Последний отзыв
Так получилось, что книга ко мне попала в тяжелый эмоциональный кризис и многое мне дала. Написано актуально, тут многих полезных вещей, никакого злоу...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Маршал
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Это нельзя говорить, но вам – в нашем банке есть русский отдел. – Она испытующе смотрит на собеседника и продолжает: – Тота, мы с вами давно знакомы. Мы близкие люди и прочее, прочее, прочее, что недопустимо при моей работе. – Здесь она покраснела. – В общем, я не могу молчать, и у меня чисто служебный вопрос.
Она сделала паузу, следя за его реакцией.
– Задавай, – твёрдо сказал Болотаев.
– Положение чеченцев в сегодняшней России, скажем так, незавидное. И вдруг на такой стратегический пост, на такую должность назначают вас.
– И что? – не выдержал Тота.
– Вопрос. Исходя из опыта и закономерности.
– Какой?
– Либо вы такой специалист, что вытащили и пригласили из враждебной Чечни, либо…
– Либо чекист и стукач? – процедил Тота.
– Ну, я так не сказала… Но сами трезво, со стороны, постарайтесь оценить ситуацию.
– Я тебя понял, Амёла. – Теперь и Тота стал пунцовым. – Всё! Я уже уволился. Никаких дел, просьб и заданий.
Он салфеткой вытер рот, демонстративно бросил её в тарелку и, уже улыбаясь, сказал:
– Как говорится, нет худа без добра. По крайней мере одна польза от этой работы есть – тебя увидел. – Он как-то иначе глянул на неё и, перейдя на иной тон, произнёс: – Амёла, давай снова в горы рванём!
– Ха-ха, – рассмеялась она.
Её лицо резко изменилось, как бы разгладилось, даже помолодело. Но это было лишь мгновение. Вновь она стала очень грустной, задумчивой. Вновь меж бровями пролегла, как господствующая над судьбой, ложбинка.
Она нервно сжимала в руках салфетку, словно последняя была виновата во всём.
– Постоянно вспоминаю те дни, – вдруг выпалила она. – Так жалею, что не удержала вас здесь либо сама не улетела с вами. – Глаза у неё увлажнились. – Хотя куда лететь? У вас мать, у меня одинокая мать. Судьба.
– Амёла, успокойся. – Тота осторожно хотел было дотронуться до её руки, но она отвела её и тихо прошептала:
– Я хочу вам сказать… нет… – Амёла совсем расстроилась.
– Да что случилось? Говори! – стал упрашивать Тота.
– Нет. Нельзя… Я обещала. Ладно. В следующий раз. Официант, принесите, пожалуйста, воды.
Отпив несколько глотков, Амёла успокоилась.
– Давайте о делах, – поменяла она тему.
– Я уже уволился.
– Не будьте так наивны. – Её голос и лицо стали непроницаемы. – Это не та служба и у вас не та должность и роль, чтобы можно было просто так по собственному желанию уволиться… Разве вы это ещё не понимаете?
Болотаев склонил голову.
– Ха-ха-ха, – вновь засмеялась Амёла. – Представляю, если бы сейчас рванули в горы. Нас бы прямо за Цюрихом русская мафия во главе с вашим боссом задержала и вернула назад, чтобы отрабатывали «оказанное доверие».
– Кажется, ты права.
– А как иначе? На кону огромные богатства… И сто процентов за нами сейчас следят. Ха-ха-ха. – Она вновь засмеялась. – Только не надо по сторонам смотреть – не увидим. И следят не только ваши, но и наши, и другие. Ха-ха-ха!
– Неужели это так? – удивился Болотаев.
– Конечно! Деньги – это власть и интересы. За них борются… Разве не об этом вас учили на политэкономии и научном коммунизме?
– А ты откуда об этом знаешь, Амёла?
– Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь. – Она теперь улыбалась. – Что будем на десерт?
– Я уже сыт, не хочу.
– Надо, – постановила Ибмас. – Мы о главном не поговорили. Ваше дело. Кратко.
– Два офшора, – сказал Болотаев. – Только не пойму, почему именно здесь, у тебя? Вроде и у нас, даже в метро, эти услуги есть.
– Это медвежьи услуги, – усмехнулась Амёла. – Те офшоры – капканы спецслужб и бандитов. А у нас всё чисто, почётно и даже дивиденды есть. Или вы, Тота, об этом забыли?
– Уже забыл. И вряд ли вспомню.
– С вашей-то нынешней должностью?!
– Какая должность! – воскликнул Тота. – Даже командировочные не дали. Наоборот, заявление об увольнении попросил Егоров написать.
– Вот это да?! И из кармана деньги не дал? Вот как страхуются. А вас подставляют.
– Но я ведь заявление уже написал, – смеется Болотаев.
– Сейчас это смешно. Но ведь это несправедливо и неправильно.
– По-европейски – да, – согласился Болотаев.
– А по-человечески?
– И по-человечески. – Он стал очень серьёзным.
– У вас ведь дети, семья. Кормить надо.
– Надо, – совсем стал грустным Тота.
– А я по всему вижу, что дела-то у вас не очень.
– А как же, – согласился он. – Война. Разруха. Я в Грозном. В театре. Кому нужен театр во время чумы?!
Она сделала паузу, следя за его реакцией.
– Задавай, – твёрдо сказал Болотаев.
– Положение чеченцев в сегодняшней России, скажем так, незавидное. И вдруг на такой стратегический пост, на такую должность назначают вас.
– И что? – не выдержал Тота.
– Вопрос. Исходя из опыта и закономерности.
– Какой?
– Либо вы такой специалист, что вытащили и пригласили из враждебной Чечни, либо…
– Либо чекист и стукач? – процедил Тота.
– Ну, я так не сказала… Но сами трезво, со стороны, постарайтесь оценить ситуацию.
– Я тебя понял, Амёла. – Теперь и Тота стал пунцовым. – Всё! Я уже уволился. Никаких дел, просьб и заданий.
Он салфеткой вытер рот, демонстративно бросил её в тарелку и, уже улыбаясь, сказал:
– Как говорится, нет худа без добра. По крайней мере одна польза от этой работы есть – тебя увидел. – Он как-то иначе глянул на неё и, перейдя на иной тон, произнёс: – Амёла, давай снова в горы рванём!
– Ха-ха, – рассмеялась она.
Её лицо резко изменилось, как бы разгладилось, даже помолодело. Но это было лишь мгновение. Вновь она стала очень грустной, задумчивой. Вновь меж бровями пролегла, как господствующая над судьбой, ложбинка.
Она нервно сжимала в руках салфетку, словно последняя была виновата во всём.
– Постоянно вспоминаю те дни, – вдруг выпалила она. – Так жалею, что не удержала вас здесь либо сама не улетела с вами. – Глаза у неё увлажнились. – Хотя куда лететь? У вас мать, у меня одинокая мать. Судьба.
– Амёла, успокойся. – Тота осторожно хотел было дотронуться до её руки, но она отвела её и тихо прошептала:
– Я хочу вам сказать… нет… – Амёла совсем расстроилась.
– Да что случилось? Говори! – стал упрашивать Тота.
– Нет. Нельзя… Я обещала. Ладно. В следующий раз. Официант, принесите, пожалуйста, воды.
Отпив несколько глотков, Амёла успокоилась.
– Давайте о делах, – поменяла она тему.
– Я уже уволился.
– Не будьте так наивны. – Её голос и лицо стали непроницаемы. – Это не та служба и у вас не та должность и роль, чтобы можно было просто так по собственному желанию уволиться… Разве вы это ещё не понимаете?
Болотаев склонил голову.
– Ха-ха-ха, – вновь засмеялась Амёла. – Представляю, если бы сейчас рванули в горы. Нас бы прямо за Цюрихом русская мафия во главе с вашим боссом задержала и вернула назад, чтобы отрабатывали «оказанное доверие».
– Кажется, ты права.
– А как иначе? На кону огромные богатства… И сто процентов за нами сейчас следят. Ха-ха-ха. – Она вновь засмеялась. – Только не надо по сторонам смотреть – не увидим. И следят не только ваши, но и наши, и другие. Ха-ха-ха!
– Неужели это так? – удивился Болотаев.
– Конечно! Деньги – это власть и интересы. За них борются… Разве не об этом вас учили на политэкономии и научном коммунизме?
– А ты откуда об этом знаешь, Амёла?
– Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь. – Она теперь улыбалась. – Что будем на десерт?
– Я уже сыт, не хочу.
– Надо, – постановила Ибмас. – Мы о главном не поговорили. Ваше дело. Кратко.
– Два офшора, – сказал Болотаев. – Только не пойму, почему именно здесь, у тебя? Вроде и у нас, даже в метро, эти услуги есть.
– Это медвежьи услуги, – усмехнулась Амёла. – Те офшоры – капканы спецслужб и бандитов. А у нас всё чисто, почётно и даже дивиденды есть. Или вы, Тота, об этом забыли?
– Уже забыл. И вряд ли вспомню.
– С вашей-то нынешней должностью?!
– Какая должность! – воскликнул Тота. – Даже командировочные не дали. Наоборот, заявление об увольнении попросил Егоров написать.
– Вот это да?! И из кармана деньги не дал? Вот как страхуются. А вас подставляют.
– Но я ведь заявление уже написал, – смеется Болотаев.
– Сейчас это смешно. Но ведь это несправедливо и неправильно.
– По-европейски – да, – согласился Болотаев.
– А по-человечески?
– И по-человечески. – Он стал очень серьёзным.
– У вас ведь дети, семья. Кормить надо.
– Надо, – совсем стал грустным Тота.
– А я по всему вижу, что дела-то у вас не очень.
– А как же, – согласился он. – Война. Разруха. Я в Грозном. В театре. Кому нужен театр во время чумы?!
Последний отзыв
Так получилось, что книга ко мне попала в тяжелый эмоциональный кризис и многое мне дала. Написано актуально, тут многих полезных вещей, никакого злоу...
Далее