Похищенная партитура

– О чем?

– Да ни о чем. В Европе мания защиты личных данных. Даже имя этого проклятого контролера не пишут, только инициалы: Дж. Ф.

– Дж. Ф. – повторила Диана задумчиво.

Она выключила воду, чтобы спокойно обдумать информацию.

– Джино Феррари, что ли?

– Или Джакомо Ферони.

– Джулиано Ферретти.

– Джанлуиджи Фельтринелли.

– Джованни Форте.

– Джузеппе Фраскати.

Диана вздохнула.

– Красивый все-таки язык. И почему я не его пошла учить?

– Первая треть нашей жизни проходит под знаком генов и воспитания. Собственный вкус приобретают, когда все уже решено.

– Да, ты прав. И что же делать?

Она включила воду и снова выключила.

– Калев! А ведь Фабиани тоже начинается на Ф!

– Но он же сказал, что не знает мертвеца.

– Он мог и наврать. Может, контролер – его незаконнорожденный сын, который пришел отомстить бесчестному отцу. Только парричида обернулась для него катастрофой, свалился с лестницы[6 - парричида (parricida) – отцеубийтсво (на ит.)].

– Ну и фантазия у тебя! По-моему, нам пора меняться профессиями.

Диана прыснула.

– А о чем больше пишут, об убийстве, или о краже?

Калев потянулся к кровати и взял одну из газет.

– Вот, читаю. Вчера поздним вечером в одном из домов на улице Инферно была совершена кража драгоценного художественного произведения. В том же подъезде обнаружено безжизненное тело жителя Болоньи, сорокадвухлетнего Дж. Ф… Полиция расследует, связаны ли между собой эти два происшествия.

– То есть, они не говорят, что это убийство?

– Они ничего не скажут, пока не будут точно знать.

Диана снова включила воду, домыла посуду, поставила последнюю тарелку в сушилку, сняла резиновые перчатки и присела к столу.

– А кофе больше не дадут?

– Конечно, дадут.

Налив супруге кофе, Калев встал и подошел к стене с программками и фотографиями, а Диана взяла со стола следующую газету.

– В этой тоже ничего нет? Про нас ни слова?

– Как нет, есть, огромное фото с надписью – «Эстонские туристы убили оштрафовавшего их контролера».

– Калев!

Калев вздохнул, и заговорил с ней как с ребенком:

– Ну, представь, они напишут: «Полиция подозревает в совершенных преступлениях двух эстонских туристов, супружескую пару Кару». А мы – бац! и подадим на них в суд за клевету.

– Бац! – повторила Диана с удовольствием.

Диана полистала газету, надеясь найти рецензию на «Путешествие в Реймс», конечно же, ничего подобного не обнаружила, зато ей на глаза попалась огромная статья про какого-то рок-певца, и она с отвращением положила презренное издание обратно на стол.

– А ты обратила внимание на фотографии? – спросил неожиданно Калев.

– Где? В газете?

– Да нет, на стене.

Диана встала, подошла поближе и взглянула на «выставку». Да, кого только тут не было! Чуть ли не все, кто блистал на оперной сцене в начале и середине прошлого века. Она без труда узнала Джильи, Карузо, Пертиле, Бастианини, Канилью, Тебальди…

– А кого-то и нет, – сказал Калев с хитринкой.

– Кого?

– Погляди внимательно.

Диана быстро обвела взглядом фотографии.

– Каллас, что ли?

– Ну да.

– Так ей и надо, продукту пиара, – сказала Диана злорадно.

Супруги Кару были уверены, что Мария Каллас – весьма посредственная певица, слава которой основывалась не на пении, а на рекламе. Ей не доставало школы, верхи у нее звучали пронзительно, низы – искусственно, и что главное – она вся была фальшивая, ни одной искренней эмоции, сплошное притворство.

– Значит, есть еще люди, которые это понимают, – произнес Калев с оттенком уважения.

Они вернулись к столу, допили кофе.