У людей нет кличек

– Я обещаю, Франко. Я обещаю, – после этих слов он поцеловал меня. Я хотела, но не ожидала. Неуклюже дёрнулась, но не отстранилась. Я стояла, как околдованная, в надежде, что он никогда не остановится, но Франко отошёл от меня через несколько секунд.

– Тогда увидимся ещё, – сказал он, стирая со своих губ мою помаду, и ушёл к машине, в которой за рулём его ждал другой человек.

***

Оливер так и стоял посреди парковки. Он выглядел недовольным и взволнованным.

– Ты что так долго? Кто это? – он кивнул на машину, выезжающую на дорогу.

– Один мой хороший друг.

– Хороший друг? – конечно, он не видел нас, но я знала, что он не поверил.– Хорошо, Малена. Тогда поехали?

– Куда? – я всё ещё следила за отдаляющимися красными фарами, не испытывая никакого стыда. Всё ещё была под впечатлением недавнего нежданного сближения.

– Я отвезу тебя домой.

***

Дома свет не горел, я думала, что бабушка спит, но стоило мне скинуть туфли в коридоре, как она вышла из своей комнаты, в халате и с зелёной маской на лице.

– Ты чего не спишь?

– Не спалось, – она улыбалась, изучала меня с ног до головы.– Как вечер прошёл?

– Хорошо, – я не смотрела ей в глаза, она приняла это за стеснение, но я просто не хотела, чтобы она разглядела ложь.

– Целовались?

– Что? – она засмеялась, я тоже.– Нет, боже, упаси!

– Всё в порядке, – бабушка протянула руку, погладила меня по волосам.– Я же вижу, что помада смазана. Когда-то это должно было произойти. Вчера, завтра, год спустя или в сегодняшнюю пятничную ночь, – она выглядела счастливой, думала, что её план удался. А затем, стирая маску салфеткой, сказала: « Я поставлю чайник», – и исчезла в дверном проёме нашей маленькой кухни.

АВГУСТ

С того дня я хранила эту тайну как можно тщательней. Не упоминала Франко в своих дневниках, говорила с бабушкой об Оливере, с которым мы так и не встретились больше. Наверняка он заметила то же, что и бабушка в ту ночь.

– Я так рада, что ты счастлива, – я улыбалась ей, ведь действительно за долгое время была по-настоящему счастливой.

С Франко мы виделись по утрам, по вечерам и по ночам. Чаще всего по ночам. Я выбиралась из дома, со всех ног бежала к парку, чтобы вновь услышать его голос и то, что он пытался внушить мне.

– Разве ты не хочешь жить так, как я? – спрашивал он, когда мы лежали под каким-то деревом. Несмотря на тьму, я не боялась. Франко говорил, что страх создали параноики, это самовнушение и здоровым людям нечего бояться. Мы не умрём, пока не станем одержимыми страхом и сомнениями.

– Хочу, – отвечала я, хоть и не знала, как и где он живёт. Мне нравилась та иллюзия, которой он подкармливал меня изо дня в день. Мне казалось, что он знает всё. Его уверенность передавалась мне.

– Но тебя что-то останавливает.– Он говорил об этих самых сомнениях. Франко твердил, что они не дают нам вкусить жизнь и совершать то, что мы хотим и что должны сделать. Это ограничение. Никто не должен был сомневаться. Ни в чём. Ни в нём, ни в его словах.

– Я, правда, не знаю, что именно…

Бывало, он пропадал на несколько дней. И бывало, возвращался и стучал в моё окно посреди ночи.

– Собирайся, – сказал он однажды, когда я отворила окно.

– Куда?

– Хочу показать тебе, где я живу.

Я собиралась, пока он курил рядом с деревом. Судорожно расчёсывала волосы, искала нужный наряд, хотя он всегда говорил, что одежда ничего не значит. Это просто тряпка, выполняющая свою миссию. Но мне всё равно хотелось выглядеть лучше с каждым разом, когда он видел меня. К слову, на тот момент, он ещё ни разу не прикоснулся ко мне, больше ни разу не поцеловал.

Я вылезла через окно, осторожно закрыла за собой форточку. Он взял меня за руку, выбросил окурок на соседский газон и мы быстро пошли вперёд, почти бегом. Он тянул меня за руку, а меня захватывали эмоции.

Тот самый трейлерный парк, в который я приходила. На этот раз не пустынный и безлюдный. Я увидела небольшие, но яркие язычки костра ещё издали. Мельтешащие в темноте силуэты, свет в окнах. Музыки не было, а может её просто перебивали разговоры. Франко встал позади меня, положил свою голову на мою, и повёл вперёд, сквозь странную, незнакомую мне толпу. Я чувствовала секундную панику, но его руки на талии словно заставляли поверить, что всё будет хорошо. И на самом деле, мой страх перед этими людьми был напрасным. Они все были такими же, как я. И такими же, как он.

Именно в эту ночь он попытался познакомить меня с остальными.

– Это Малена, – гордо сказал он, подталкивая меня вперёд. От огня несло жаром, я руками перебирала подол юбки.– Она хочет стать частью нас всех, – я не до конца понимала, о чём он, я просто осматривала каждое изучающее меня лицо. Много женщин, в основном мои ровесницы, девушки постарше, но ненамного. Были и мужчины, одному мальчишке даже десяти на вид не исполнилось. Я смотрела на их одежду, что мало отличалась от одежды Франко, смотрела на их волосы, сальные, зализанные, распущенные. А потом я видела эту безмятежность на лицах, спокойствие, отстранённость и дружелюбие. Это то, что заставило меня поверить Франко ещё больше.– Мы отказались от всего. От всех этих человеческих бессмысленных ценностей. Мы отказались от всего, что могло ограничить наше мышление. Мы отказались от стереотипов и страхов, от проблем и лишних мыслей, от денег, которые заставляют нас хотеть большего, которые убивают в нас личности. Малена, – он обошёл меня, приложил ладони к щекам, пока мы были окружены толпой, – мы счастливы, потому что мы те, кто мы есть. Мы не живём по чужим правилам, не испытываем зависти и ненависти. Мы любим друг друга, мы уважаем друг друга. И мы помогаем друг другу обрести себя, – и он вновь поцеловал меня, все вокруг заахали, кто-то смеялся, не злобно, а наоборот, словно от радости.

Кто-то касался моей спины, кто-то сидел у самых ног, я помню, как сжалась в тот момент, когда чья-то рука скользнула вверх, под юбку. Я не видела, кто это был, потому что Франко всё ещё держал меня, всё ещё целовал меня. И мне не было противно от того, что я чувствовала вокруг запах пота, чего-то подгорелого, чего-то гнилого. Мне не было противно от того, что руки у него были грязные, щетина колола, и он больно кусал мои губы, словно пытался оторвать кожу. Нервный вздох, когда он отстранился, вновь заговорил, будто понимал, что я без ума от него и его голоса.

– Ты хотела начать жить. Хотела обрести себя так же, как обрёл я. И каждый из этих людей, – он возвёл руку, все подняли взгляды к его пальцам.– Каждый. Каждый готов помочь тебе, принять тебя такой, какая ты есть. Тебе не нужно будет меняться ради того, чтобы удовлетворить чьи-то ожидания. Тебе лишь нужно будет сбросить все те цепи, которые на тебя возвело общество.

– К чёрту общество! – крикнул кто-то из толпы и все засмеялись. Франко улыбнулся, я повторила за ним.

– Ты согласна, – он встал на колено. Всё это мне напоминало грязный, своеобразный спектакль, – стать частью нашей семьи? Ты согласна, – он взял меня за руки, я дрожала. Когда вспоминаю сейчас, становится стыдно от того, что меня смогли обдурить всего парой брошенных фраз и парой коротких поцелуев, – стать частью меня, Малена? – он ждал ответа. Все ждали ответа. Молчали. Словно волновались, словно хотели, чтобы я осталась, хотя они видели меня пару минут.

– Да.

Я ответила и все запрыгали, какая-то девчонка схватила меня и закружила на месте. Мы смеялись, кружились, огонь мелькал перед глазами. На деревянном столике лежала длинная картонка, на которой были куски обжаренного мяса и порезанная огромными кусками картошка. Всё казалось весёлым, не тем, что нужно воспринимать всерьёз или волноваться. Хотелось бы написать, что я была одной из тех, кто что-то заподозрил или не повёлся на данную фальшь, но я не была. Я лишь хотела слышать то, что он говорит, эти заветные для меня слова и фразы, желанные до такой степени, что они затуманили мою голову.

В ту ночь все были не в себе, и я не могла понять почему. У них не было алкоголя, алкоголь стоил денег, но люди вокруг продолжали смеяться, танцевать, несколько человек громко пели и хлопали в ладоши. Франко отвёл меня в один из трейлеров. Света там не было, стояли лишь свечи. Потом я узнала, что они всегда используют свечи, когда темнеет. На полу лежал твёрдый матрас, много старых одеял, которые они вытаскивали из мусорных контейнеров. Когда я села на них, то помню, что вспомнила о бабушке, о том, что она может заглянуть в мою комнату, почувствовать моё отсутствие. Без лишних слов Франко сел рядом и именно тогда произошёл мой первый раз. В старом трейлере, на грязных одеялах и в полутьме.

После всего этого он отвёл меня домой, было тяжело идти, ноги немного дрожали, тошнило, но я не подавала виду. Не зацикливалась на боли. Влезла обратно в своё окно, он помахал мне рукой и ушёл. Словно испарился, ведь когда я выглянула, чтобы посмотреть ему вслед, Франко нигде не было.

***

Я опишу, как это место выглядело днём. На следующий день я вернулась туда, боялась лишь того, что никого не застану, но мои страхи были напрасными. Я не нашла только Франко.

Серые трейлеры, повалившиеся, где-то не было окон, где-то были. Вдоль них протянуты верёвки, на них сушилась одежда, рядом стояло ржавое ведро с грязной водой. Деревянный стол пустой, остатки костра.

– Где Франко? – спросила я у девушки, что закружила меня прошлой ночью.

На её голове тонкие русые косы. Большой цветастый платок, коих у моей бабушки были тысячи, повязан на бёдрах вместо юбки. Грудь прикрывала белая пятнистая ткань, тугой узел меж лопаток. Всё тело в веснушках, всё лицо.

– Он ушёл.

– Куда?

– Он сказал, что достанет нам еду и вернётся, – я собиралась уйти, но внутри меня заиграла какая-то бессмысленная ревность.