Кузены

Если бы Абрахам Стори не позаботился заранее о деньгах на образование детей, они могли бы и вовсе не окончить колледж. Однако потом все четверо оказались предоставлены сами себе. Сперва они то и дело пытались восстановить отношения с Милдред, осаждали Дональда Кэмдена, но тот лишь время от времени отвечал по электронной почте, что решение остается неизменным. Они посылали приглашения на свои свадьбы, извещения о рождении детей… Даже ездили по очереди на Чаячий остров, где по-прежнему живет бабушка, однако она так и не согласилась ни встречаться, ни говорить с ними. В детстве я часто представляла, как она однажды появится у нас дома, рассыпая меха и драгоценности, и объявит, что пришла за мной, названной в ее честь. Мы отправимся в магазин игрушек, и там она накупит мне всего, чего я только пожелаю, а в придачу вручит мешок денег для родителей.

Уверена, маме тоже представлялось что-то подобное. Иначе зачем награждать девочку, родившуюся в двадцать первом веке, имечком Милдред? Однако бабушка, с помощью Дональда Кэмдена, пресекала любую попытку детей вновь сблизиться с ней. В конце концов они прекратили бесполезные старания.

Мама, кажется, ждет от меня какой-то реакции.

– Значит, Милдред написала тебе?

Она кивает, потом откашливается:

– Ну, если быть точной, не мне, а тебе.

– Мне?

Кажется, за последние пять минут я растеряла весь свой словарный запас.

– На конверте мое имя, но само письмо для тебя.

В голове всплывает то, о чем мечталось десять лет назад: я вдвоем с никогда не виденной бабушкой набиваю доверху магазинную тележку плюшевыми игрушками. Мы обе разодеты как в оперу – диадемы и прочее… Вернувшись с небес на землю, я пытаюсь найти хоть какие-то слова.

– Оно… ну это… о чем вообще?

Мама запускает руку в сумочку, вытаскивает конверт и подталкивает ко мне через стол.

– Наверное, проще будет, если ты сама прочтешь.

Открыв клапан, я вытаскиваю сложенный листок плотной желтоватой бумаги с едва различимым ароматом сирени. Наверху вытиснены инициалы ММС – Милдред Маргарет Стори. Нас с бабушкой зовут практически одинаково, только у меня еще в конце «-Такахаси». Несколько коротких абзацев печатного текста заканчиваются убористой подписью с острыми росчерками.

Дорогая Милли!

Мы с тобой, как ты знаешь, никогда не встречались. Причины непросты, но с течением времени они стали казаться менее важными, чем прежде. Сейчас, когда ты стоишь на пороге взрослой жизни, мне захотелось узнать тебя поближе.

Я владею популярным курортным отелем на Чаячьем острове и хочу пригласить тебя и твоих двоюродных брата и сестру, Джону и Обри, провести здесь лето в качестве моих помощников. Ваши родители подростками тоже всегда работали на курорте, и это шло им только на пользу.

Уверена, вы также многое почерпнете из каникул на Чаячьем острове. Мне тяжело общаться с гостями в течение долгого времени, а так я смогу познакомиться с вами как следует.

Надеюсь, ты примешь мое приглашение. Уладить все технические вопросы поможет координатор по найму временных работников Эдвард Франклин. Связаться с ним можно по указанному ниже адресу электронной почты.

Остаюсь искренне твоя,

Милдред Стори.

Перечитав письмо дважды, я складываю листок обратно и кладу на стол. Глаз я не поднимаю, но буквально чувствую на себе взгляд матери, ждущей моей реакции. Мне уже действительно нужно в туалет, но приходится еще глотнуть воды, чтобы смочить горло – только тогда у меня наконец вырывается:

– Она что – всерьез со всей этой хренью?!

Мама явно ожидала не этого.

– Извини?..

– Ну давай уточним, – говорю я, запихивая письмо обратно в конверт и чувствуя, как пламенеют щеки. – Женщина, которую я никогда не видела, которая без оглядки вычеркнула тебя из своей жизни, не явилась ни на свадьбу, ни на мои крестины и вообще ни на одно семейное событие за двадцать четыре года, от которой не было ни единого звонка или письма, не считая этого, – и она хочет, чтобы я отправилась работать в ее отеле?!

– По-моему, ты неверно смотришь на вещи, Милли.

– И как же я должна на них смотреть?! – Мой голос повышается почти до визга.

– Ш-ш. – Мама беспокойно оглядывается кругом. Она не выносит сцен. – Как на предоставившуюся возможность.

– Возможность чего?

Мама мнется, крутя на пальце кольцо с крупным камнем – однако оно и в подметки не годится виденному мной на старой фотографии бабушкиному изумрудному перстню. До меня вдруг доходит.

– Нет, стоп, не отвечай. Это неправильный вопрос. Правильный – не чего, а кого?

– Для кого. – Видимо, не поправлять меня выше ее сил.

– По-твоему, это шанс вернуть себе ее благосклонность? Чтобы она переприняла тебя обратно?

– Нет такого слова – «переприняла».

– Господи, мам, может, хватит?! Речь не о том, правильно или неправильно я говорю!

– Извини.

От удивления я не могу закончить начатую гневную тираду. Глаза у мамы блестят по-прежнему, но теперь в них видны слезы.

– Просто… она ведь моя мать, Милли. Я столько лет ждала от нее хоть каких-то телодвижений. Я не знаю, почему сейчас, почему ты, почему именно так, но она наконец-то попыталась установить контакт. Если не откликнуться сейчас, другого шанса может не быть.

– Шанса на что?

– Снова стать родными.

«Да и наплевать!» – вертится у меня на языке, но я сдерживаюсь. «И без нее прекрасно обходились все это время», – хочу сказать я, однако это неправда. Рядом, сколько я себя помню, всегда была словно какая-то незаполненная пустота, оставленная Милдред Стори. В результате мама стала всех держать на расстоянии, не подпуская близко – даже отца, которого, я точно знаю, любила настолько, насколько вообще способна. Маленькой я, видя их вместе, мечтала о таких же отношениях. Однако когда подросла, стала замечать, как она понемногу отталкивает его, не отвечая на ласки, задерживаясь на работе и приходя, когда мы уже легли спать, отказываясь от семейных походов куда-нибудь под предлогом мигреней, которые почему-то проявлялись только дома. Постепенно холодность и закрытость переросли в придирки на каждом шагу, что бы папа ни сделал или ни сказал. В конце концов ему просто указали на дверь.

А теперь все то же самое повторяется уже со мной.

Я вывожу пальцем знак вопроса на запотевшем стакане с водой.

– И ты хочешь, чтобы я отправилась туда на все лето?

– Тебе там понравится, Милли.

Я фыркаю, и мама добавляет:

– Нет, правда. Курорт просто чудесный, школьники отовсюду съезжаются поработать на нем. И туда не так просто попасть. Условия для временных помощников отличные, полный доступ ко всем развлечениям. На самом деле это скорее отдых, каникулы.

– Во время которых я буду пахать на свою бабушку.

– Ты будешь там не одна, а с Обри и Джоной.