. авт.).] – кричал чей-то голос.

– Часовой очнулся. Быстро! Вперед! – проговорил Шеттерхэнд. – Берем его и уходим!

Виннету уже летел огромными прыжками к тому месту, где лежал связанный шошон, легко подхватил его и мгновенно исчез из виду.

В этот же миг Олд Шеттерхэнд в очередной раз подтвердил свою репутацию лучшего из вестменов. Несмотря на опасность, он все же на несколько мгновений задержался за палаткой. Вытащив веточки, которые он сломал заранее, охотник снова приподнял полотно вигвама и воткнул их в землю внутри палатки так, что они скрестились, напоминая рогатку. Лишь после этого он взвалил на плечи вождя и поспешил с ним прочь.

Шошоны сидели у костра очень близко от огня. Их ослепленные ярким светом глаза, как и предполагал Шеттерхэнд, не сразу смогли разглядеть что-то в непроглядной темноте. Индейцы вскочили сразу же, но сколько ни пытались всмотреться в ночь, ничего не увидели. К тому же они не могли толком понять, откуда именно прозвучал этот сдавленный крик. Это замешательство и позволило Виннету и Олд Шеттерхэнду беспрепятственно ускользнуть.

На обратном пути апач поневоле остановился, он был уже не в силах затыкать шошону рот. Пленнику не удалось еще раз позвать на помощь, но он все же так громко стонал, что Виннету пришлось сдавить ему горло рукой.

– Черт возьми, кого вы это принесли? – удивился Длинный Дэви, когда оба разведчика сбросили свою ношу на землю.

– Заложников, – ответил Шеттерхэнд. – Быстро заткните им рты кляпами, а вождя свяжите.

– Вождя? Вы шутите, сэр?

– Нет, это он, не сомневайтесь!

– Heavens! Вот это да! Об этом еще долго будут рассказывать повсюду! Черный Олень похищен прямо под носами своих воинов! На такое способны действительно лишь Олд Шеттерхэнд и Виннету.

– Не тратьте время на болтовню! Нам надо спешить наверх, к вершине, где остались наши лошади.

– Моему брату не нужно спешить, – возразил апач. – Отсюда лучше, чем сверху, будет видно, что предпримут шошоны.

– Виннету прав, – признал Шеттерхэнд. – Шошонам и в голову не взбредет заявиться сюда, пока они не знают, с кем имеют дело и сколько нас. Они ограничатся тем, что закрепятся в лагере. Лишь на рассвете они, возможно, что-нибудь предпримут.

– Виннету позаботится о том, чтобы у них не хватило мужества оставить лагерь.

Вождь апачей вытащил свой револьвер и опустил ствол низко к земле. Шеттерхэнд сразу же догадался, что он задумал.

– Постой! – предостерег он друга. – Шошоны не должны видеть пламя выстрела, иначе они догадаются, где мы. Господа, подайте сюда ваши куртки и пиджаки! Я думаю, что это их обманет.

Длинный Дэви снял свой резиновый плащ, остальные также выполнили просьбу Олд Шеттерхэнда. Потом они развернули свою одежду и держали ее в руках так, чтобы со стороны лагеря она закрывала огонь выстрелов, как своеобразная ширма. Виннету два раза спустил курок. Как только грохнули выстрелы, наполнившие своим гулким эхом всю долину, шошоны ответили леденящим душу воем.