Середина Жизни

Однако меня не устраивала в них одна вещь: все они – были украинскими националистами до мозга костей. А крайности в любых делах – всегда были мне неприятны. Я любил страну, в которой жил; но так же ясно осознавал тот факт, что далеко не во всём разделяю взгляды националистов. Родом я был не из этих мест – я родился за Уралом, образование получил в Москве и всю жизнь я говорил на только русском языке. И я такой – был не один. Половина Украины – говорила на русском языке и была частью русской культуры – и это обстоятельство нисколько не мешало нам оставаться украинцами и называть себя ими; бороться за независимость Украины и торжество демократии в ней (какой бы смысл это слово не несло в себе).

Я жил в русскоязычном городе на востоке страны; многие люди, говорившие на русском языке – хотели, так же как и я, бороться за торжество свободы и благополучия в Украине. Но им – приходилось сложно, так как не существовало отдельного русскоязычного национального движения за свободу Украины.

Тогда: я решил создать его.

Я создал общественную организацию за инициативой партии «Национальный Рух Украины» – «Русскоязычный украинский политический клуб партии «Рух»». Мои камрады в движении «Рух» – полностью одобрили мою затею. И я решил дать объявление о существовании своего политического клуба в газету. В редакции, в день публикации тиража со страницей, посвящённой мне: все сотрудники газеты заявили, что поддерживают меня; ведь весь город и все соседние огромные города вокруг – русскоязычные. Но все мы – украинцы. И национальной гордости у нас не меньше. Нашей целью: будет стереть все межнациональные предрассудки в нашей стране.

Но, увы: это – оказалось всё равно, что лечить тепловые ожоги маслом.

И всё же, в первое время у меня получалось работать мостом между двумя частями одной нации, живущей в одной стране. Однажды, сам лидер этого движения – шестидесятник и диссидент – Черновол – приехал в мой город; и я был одним из тех, кто встречал его, как доверенное лицо и председатель целого клуба в составе партии, что был создан по моей инициативе.

Он хотел выступить перед студентами в национальном университете – это были ещё времена борьбы за независимость. Но его не пустили. Тогда, я предложил Черноволу альтернативу: выступить перед студентами технического института, где я работал доцентом и по многочисленным связям смог бы договориться обо всём с начальством. Он согласился – и выступил в актовом зале моего института пусть и перед малой – зато настоящей аудиторией украинской молодёжи. Это – была уже победа. Черноволу аплодировали стоя, а он – крепко пожал мою руку и горячо поблагодарил за помощь. Так же, он выступил с поддержкой моей идеи о единстве говорящих только на украинском и русскоязычных жителей Украины.

Позднее: спустя много лет после того, как Украина получит независимость – Черновол погибнет в автокатастрофе, так и не став президентом «Любовi всього його життя».

И, тем не менее, председателем своего клуба я оставался всего два года. А всё потому, что почти сразу, как он был основан: в него потянуло самых разных руссофилов-украинофобов, коих везде хватает. Может быть, я прогадал с названием – но люди стали считать, что мой клуб это место, где каждый русскоязычный житель Украины может посетовать на безрассудных националистов и похвалить достижения матушки России. Таких людей я откровенно понять не мог; но и прогнать их пинками – тоже.

В моменты наших собраний и обсуждений, в русском клубе часто вспыхивали искорки презрения и ненависти к Украине и её западным националистам. И, разумеется, за этими вспышками – следовала ответная волна. Так – и начинаются противостояния, в которых не может быть победителей. Я пытался успокоить обе стороны и вернуть и тех, и других к общей идее: единстве говорящих на только на украинском языке и русскоязычного населения, численности которых (с небольшими перевесами в разные года) были практически равными. И в итоге: я стал врагом обоих сторон, так как легко находил аргументы против каждого из них. Ни те, ни другие – не хотели видеть меня на месте председателя клуба, которое я получил по праву его основания. Собрав достаточное количество голосов, они сместили меня с этого поста. Тогда: я без задержки покинул этот клуб и больше не занимался политикой никогда, решив посвятить своё драгоценное время социологии и строительству церкви.

Ещё через несколько лет: клуб попросту развалился на части. Я смотрел, как он рушиться; и в душе смеялся над всеми ними: русские и украинцы – и те, и другие – ни в зуб ногой в делах здравого смысла. Как дети – оба по-своему неправы.

И всё же: пора взяться за дело.

Глава 33

Соломинка

На рассвете: две бабы копали яму, которая должна была стать фундаментом нашего храма. Я же, тем временем: просто стоял в стороне, предпочитая не мешать им справляться со всем самим. Стыдно признать, но я понятия не имел: как строить и из чего строить? Но мне повезло: решение этой проблемы попросту мне не доверили и начали всю работу без меня; тем самым они спасли наше предприятие от верного краха.

Они сами произвели на свет кирпичи: пока я смотрел в никуда и плевал в потолок – они привезли из села каких-то своих родственников глину и солому. Из этого материала – они отлили кирпичи и выставили их сушиться на солнце. Мне: удалось выхватить из огромного стога одну единственную соломинку и зажать её между зубами; этот жест – из века в век у всех народов символизирует всю лёгкость и беспечность бытия. Не стоит беспокоиться: лучше зажать соломинку между губами и отдохнуть от суетливых повседневных забот.

Именно этим мы и занимались два дня, пока сохли и твердели кирпичи. Затем, мы залили фундамент бетоном и через какое-то время – стали по кирпичику, скрепляя между собой цементом маленькие части одного большого целого. Это был день, в который исполняются мечты.

Я могу говорить обо всём этом с уверенностью, потому что именно в этот момент я выронил соломинку и та упала на землю; после этого, я подошел ближе к стройке, чтобы наблюдать вблизи прославленный человеческий труд.

Разумеется, о планах архитектора-велогонщика и инженера из высокого здания – даже речь не зашла. Я вспомнил о планах санузла для церкви, которые одна милая женщина разрабатывала целую неделю. Поэтому, в качестве альтернативы этому проекту, я попросил соседку вырыть на заднем дворе яму, а затем решил поставить над ней будку со стенам и крышей – вот и был нам санузел. Вместо собора смешанных православных архитектурных стилей – мы решили построить простую деревенскую хату с крестом и куполом на крыше.

Крыша – была единственной частью нашего храма, которую я помогал строить. Обкладывать верхнюю часть здания черепицей – работа не из лёгких; и простые деревенские бабушки с ней справиться не могли. Поэтому, я собрал отряд из двенадцати мужиков со мной во главе – и вместе мы принялись за эту хлопотливую работу, стараясь изо всех сил случайно не разрушить то, что было с таким трудом построено.

Итак, когда стены были воздвигнуты и крыша обложена – сама церковь была готова. Как только мы заявили об этом митрополиту – он выделил для нас частичку мощей святых, зашитых в кусок ткани – антиминс – обязательный атрибут для проведения самого главного православного обряда: литургии. Иконы члены общины принесли из своих домов – в подарок церкви. Вместе с мужиками и бабами – за несколько часов мы из досок соорудили вполне себе приличный алтарь. Два вместительных подсвечника – подарил нам батюшка, все эти годы бывший с ними, верно продолжая служить своей вере, хоть и без церкви. А когда она была построена и он поставил в ней подсвечники – этот немолодой уже священник пустил несколько скупых мужских слёз. В этот день: сбылась не одна мечта.

Теперь: церковь – была. И для всех нас: не было большего счастья и радости для глаз.

Вскоре, от сердечного приступа скончалась Ирина Николаевна. Мы похоронили её неподалёку от нашей церкви – до Правобережного кладбища была рукой подать. И вот, она нашла покой в близи от церкви – той самой, за которую она боролась вместе со мной и которую мы строили без малого десять лет – последние десять лет её жизни.

Я продолжал помогать проводить службы в ранге низшего церковнослужителя. Я видел, как один за другим уходят священники – в другие храмы или другие миры – а на их место приходят новые. Как в мою церковь заходят больше прихожан, а затем меньше; затем снова больше.

Я никогда никому не говорил, что церковь – моя по праву основателя. И никому бы в голову не пришло, что этот скромный человек – маленький церковный служащий в церкви и тихий преподаватель в университете – основатель этого храма.

Из года в год: люди пели в нём литургии; и кончали их словами: «Помолимся за патриарха Московского и всея Руси; за патриарха Киевского и всея Украины; за митрополита сея земли; за священника этой церкви; и помолимся за её основателя; аминь».

Глава 34

Второй Храм

Известный и влиятельный бизнесмен – лидер образовательной империи по всей Украине – долгое время боролся за существование своего предприятия по восемнадцать часов в сутки, семь дней в неделю, без выходных – но всё равно добился результатов только благодаря чуду, таланту и выдержке. Когда МАУП – стал сильнейшим межрегиональным университетом, его владелец копал лопатами сотни миллионов долларов. Это обстоятельство – дало ему шанс вспомнить, что родом он из далёкого города (из которого родом был и я), лежащего на самом краю страны. Он вспомнил, что родители, которые вырастили и любил его, которые дали ему всё – нашли покой на своей родине, на Правобережном кладбище. Долгое время: он даже не вспоминал о них – были вещи и поважнее. Но теперь, он вернулся на родину, чтобы искупить свои грехи и построить храм во славу высших сил и православной церкви.

Но когда он оказался на кладбище, на котором никогда не было никакого храма – он увидел, что неподалёку от него уже стоит церковь. Хотя, говоря откровенно – он даже не сразу понял, что это церковь – настолько она имел непривлекательный вид. Вскоре, он выяснил, что этот сарай с крестом на крыше – мало того, что опередил его – так ещё и назывался его именем: церковь святого Георгия.

После этого, он мог только грустно рассмеяться и покачать головой. Он никак не мог смириться с тем, что на кладбище, где похоронены его родители – стоит церковь, отличавшаяся от самодельной дачи только крестом, приделанным к крыше.

Подобные обстоятельства – никак не укладывались у него в голове; они казались ему неправильными и оскорбительными. И он решил принять в них участие.

Через несколько дней: я как всегда шел в свободный от работы день в свою церковь. И тут: неожиданно мимо меня проносится толпа рабочих – и все они бегут к месту стройки «чего-то», неподалёку от участка моей церкви. Решив, что дела подождут, я направился в сторону постройки и спросил у находившегося там человека, что это они такое строят.

– Часовню к вон той церкви, – объяснил он, указывая в сторону стоявшего неподалёку (моего) храма, – по приказу бизнесмена Щепкина, за разрешением митрополита.

– Вот оно как; спасибо.

И я продолжил идти, куда шел.

Уже стоя у самого входа в церковь, держась за ручку двери, я вспомнил место, на котором рабочие возводили часовню – это была именно та самая земля, которая, по словам экстрасенса – обладает самой негативной в округе энергией.

– Никогда, – донёсся до меня его голос, – никогда, слышишь, не строй там ничего.

– А я и не строю, – пожал плечами я и захлопнул входную дверь у себя за спиной.

Глава 35

Двести австралийских долларов

Я стоял в переходе и торговал одеждой, купленной большей частью в Египте и Польше; но так же и в других странах, в которых мне приходилось бывать. В этот момент, ко мне подошли двое молодых парней.

Мало кто в эти странные времена мог обеспечить и себя, и свою семью имея только одну работу – и ту, которую он в любой момент мог потерять. И не я один был доцентом философии, торгующим в переходе одеждой. Такая профессия – далеко не худший вариант. Многих людей: нужда, отчаяние или простая жадность – бросают в куда более серьёзные крайности, откуда просто так выбраться в дальнейшем – будет невозможно.

– Интересная у вас курточка, – сказал один из них.

Они минут пять примеряли её, ходили туда-сюда, проверяя, как лежит и как смотрится. Всё это время: я не сводил с них глаз, перебирая всевозможные варианты развития событий. В конечном счёте, они решили купить её.

– Вот только, – с деланной застенчивостью протянул один из них, раскрывая кошелёк, – вы продаёте за американские доллары, а у меня только австралийские. Они идут один к одному; поэтому, не беспокойтесь: вот деньги.

И он протянул мне купюру, на который была нарисована цифра «200» и рядом чётко, и ясно было написано: «доллар». А сами они – быстро скрылись из виду.

Я обрадовался такому хорошему заработку; и сразу после торговли направился в обменник, где все меня уже хорошо знали. Им было известно, что моя основная специальность – вовсе не торговля, а социология; и что я – учёный. А потому: они лишь грустно посмеялись надо мной, когда я протянул им двухсотдолларовую купюру; и вернули мне её обратно, качая головами.

– В чём дело?

– Взгляните на свою купюру повнимательнее: это – никакие не австралийские доллары.