Призрачный маяк

– Смотри-ка, кто к нам заехал! Привет! – Эрлинг поднялся и бросился пожимать Йосте руку. Потом увидел Паулу и начал судорожно вспоминать. – Петра, не так ли? Мой мозг как хорошо смазанный механизм – ничего не забывает.

– Паула, – она протянула руку.

Эрлинг на секунду смутился, но потом расправил плечи.

– Мы хотели бы задать пару вопросов о Матсе Сверине, – начал Йоста. Он плюхнулся в кресло для посетителей, вынуждая тем самым остальных тоже сесть.

– То, что случилось, ужасно, – сморщился Эрлинг. – Мы все просто в отчаянии. И недоумеваем, что же могло случиться. Вы уже можете нам что-то сообщить?

– На данный момент немного.

Йоста покачал головой.

– Могу только подтвердить то, что вам уже известно. Матса Сверина нашли мертвым в его квартире. Мы возбудили дело об убийстве.

– Его убили?

– Пока мы ничего не можем ни утверждать, ни опровергать.

Йоста слышал, как официозно звучат его слова, но с этим типом нужно быть настороже: он трепло и своей болтовней может только навредить расследованию.

– Но нам нужна ваша помощь, – продолжил он. – Как я понял, Сверин не вышел на работу ни в понедельник, ни во вторник. И тогда вы позвонили его родителям. Он часто прогуливал работу?

– Как раз наоборот. Мне кажется, он и больничный не брал ни разу с тех пор, как начал работать здесь. Даже к зубному не отпрашивался. На Матса можно было положиться: пунктуальность и аккуратность были его коньком. Вот почему мы встревожились, когда он вот так просто не явился на работу.

– А сколько он у вас проработал? – поинтересовалась Паула.

– Два месяца. Нам повезло заполучить такого хорошего специалиста, как Матс. Объявление висело пять недель, мы провели несколько собеседований, но ни один из кандидатов не мог даже приблизиться к Матсу по опыту и квалификации. Мы даже боялись, что работа покажется ему слишком простой и скучной, но он заверил нас в том, что именно о таком месте и мечтал. Судя по всему, ему очень хотелось вернуться в Фьельбаку. И я его хорошо понимаю. Фьельбака – жемчужина Балтийского побережья, – хлопнул в ладони Эрлинг.

– Он не говорил, почему хочет вернуться? – наклонилась вперед Паула.

– Нет, только упомянул, что ему надоела суета большого города и что он не против улучшить качество жизни. А этим и славится наша деревня – качеством жизни. Жизнь тут тихая и спокойная, – выделил каждый слог Эрлинг.

– Значит, о личных мотивах он не упоминал? – нетерпеливо спросил Йоста.

– О личной жизни вообще не распространялся. Другого такого молчуна еще надо было поискать. Знаю только, что его родители живут в Фьельбаке и сам он здесь вырос. Но вообще-то я не в курсе, чем он занимался помимо работы.

– Перед переездом сюда с Матсом случилась одна неприятность: его избили и он оказался в больнице. Матс ничего об этом не говорил?

– Нет, ни слова, – опешил Эрлинг. – У него были шрамы на лице, но он сказал, что у него штанина застряла в колесе и он упал с велосипеда.

Йоста с Паулой переглянулись.

– Кто его избил? Тот же, кто… – прошептал Эрлинг.

– Согласно словам родителей, это были уличные хулиганы. Мы пока не видим связи между двумя происшествиями, но ничего нельзя исключать.

– Так он вообще ничего не рассказывал о своей жизни в Гётеборге? – настаивала Паула.

Эрлинг покачал головой.

– Я сказал вам правду. Матс никогда ничего о себе не рассказывал. Словно до работы у нас у него вообще не было никакой жизни.

– Вам это не показалось странным?

– Ну, мы особо об этом не задумывались. Не то чтобы он был необщительным. Мог и посмеяться, и пошутить, и обсудить, что идет по телевизору, за чашкой кофе, и прочие глупости… Мы, наверное, и не замечали, что он никогда ничего о себе не рассказывает. Я только сейчас понял, что так оно и было.

– Он хорошо выполнял свою работу?

– Матс был блестящим главным бухгалтером. Он обладал всеми необходимыми навыками: аккуратностью, педантичностью, хорошей организованностью. У него всегда все было в порядке с бумагами. А это очень важно для такой сложной работы, как наша.

– Так на него никто не жаловался? – спросила Паула.

– Нет. Матс все делал безукоризненно. И был бесценным ресурсом для нашего проекта «Бадис». Хоть он и приступил к работе над ним позже остальных, но очень быстро вошел в курс дела и во многом нам помог.

Йоста вопросительно посмотрел на Паулу. Та покачала головой. Пока у них больше не было вопросов, но Йосту почему-то не покидала мысль, что даже после разговора с начальником Матс остается для них загадкой, полным анонимом. Интересно, какие страшные тайны обнаружатся, когда они копнут глубже.

* * *

Дом семьи Сверин находился на берегу в районе Мёрхульт. День выдался по-летнему теплый, так что куртку Патрик оставил в машине. Он предупредил по телефону о своем приезде, и, когда Гуннар открыл дверь, видно было, что в кухне все готово для кофе. Так было принято у них на побережье. Кофе с булочками подавали по любому поводу – от трагического до счастливого. Работа полицейского подразумевала бесчисленное количество чашек кофе, выпитых в домах у сельчан.

– Входите. Посмотрю, в состоянии ли Сигне… – Не закончив фразу, Гуннар пошел на второй этаж.

Патрик остался ждать в прихожей. Гуннара долго не было, и под конец Хедстрём решил пройти на кухню. В доме было тихо. Патрик воспользовался отсутствием хозяев и заглянул в гостиную. Там было чисто прибрано. Старинная мебель темных тонов, скатерти, безделушки – как часто бывает в домах людей в их возрасте. Повсюду – фотографии Матса. По ним можно было проследить жизнь покойного от рождения до зрелости. У Матса было приятное лицо. Он выглядел счастливым и довольным. Судя по снимкам, его детство и отрочество прошли вполне благополучно.

– Сигне сейчас спустится, – голос Гуннара прервал его размышления. От неожиданности Патрик чуть не выронил фото в рамке, которое было у него в руках.

– У вас много фотографий, – он осторожно поставил снимок на комод и вышел за Гуннаром в кухню.

– Я всегда увлекался фотографией, так что большинство снимков сделаны мною. И я рад, что у нас хоть что-то осталось на память о сыне. – Гуннар принялся наливать кофе. – Что положить? Сахар? Молоко?

– Черный, пожалуйста, – Патрик присел за стол.

Поставив чашку перед гостем, Гуннар присел напротив.

– Начнем, пока не подошла Сигне, – предложил он, поднимая глаза вверх. Оттуда не раздавалось ни звука.

– Как она себя чувствует?

– Ни слова не сказала со вчерашнего дня. Скоро к нам зайдет врач. Она не встает с постели. И мне кажется, ночью не сомкнула глаз.

– У вас столько цветов, – кивнул Патрик в сторону кухонной стойки, заставленной букетами в вазах всех размеров.

– Это все соседи. Они предложили прийти к нам помочь, но я пока не в состоянии видеть других людей.

Гуннар размешал сахар в кофе и взялся за булочку. Кусок не шел в горло, и ему пришлось быстро запить его кофе.

– Вот ты где! – Он обернулся в сторону Сигне, бесшумно спустившейся вниз. Поднялся, чтобы помочь жене дойти до стола и усадить ее. Казалось, со вчерашнего дня она постарела на несколько десятков лет.