Отвергнутые

Сэмюель покачал головой в неверии, – Здесь, – он указал в окно на просыпающийся город, – да. Но твой отец глава Семьи, твоя жизнь в его руках.

Я скрепил пальцы в замок и сложил на груди. Надо же, он действительно думает, что я руководствуюсь чувствами. Значит, мой план работал. Если Сэмюель поверил в это, то и Ублюдки поверят.

– Твоя работа помогать мне, – он кивнул, – А не мешать.

Он вздрогнул как от удара. Фраза уложилась в его голове за пару секунд, после чего он забрал бумаги, слегка кивнул и вышел из кабинета, не сказав ни слова. Мрачный осадок повис в опустевшем кабинете.

Наши баталии с Ублюдками развязались месяцы назад и стали самым крупным сражением в моей жизни. Они ранили и убивали моих людей, крали у меня и под конец захватили любимую в заложники. Я не спускаю такое с рук и никогда не забываю прошлого. Но что делает меня самым опасным противником? Я умею просчитывать ходы, выжидать подходящее время для атаки… и учусь на своих ошибках.

Они подсовывали мне крыс и наперед знали о моих планах. Большего такого не будет, потому что полная картина будет лишь у меня в голове. Я продумал все варианты, заманил их на свое поле, вынуждая играть по своим правилам.

Отныне это моя игра.

Первый ход сделан.

Глава 6. Хлоя

Удивительно, как плохие времена сближают людей. Все вдруг приобретает смысл, встает на свои места, становится простым и понятным. Но потом мрак сменяется зловещим затишьем в преддверии нового рассвета, который может изменить абсолютно все.

Прошла неделя с захвата больницы. Семь дней перемирия, за которыми неизбежно последует новая волна войны. Алехандро готовился к ней сутками, продумывая до мельчайших деталей каждый шаг. Он не ел, не спал, но был полон решимости выйти из этой партии победителем. Мне оставалось только поддерживать его всеми возможными способами. Нельзя сдаваться сейчас, пока мы не доберемся до светлой полосы. Даже если темная полоса кажется бесконечной…

У нас были кардинально разные взгляды на сложившуюся ситуацию. Я отказывалась думать, что единственный выход включает в себя братоубийство. Но каждый раз возвращаясь к этим мыслям, я напоминаю себе, что это не мой мир, у него свои правила. В самом начале наших отношений мы с Алехандро заключили соглашение, одним из пунктов было мой отказы вмешиваться в его семью и бизнес. Удручает, что я никак не могу повлиять на это судьбоносное решение, словно стою на дальней галерке, пока он вершит судьбу на сцене. Видимо, он уже тогда подозревал, что рано или поздно интересы семьи и наших отношений пересекутся.

Я не могу стереть из памяти образ, как к его груди приставили пистолет. Ужасающая картина укоренилась в голове и всплывает каждый раз, стоит мне только закрыть глаза. Воспоминания проигрываются в замедленной съемке, отмечая все детали, которые только возможно запомнить: как они стояли в непосредственной близости друг от друга, пистолеты прижаты к грудной клетке противника, уверенная рука, готовая в любую секунду спустить крючок, оборвать жизнь. Я давно знала, что Алехандро не святой. На его счету больше грехов, чем мои уши могут выдержать, нет смысла спрашивать о них. Но по странной наивности я никогда не представляла его смерть. В тот день мне напомнили, что мы оба смертны. И даже собственная погибель не пугает меня так, как мысль потерять его.

Я не откажусь от него. Не позволю отнять, едва мы обрели друг друга.

Он не отвечал на мои сообщения. Я гладила экран смартфона, ожидая сообщения, как джина, вылетающего из лампы – вот сейчас, еще секунда, и оно появится. Он отшутится, скажет «все в порядке, скоро буду дома».

Время продолжает течь мучительно медленно. Дом перестает быть домом, пока я дрожу от страха больше не увидеть его. После оккупации больницы я больше не возвращалась в свою квартиру. Алехандро предложил остаться у него из соображений безопасности, я встретила эту идею с облегчением. Мне хотелось проводить с ним столько времени, сколько возможно. С ним ночь казалось не такой устрашающей. Я боялась закрывать глаза, меня преследовали кошмары.

У входной двери раздался звон ключей. Я облегченно выдохнула и пошла встречать Алехандро. Будь это кто-то чужой, мне бы позвонил один из охранников. Сейчас они крутились вокруг меня, как пчелы вокруг улья.

– Привет, – я поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

Он обнял меня за талию и зарылся лицом в изгиб шеи, – Я соскучился.

Эта фраза звучала постоянно. Мы могли не видеться целый день, он уходил до восхода, возвращался далеко за полночь, но всегда повторял, что скучает и думает обо мне. Новый виток в отношениях, приходится учиться любить его на расстоянии.

Он не оставлял мои сообщения без внимания (не считая этого раза), звонил на пару секунд, проверить как я, и конечно, охрана постоянно отчитывается ему. Какие еще нужны доказательства его чувств? Он полностью открывался мне, был готов пожертвовать собой и никогда не отделял меня от своей семьи

Я обняла его, задержав в своих руках на пару мгновений. Он никогда ни с кем не обнимался, такое положение не соответствует его образу жестокого Босса. По правилам, установленным еще в раннем детстве, он не должен проявлять чувств на публике, терять самоконтроль или расставаться с оружием. Но он позволял эту близость мне, на мгновение при встрече и в спальне. Эта его часть принадлежала только мне, когда мы были наедине.

– Я повешу в шкаф, иди в душ, – он не стал возражать, когда я забрала из его рук пальто.

Ночью вся охрана оставалась за пределами квартиры, так что он не боялся показывать свою усталость. Его плечи были едва поникшими, словно главной трудностью был груз ответственности, повисший на них.

Опустив руку в карман, я достала связку ключей и два телефона – основной и запасной для чрезвычайных ситуаций. Сейчас у меня их тоже было два, новый лежал в сейфе, вместе с поддельными паспортами. Хотя, если верить Алехандро, они не были поддельными, если их печатали в госучреждении.

Я взвесила вибрирующий телефон в руке, желая запустить его в ближайшую стену. Это дьявольское создание никогда не замолкало. Убедившись, что Алехандро зашел в душ и закрыл дверь, я разблокировала экран и отключила оповещения. Нам нужна передышка, хотя бы ночью. Он может поворчать на меня за это завтра, когда выспится.

Повесив пальто в шкаф, я отправилась в спальню. Алехандро вышел практически сразу, выпуская клубы пара. Я завороженно смотрела на его голый торс, покусывая губы, пока он вытирал волосы. Пока не наткнулась на один из многочисленных шрамов – линию рубцовой ткани на животе. Все его шрамы давно зажили, оставив лишь след на коже, а возможно, и под ней. Алехандро отличный боец и может постоять за себя, но сколько ему пришлось перенести, чтобы достичь такого мастерства? Сколько еще он сможет бороться за собственную жизнь, пока не допустит ошибку?

– Как прошел твой день? – кровать прогнулась в полуметре от меня.

– А то ты не знаешь, – не без иронии прошептала я.

Он улыбнулся и отбросил мокрое полотенце на пол, – Я знаю, что ты делала, но не знаю, как ты себя при этом чувствовала.

Что было самым прекрасным в отношениях? Осознание, что он со мной во чтобы то ни стало. И не только физически, ему важно, что творится в моей голове, в душе. Даже изнывая от усталости, он находил время, чтобы спросить про мой день, хотя мы оба понимали, что я даже на четверть не поспеваю за его ритмом.

– Мм, – я задумалась, перебирая в голове события сегодняшнего… вчерашнего дня, – После завтрака мне мягко намекнули, что неплохо было бы выйти из дома. Сперва твои парни повезли меня в магазин, и я купила тебе пару будничных вещей.

Алехандро хмуро взглянул на пакеты одежды в углу, – Разве у меня мало одежды?

– У тебя все в строгом стиле, я решила разнообразить серость твоего шкафа.

Не помню, когда в последний раз позволяла себе просто прогуляться по торговому центру. Разнообразить вечную беготню было приятно, так что я решила скрасить этот момент и чем-то полезным.

– Спасибо, – он поцеловал меня в лоб, – Но вообще-то я надеялся, что ты купишь что-нибудь себе.

Спасибо, что на этот раз он не использовал слово «приказал», потому что оставленная на кухне карточка American Express и записка «Купи себе что-нибудь» явно намекала на это.

– Не волнуйся, если мне что-нибудь понадобится, я об этом позабочусь.

После секундной заминки он улыбнулся собственным мыслям, – Ты первая девушка, которая покупает мне одежду.

Я не удержалась желанию коснуться его торса, толкая его спиной на кровать. Шесть идеальных кубиков на прессе карамельной кожи, – Если правильно помню, я единственная девушка, которая у тебя была.

Меня шокировало его признание. Он клялся, что никогда прежде ни с кем не был в романтических отношениях. Как это возможно для человека его возраста? Я не отличалась обилием времени или вольностью в выборе партнеров, но даже у меня они были в студенческие годы и во время интернатуры.

– Ты единственная, во всех отношениях.

Его рука легла на мою шею, играя пальцами с завитками на затылке. Я заранее знала, что он сделает – обрушится на ожидающие прикосновения губы. Жаркое дыхание опалило меня изнутри, отгоняя все остальные мысли. Мы рвались снять накопившееся за долгое время напряжение, забываясь в друг друге. Мне хотелось раствориться в нем, в каждой его частичке, забыть обо всем вокруг. Нам не нужен был воздух, не требовалась передышка на сон или еду, существовал лишь этот миг.

– Я скучала, – прошептала я, пока он стаскивал с меня верх пижамы.

– По мне или моему телу? – голубые глаза искрились от смеха, – Это лучшая часть дня – возвращение к тебе.

– Так не уходи, – он застыл. Я положила руки на его плечи, прислонившись к пылающей коже, в момент слабости из меня вырвались все страхи, – Каждый раз, когда ты выходишь за порог, я боюсь, что ты уже не вернешься. Я не выдержу, если с тобой что-нибудь случится, – чувствуя его напряжение, я нервно сглотнула, – Неужели ты никогда не думал о другой жизни?..

Он опустил мои руки, оборвав прикосновение, – Нет, не думал, – из голоса исчезло всякое тепло, – Никогда.

– Представь, какой была бы наша жизнь вдали от Семьи, без нескончаемых битв, на свободе и в безопасности…

– В безопасности?! – он швырнул мою пижаму в сторону, – Хлоя, ты себя слышишь? Я Корсини, нигде в мире для меня не будет безопаснее, чем в Семье. Это мой город, только здесь я могу обеспечить твою полную сохранность.

– Да, пока не поймаешь шальную пулю, – я ткнула ему в грудь, куда не так давно целился его кузен, – Врач не в состоянии вылечить все раны.