Гонщики кампуса

Он опускает вниз большой палец, показывая свое недовольство.

– Я был милым в первый день, приятель.

– Поэтому вместо помощи ты на нее наезжаешь, – продолжает он, поднимая вверх указательный палец.

– Повторяю, я помог ей в первый день.

– Эта девчонка совсем одна, Лейн! – Теперь он тычет пальцем мне в нос.

– И что? Я не альтруист, чтобы спасать все одинокие души в округе. Я люблю жить один. Дискуссия окончена.

Он стискивает зубы, взъерошивает волосы и на минуту замирает, глядя в окно.

– Ты же понимаешь, что проблема не в этом, – со вздохом произносит он.

– Не начинай, Картер… – предупреждаю я, понижая голос.

– Что? Обычно ты сам заводишь этот разговор, а сейчас раздражаешься? Как только я переступаю порог этой квартиры, ты говоришь о Майке. И знаешь что? С того момента как я подбросил тебя в субботу вечером, ты ни разу ничего не спросил.

– С тех пор мы не виделись.

– Значит, не отрицаешь…

– Во-первых, это к делу не относится! Во-вторых, я не каждый раз напоминаю о своем брате!

В общем, я так не думаю.

– Слушай, мы говорим об этом по телефону. И в переписке, даже сейчас, когда прошло три года. Меня это не стесняет, совсем нет. Я тоже скучаю по Майку, мы вместе копались в грязи, когда ты еще даже не родился, Лени.

– Спасибо за напоминание, – ворчу я.

– По-моему, пора найти новую тему. Я не говорю оставить ее здесь ad vitam aeternam [21 - ad vitam aeternam – До скончания века, навечно (лат.).]. Но ты мог хотя бы помочь ей. Эта комната…

– …Майка! – Я нервно постукиваю пальцами.

Лоис удивленно поднимает глаза.

Басы в наушниках заглушают разговор, но мою реакцию сложно не заметить.

– Хорошо, хорошо, – уступает Картер. – Это сложно, ты сам со всем разберешься. Но диван? Конечно, это мелочь, но поможет ей хотя бы на несколько дней.

– Не доставай меня!

– Ты знаешь, что я прав, Лейн. Доброе дело никому не вредит, особенно такому парню, как ты, который до сих пор винит себя. В том, в чем не виновен. Ладно, проехали.

Я отворачиваюсь и наклоняюсь над раковиной. Он так меня завел, что я готов схватить ключи и укатить проветриться. Пришел обсудить работу, а вместо этого строит из себя долбаного доктора Картера! На кой черт мне такие друзья?

– Помнишь, когда ты остался на второй год? Как ты злился и страдал? И что говорил? Тебе не нужны были друзья, ты не хотел вообще ни с кем общаться. Это я дал тебе пинка, когда к тебе подкатили Льюис и Адам. Потом появился Донован, а сегодня вы как пальцы одной руки, все четверо.

Он делает паузу, чтобы его слова дошли до меня.

– Кто знает, может, Лоис это тоже нужно? Лоис Лейн, черт возьми! А что, если это знак!

Он замолкает.

– Почему бы тебе не взять ее к себе, если тебя так волнует ее судьба?

– Дай подумать… Потому что я живу в студии и как раз занимаю диван?

Проклятье.

– А если я не смогу от нее избавиться?

– Поверь мне, дружище, у нее столько же желания остаться здесь, как и у тебя оставить ее. Единственное, чем ты рискуешь, так это тем, что она зарежет тебя во сне овощерезкой, если ты продолжишь до нее докапываться.

– Прелестно…

Лоис внезапно захлопывает ноутбук, выдергивает наушники и ругается, как дальнобойщик. Я собираюсь сделать ей замечание, но Картер останавливает меня.

– Овощерезка, парень… – шепчет он еле слышно.

– Что случилось, Лоис? – Я пытаюсь изобразить подобие сочувствия.

Это звучит так фальшиво, что она поднимает бровь и разглядывает меня.

– Этот город – ад! Чтобы снять квартиру нужно продать почки. Обе! А отели так далеко от кампуса, что почки все равно придется продать, чтобы хватило на дорогу. – Она вздыхает, снимая резинку и освобождая волосы.

Воин снова в строю, думаю я с усмешкой.

– Еще кофе? – предлагает Картер.

Она кивает и возвращается на табурет напротив меня. Я внимательно рассматриваю    ее измученное лицо.

– Не волнуйся, Лейн, я не останусь.

– Я ничего не говорил.

– Твои глаза говорят за тебя…

– Погоди, ты еще не слышала, что говорит его член, – усмехается Картер, возвращаясь с кофе.

– Ничего интересного… – ворчит она, хватая свою чашку.

Я смотрю, как она пьет длинными глотками, рассматривая потолок.

– Лэ-э-эни… – напевает Картер как безумный.

Я закрываю глаза и стискиваю зубы.