Январь

Она казалась бесконечной, она была выраженно контрастной – черная полоса асфальта, окруженная двумя бесконечными белыми пространствами снега слева и справа, ни домика, ни деревца, ни даже дорожной разметки, которая могла бы оттенять этот мертвый пейзаж или придавать ему объём.

Грохот машины мои уши перестали слышать, ровно как и Славины байки о том, как он гулял на проводах в армию. Всё оказалось в тумане на заднем плане эхом. Вспомнилось заново всё: человек в черном пальто, постучавшийся в дверь, письмо, которое он передал отцу. Их с мамой долгий разговор. И её и его слёзы. Моя болезнь, наш отъезд из моего города. Эта треклятая нефть, эта жилплощадь, тот сосед, этот сосед. Неприкрытые школьные идиоты, несравнимые с моими гимназистами, но постоянно невольно сравниваемые. Гаражи, фонари, дорога…

Катастрофа.

-Еёё…тв....мать!!! Ты что творишь!!! Господи помилуй!!

Нас начало бросать в разные стороны, сигареты рассыпались, смешались с лимонными корками, которые тоже рассыпались. Дверь одна открылась, потом сильно захлопнулась, зеркало заднего вида осколками осыпало нас. По лобовому стеклу резко, как ящерица в траве, пробежала трещина, а по Славиному лицу медленно, как мед или абрикосовое варенье стекает с ложки, стекала алая полосочка к. Всё после того, как я прыгнул на руль.

Разные времена приносят разные истории. Такая одна произошла в Январе.