– Вы слышали, что она ему сказала?
– Нет, – ответила Дотти. – Они были в кабинете, и я не хотела мешать.
Она продолжила, кое-что припомнив:
– Через неделю после разговора он позвонил по телефону, но она велела сказать, что ее нет. Это, должно быть, была суббота, потому что днем я была дома. Помню, что в тот день ей еще дважды звонили, и она оба раза не подходила к телефону.
– Вам это не показалось странным?
– Тогда – нет, – ответила Дотти. – Кажется, дело было в феврале. Помню, я почувствовала облегчение, когда она больше не захотела встречаться с Марком.
– Она с ним поссорилась?
Дотти пожала плечами.
– Все, что я знаю, это то, что она его возненавидела. Начала с того, что проводила с ним все свободное время, а кончила ненавистью.
– Эта ненависть из разряда тех, когда девушка готова стереть в порошок парня, потому что он не зовет ее погулять?
Дотти откинулась на спинку стула и строго посмотрела на Лену. Кажется, она догадалась, что разговор с ней затеян не для того, чтобы обелить Дженни, а чтобы выявить ее вину.
Лена повторила вопрос.
– Нет, – резко ответила Дотти. – Конечно, нет.
– Вы уверены?
– Примерно в это время его арестовали, – сказала Дотти; видимо, она почувствовала себя увереннее, напомнив о криминальном проступке Марка. – За нападение. Он напал на свою сестру.
Джеффри обругал себя за то, что не проверил это раньше. Снял телефонную трубку и набрал номер Марлы.
– Да? – сказала Марла.
– Принеси мне дело, – вполголоса произнес Джеффри. – Дело Марка Паттерсона.
– Вчерашнего подростка?
– Да.
– Сейчас, – сказала она и повесила трубку.
Когда Джеффри снова взглянул на комнату переговоров, атмосфера там резко изменилась. Дотти Уивер сидела, сердито сжав губы.
– Может, хотите что-нибудь выпить? – спросила ее Лена.
– Нет, спасибо.
– Вы знали, что в прошлом году ваша дочь повредила руку?
Дотти удивилась и спросила у Сары:
– Она что же, обращалась к вам без меня?
– Нет, – ответила Сара.
Она сердилась, но не на Дотти Уивер.
Лена усилила давление.
– Ваша дочь интересовалась культурой Африки или Ближнего Востока?
Дотти непонимающе покачала головой.
– Конечно, нет. А в чем дело? К чему все эти вопросы?
– Дотти, может, сделаем перерыв? – спросила Сара.
Лена, поерзав на стуле, продолжила вопросы.
– У вашей дочери был усталостный перелом в тазовом поясе, миссис Уивер. Вы знали об этом?
Дотти безмолвно пошевелила губами.
– Вероятно, ее изнасиловали, – сказала Лена; сделала паузу и потом ровным голосом добавила: – Грубо изнасиловали.
– Я не… – Дотти повернулась к Саре, а потом снова к Лене. – Я не понимаю.
– А как насчет шрамов на ее руках и ногах? – продолжила Лена. – Почему они появились? Зачем ваша дочь резала себя?
– Резала себя? – поразилась Дотти. – О чем вы говорите?
– На всем ее теле были порезы. Судя по всему, она их сама себе наносила. Как получилось, что вы о них не знали?
– Я не видела ее обнаженной, – сказала Дотти. – И одежду она носила закрытую. Я никогда…
Лена прервала ее.
– Вы знали, что полгода назад она перенесла операцию?
– Операцию? – переспросила Дотти. – Да что вы такое говорите?
– Не операцию, – вмешалась Сара и положила ладонь на руку Дотти. – Дотти, когда я осматривала Дженни…
Лена открыла папку с делом и бросила через стол фотографию, потом еще одну. Со своего места Джеффри не видел, какие это фотографии, но понимал по выражению лица Дотти, на что в данный момент смотрит мать.
– О господи, девочка моя!
Дотти прижала ко рту руку.