Редкий экземпляр: собственность империи

– Что конкретно?

– Забудьте, ничего. Так зачем вы меня вызвали?

Он сделал вид, что задумался и выдал совсем уж неожиданное:

– Поболтать?

– Это вопрос?

Мужчина размял шею, выпил залпом светло-коричневую жидкость из стакана, вылезшего из стола, и признался:

– Я хочу понять тебя, Вероника. Ты ведь женщина из прошлого. Не похожа на остальных, кого я знаю. В принципе, это логично, да? – еще неприятный смешок. – Расскажи мне.

– О чем? – ему удалось сбить меня с толку.

– В кого из них ты влюблена?

– Эээ, чего?!

– Брось, скажи, мне интересно!

– Я не понимаю…

– Не ври!

– Да что…

– Кто из братьев Кольцевых?

Я осеклась и даже закашлялась, хотя только что собиралась покрутить пальцем у виска. Мысленно, конечно.

– Вы правы, я люблю обоих, – пожала плечами, не видя смысла скрывать очевидное. – Они – моя семья, единственные близкие люди. Те, из-за кого я здесь, кому обязана…

Удар кулака по столу вышел громким.

– Ты обязана всем мне! – ударение на себе любимом. – Поняла?! Только мне, а не кому-то!

Он не кричал, наоборот, говорил каким-то тихим шипящим тоном. Глаза сузились, превратившись в подозрительные злые щелочки.

Я подняла руки в знак того, что не собираюсь спорить. Не в том положении.

– Знаешь, я тут подумал. Пожалуй, мы неправильно начали, – и снова неожиданная смена тона – опять на ласковый. – Начнем заново?

Вероятно, он ждал ответа, но натолкнувшись на мой слегка обалдевший взгляд, продолжил сам:

– Ведь все может быть по-другому. И мы с тобой можем дружить.

– Дружить?!

Он что, под какими-то таблетками?

– Вы, наверное, шутите, – прошептала я.

– Отнюдь, я весьма серьезно. Ты подумай, я не тороплю. Поверь мне, от нашей дружбы будет гораздо больше удовольствия, нежели от вражды, которая, признаюсь, лично мне уже наскучила. Ты же понимаешь, что быть… партнером такого влиятельного человека, как я, – ухмылка, – это подарок судьбы. Между прочим, второй по счету и не исключено, что последний. Не люблю повторять свои предложения дважды, знаешь ли.

Говоря все это, он поднялся, приближаясь как хищник к потерявшей силы жертве: медленно и неспешно, никуда та не денется. Обошел со спины, наклонился, переходя на, как наверняка ему самому кажется, соблазнительный полушепот. Шеи коснулось дыхание, и помимо воли по коже прошла дрожь. Дикое омерзение, такое, что еле сдержалась, чтобы не подпрыгнуть и передернуть плечами.

Тяжелая ладонь легла на плечо.

– Ты останешься довольна.

«А я – тем более, когда эти возомнившие черт-те что отродья начнут делать все, что я скажу!»

– А, хочешь, я покажу тебе настоящую жизнь? Два твоих недоумка, поди, этого не сделали.

«Только не подведи, малышка, и сильнее меня в этом мире не будет никого!»

Он говорил что-то еще, и я слушала очень внимательно, но не произносимое вслух. Думал он о гораздо более интересных…и страшных вещах.

Сам того не ведая, босс «Ариадны» поведал мне свой план, от которого волосы дыбом встали, причем, в прямом смысле слова. Этот выродок по-настоящему сумасшедший, ему место не на вершине Олимпа, а в дурдоме, связанным и закованным в цепи, не знаю…

По мере того, как он, сам того не подозревая, раскрывал чудовищные секреты, я дышала глубоко и ровно, но руки начинали дрожать, и я спрятала их  между коленями. Нервный жест вызвал у Игоря самодовольную улыбку.

– Ладно, не буду на тебя давить. Я же не монстр какой-нибудь, – именно им ты и являешься! – Иди, отдыхай, и подумай над моим заманчивым со всех сторон предложением. Идет?

Боясь, что голос меня выдаст, я только кивнула. Поднявшись на негнущихся ногах, кое-как прошествовала к выходу и чуть не споткнулась, когда в спину донеслось:

– Но слишком долго не раздумывай. До презентации. Пусть это будет началом новой нашей с тобой эпохи!

Глава 14. Мое прошлое

Следующие несколько дней прошли в настоящей гонке, и впервые за долгое время я была просто счастлива, что Марат сделал из меня весьма выносливую особу. Получив первые результаты, Гринер решил их закрепить, и отныне по полю меня гоняли собаки, которых при всей любви к животным милыми не назовешь никак – жажда убийства в диких глазах и капающая слюна красноречиво свидетельствовали о желании Тузиков порвать меня как грелку. Пришлось поднапрячься, чтобы не стать добычей зверушек, которых в любой другой ситуации с радостью бы потискала. Если, конечно, получила бы обещание не остаться без пальцев или даже рук.

После адских псин настал черед не менее кровожадных людей, вооруженных кто ножом, кто пистолетом, а кто и дротиками. Моя задача состояла в том, чтобы вовремя понять, что из оружия будет применено в следующую секунду и, понятное дело, среагировать. Это не так просто даже с моими возможностями. Поэтому было и страшно, и больно.

Однако эта жестокость, по мнению ученых, абсолютно оправданная, на самом деле оказала мне услугу. Вместе с каждым смешком, каждой пулей, каждым рывком вера, что я выбрала правильную цель, становилась все крепче. Происходящее здесь, о чем не знает мир, должно прекратиться. Играть судьбами других не имеет права ни один смертный. А Игорь, кем бы он себя не возомнил, всего лишь человек. Богатый и могущественный, да. Но он не Господь Бог.

После тренировок, как теперь стали называть мое времяпрепровождение, я спешила к Марату. Полноценной беседой наше общение назвать сложно, но некоторые фразы, достаточно завуалированные, чтобы не усмотреть в них истинный смысл, себе позволяла. Порой получала ответ, порой не удавалось. Но отчаиваться теперь, когда я на полтора шага ближе к свету в конце тоннеля – надеюсь, в хорошем смысле слова – не собиралась.

Единственное, что я так и не смогла точно понять – закономерность, с которой мне удается улавливать мысли людей. Кажется, контакт лучше достигается при прикосновении, и даже это не всегда. Марат тоже не знал, но обещал подумать. В голове раздался горький смешок.

«А что еще мне остается, девочка моя?».

Каждый раз, выходя от него, приходилось прятать слезы. С одной стороны, ничего особенно, если девушка рыдает по мужчине, находящемся в таком состоянии, с другой – отныне я не хочу показывать слабость! Раз уж судьбе было угодно сыграть со мной настолько идиотскую шутку, то придется соответствовать новому образу. Поною позже, когда все это закончится.

Я попрощалась с ученым, поцеловала ладонь и уже направилась к лифту, когда пол под ногами начал дрожать. Толчки, как при землетрясении, были мелкие, но ощутимые, чтобы сохранить равновесие, пришлось ухватиться за стену. Что, черт возьми, происходит?

Свет мигнул и погас, зато заорала сирена. Чуть не оглохнув, бросилась к капсуле, добралась наощупь, полная темнота дезориентировала.