Мифы 21 века

Диктат самой жизни,

Власть почитателей движения!

Сильных и смелых духом!

Мы воины вечной весны и красного цвета

Страсти, крови и огня!

Я объявляю войну всепожирающему мороку наших дней!

Коммуне не быть покоренной!

Братья и сестры,

Огонь по штабам!

Беспощадная борьба с ржавыми оковами

Вашей неизмеримой мощи!

Дорогу молодым!»

Манифест возымел нужный эффект. Голодные до жизни студенты и школьники ринулись бороться из толпы. Точно озаренные каким-то огненным ореолом, они стали выделяться из серой массы. Новоиспеченные бойцы брали все сподручные предметы, среди которых оказались мётла, строительные лопаты, грабли и самые обычные палки. Разбрасывая всех на своем пути, ринулись они, эти бестии Бег Бога к управдому. Часть кинулась нещадно переворачивать столы с водкой и котлетами. Другие стали бить стекла главного здания, вышвыривать администрацию из окон (для этого даже есть умное слово «дефенестрация»). Одна из волн бросилась будить университет. Особенно настырные рабы системы, в числе которых были и местные оппозиционеры, были без всяких разговор избиты и искулачены. Из окон шёл листопад из всякого рода макулатуры.

? Ай! Оставьте меня! – нового «управляющего ради общего дела» Бобча пинками выволокли за серый галстук и бросили в лужу под радостный смех и разбойничий свист.

Город пылал в радостном буйстве! Он перерождался в нечто живое, бодрое и прекрасное. Весело они насмехались над недовольным воем стариков в прокисших штанах и плачем матерей-наседок. Молодые громили котлетные столовые заодно с некоторыми идейными поварами, нещадно срывали и жгли пошлую рекламу, били со всех сторон по всей безвкусице и тут же провозглашали новую эпоху.

Высвободившееся в горячих сердцах творчество не заставило долго ждать: один из молодых подпольных поэтов в тот же день основал «Союз Диагонали». Под топот и стук оружия, на фоне огромного костра из горящих учебников и прокламаций прошлого был прочитан одним из вождей ещё один манифест новой эпохи: «Мы провозглашаем славу Великой Революционной Диагонали! Бросаем вызов горизонтальному унылому спокойствию и вертикальной давящей иерархии. Даём бой тухнущей стабильности и власти недостойных, что препятствуют развитию че-ло-ве-ка! Горизонталь и вертикаль это крест на надгробии Движения. Даёшь разнообразие подходов! Диагональ это творчество! Стремление развиваться! Диагональ это авангард! Диагональ это революция!»

Так от нового заряда пошла новая волна бунта. Революция молодых неостановимо развивалась, на всём скаку мчала вперёд.

Всюду играли песни, читались стихи, горели обжигающие умы дискуссии и обсуждались безумные проекты. Город, точно многократно расстрелянный из маузера, был покрыт в разных местах огромными кострами, за каждым из которых провозглашались новые содружества, союзы и объединения.

Так свершилась новая великая революция! Революция Свободы, Движения и Духа. Триумф во имя света, во имя красоты.

Улыбка на устах помешанного

Ивашка сидит на скамейке парка рядом с отчим домом. Читает книгу и пьет капучино с лавандовым сиропом. В ус не дует! Только закончил школу, поступил в один из главных университетов страны и наслаждается жизнью перед многолетней каббалой. Из хорошей семьи с достатком выше среднего, где его даже никто не бил никогда. Да! Его любили, и он любил. С сильным характером, всегда заступался за слабых перед более сильными выродками (это было его рыцарским кредо). Много знакомых, но из друзей ограниченный круг общения, но проверенные временем люди. Со среднестатистическим членом. И девушка была любящая. А он даже без жестких сексуальных перверсий на подобии тентаклей, гуру и других веселых вещей! Вы представляете? Легкое БДСМ не считается. Умеренные политические взгляды, только лишь с зачатками радикализма. Все было в норме. Веду я это к тому, что никто со стороны не ожидал от него того, что потом произойдет.

Ти-ти-ти. Пели счастливые и добродушные птички.

Уютный старый парк с целым комплексом арт?объектов, разбросанных по всей территории. За спиной его наблюдали за происходящим мемориальные доски Дали, Хармса, Лихачёва и еще одна темная скрижаль с непонятным сочетанием египетского анкха с марихуаной (хуй пойми к чему такой ансамбль, но эта недосказанность задавала тон всему месту).

Ивашка называл это место своим личным «Эдемом», ибо только здесь он мог в полной мере концентрироваться на своих мыслях и избавиться от ощущения пустоты и избитости этого мира.

Ивашка сидел прямо у входа в «Эдем» на уютной скамейке и в перерывах на чтение глядел на собравшуюся толпу скейтеров, что колесили перед ним в метрах двадцати на широкой гранитной площадке. Банда из человек сорока, одетых в дешевое трепьё без всякого намека на гармоничное сочетание цвета и вкуса. Ивашку воротило от всей этой субкультуры безнадежных лентяев (из-за этого чуть меньше он ненавидел рэп). Вообще его много от чего воротило, но от этих двух вещей желчи выделялось особенно много. «Ездят туда-сюда, портят улицы царапинами от своих досок, после школы пойдут в шарагу, где снова продолжат ездить туда-сюда, сидя на шее у мамки. Еще и гордятся перед тупыми девками-позершами, что перепробовали много травы и какие они свободные духом! Дешевки. Все, чем они занимаются, это езда туда-сюда и понты друг перед другом. Амёбы. Где генераци хотя бы крошечной новизны? Отбросы». Не то, что у него: стремления, самосовершенствование, самоанализ, самодисциплина. Рядом с ними он ощущал себя сверхчеловеком. И он действительно был лучше их. Во всем, кроме этих проклятых досок, на которых они постоянно спотыкаются. Раньше в этом парке гуляли великие люди, композиторы и поэты сажали деревья, находили вдохновение, страдали, творили и снова страдали! Была краска, была жизнь! А теперь эта толпа долбоебов портит все одним своим существованием. Как побелкой по Мадонне Рафаэля. Тьфу!

Скейтеры, играясь со своими приблудами, режуще матерились прямо в паре шагов от детской площадки. Ивашка не был ханжой, сам использовал в своей речи брань к месту, но всему же надо знать место и время. Какой пример детям! Недовольные мамы играющих детей смиряли бездельников гневным взглядом, но ничего не высказывали. А зря! Ивашка ощущал приливы ненависти к себе, ибо в своем сознании он не противостоял этому очевидному злу, а, следовательно, был заодно с этими социальными паразитами.

«Суки».

Как же он хотел сказать им все, что думает! Кинуть в морды точные и колющие фразы, чтобы им было неспокойно, чтобы их передернуло от мысли о собственной никчемности. Но это было бессмысленно. Вот так подойти и сказать им, что они говно, наплевав на возможность получить в морду? Как же жаль, что рациональность мешала ему это сделать. Дело не в опаске за морду, а в бессмысленности всего этого со стороны. Отрицательный кпд! Люди скажут, что он ебнутый! Хам! И никому пользы не будет, никому ничего не докажет, его чувства никому не нужны. Ну уж нет. Как-нибудь потом разберется со своими бесами в себе и в нужный момент все скажет. Не время для искренности. А пока остается сидеть и представлять кладбище, где вместо надгробий будут порубленные куски скейтерских досок. Но какой-то бес закрался в него. Это та самая сущность, которая толкает людей на какие-то идеальные преступления. Маленький такой убермен. Однако многие бояться его послушать, надламываются, в простонародье «ссут». Юноша продолжал бурлить.

Чтобы отвлечься, Ивашка принялся за новую книгу. Это лето выдалось невероятно удачным на подбор литературы. Многие вещи смогли правильно модернизировать его взгляды, тем самым создав внутри него пороховую бочку. И это было прекрасно. Он был подобно цветку, что вот-вот распустится и озарит этот мир какими-то новыми демоническими красками. А Ивашка вообще всегда был падок на мистическое ощущение прекрасного. Он искренне проникался искусством, но после прочитанных книг в нем будто зияла космическая дыра. Казалось, что ничего лучше он не найдет. Каждый раз ему казалось, что в современном мире люди израсходовали свой ресурс, свой запал, страсть, свет. Самоповтор на самоповторе. Юношу душил этот факт, но все же он воодушевленно ощущал великий Дамоклов меч новой эры, что изменит этот мир навсегда, убив уродливого и гниющего старика пост-модерна, и изменит наконец и его самого, Ивашку. Полностью извратит с ног на голову! Он трепетал от одной мысли о ярком прыжке в сумрачную смерть, после которой неминуемо настанут новые идеалы, новая героическая эпоха.

И вот настало время долгожданного романа, наделавшего много шума в свое время. С виду совершенно простая история, персонажи далеки от Ивашки по всему. По идеалам, по способностям, по мироощущению, социальному положению, вкусам. Но только Ивашка начал читать, как книга с первых страниц оказала эффект разорвавшейся бомбы. Сочетание букв складывалось определенным образом в его сознании, генерируя таинственные заветы каких-то энергетических сущностей. В какой-то момент при профессиональном описании жестокого секса шизанутого эмигранта с похотливо стареющей богачкой во всех подробностях он стал задыхаться. Преисполнившись сопереживанием к герою совершенно из другого социального слоя, с другими проблемами и мыслями, с другой судьбой и из другого народа, до него дошло озарение. Горло продолжало угрожающе сжиматься. Словно какой-то шкодный гремлин встал поперек гортани, жестоко смеясь и наслаждаясь своей доминантой. Всякое, конечно, было, но такого в жизни Ивашки еще не случалось. А не болен ли он? «Что за чушь?» Его члены горели, захотелось отпиздить кого-нибудь или выебать. Со всей кипящей в жилах страстью. Очень жестоко. Его хуй в агонии терся о джинсы, желая вырваться и напасть на что-либо. В это время в душе происходила настоящая пляска святого Витта. Праздное помешательство и вместе с тем могущественное, словно продиктованное свыше, желание уничтожать абстрактное нечто, в порыве восхищения своей мощью, своим Я. В порыве высшей любви к жизни. В порыве красоты.

Чтобы прийти в себя, он глотнул кофе. Чуть не вырвало прямо на плитку любимого парка. Скрипя зубами, он еле удерживался, чтобы не заорать во всю глотку: «Блять, как же всё меня зеабало, суки!» Это было нечто похожее на духовный ультра-сперматоксикоз.

Ивашка с остервенением захлопнул книгу и, как загоняемый сворой зверь, ринулся в свою квартиру на пятый этаж (лифт дома находился в ремонте). Уже через минуту он ворвался в туалет и ублажил себя, воображая, как он насилует в разных позах миловидную продавщицу из сегодняшней булочной на пару с японской самкой-доминанткой. Обычная для его сверстников панацея от всех переживаний не сработала. Это была не просто похоть, это полное внутреннее перерождение, становление имаго. Ивашка отчаянно умылся, посмотрел на себя в зеркало. Сердце билось об грудную клетку, как таран бьется в крепостные ворота, за которым стоит голодная до бойни орда. А не обратиться ли к специалисту? Он же не здоров! Психопат! Чушь! Да он переживает лучшие мгновения своей жизни. Истинных чувств и эмоций! Божественной мощи! Святой искренности! Он никогда не был также восхитительно могущественен и прекрасен. Это был настоящий вирус дикой крови, аффект дикаря-воителя во время войны с миром чудовищ.

Он летел над этим миром как Великий Красный Дракон Блэйка и страстно желал насытиться как сумасшедший Сатурн Гойи. Ни с чем несравнимый голод к свершению. Ивашка прекрасно знал, что утолит его, а книга дала ему в руки меч, которым суждено убить самое тираническое чудовище ? настоящее.

Grrr. Ar. RRR. Ar. RrR.

«В известной мере это не случайная революция, а лишь ускоренная естественная эволюция, порожденная резонансом между средой и видом»

В четыре часа ночи, дождавшись пока вся семья отправится в царство Орфея, он тихо оделся в самую неброскую одежду и вышел из квартиры, взяв с собой накопленные за несколько лет доллары. Внизу его уже ждала машина с угрюмым водителем с запахом дешевого одеколона и неприкрытой ненавистью к своей работе. На месте под мостом его ожидал продавец-хач с пошлыми золотыми зубами. За пару сотен зеленых Ивашка стал обладателем «бывшего в употреблении» револьвера с семью патронами. Теперь он был готов исполнить волю. Волю духа. Величайший гранд?финал.

Такси. Дом. Через час он уже лежал в своей постели. Божественный вирус так и не оставил его, но он был безмерно воодушевлен. Самые счастливые часы его жизни. Ивашка, полностью опьяненный дарованной властью, наконец-то нашел выход, отгадал свое истинное желание, свой фатум. Он обрел истинную свободу. Подобно мантре повторяя: «Они узнают. Они поймут. Они узнают. Они поймут», он погрузился в бездну, из которой должен вырваться новый Данко.

Ssss Ssss k-k-k-k-k r rr rR RRR

Дождавшись полудня, он спустился в свой излюбленный парк, держа за поясом полностью заряженную обойму. На Ивашке был нуарный кожаный плащ, который предавал ему романтически-героический ореол. В образе его читались вполне ясные инфернальные нотки. Сам же он был в образе исполнителя высшего предназначения, только источником этого предназначения был он сам.

Ивашка взглянул на солнце. И как сказал один английский поэт: «Одно для всех сияет Солнце с высоты, но вижу я его совсем иным, чем ты». В глазах его отражалось алое солнце желания и решимости, солнце истории и самой жизни.

В парке как раз происходила очередная сходка скейтеров. Патлатые, лысые, худые и толстые, почти все горбатые, но все безоговорочно безобразные. Человек двадцать.

Приблизился достаточно близко.

T т T т T т T т T T T T T T T T T T T T

Сердце бешено билось в экстазе. Семь патронов. Вдох и…

Добро пожаловать в мета-модерн!

Щелк.

БАФ! Одного скейтера дикая пуля сразила прямо в прыжке, пробив живот. Все тут же начали разбегаться в разные стороны и кричать, оставляя свои доски. Слетелись птицы от громкого звука, взревели дети, уносимые на руках своими матерями, подобно удирающим от динго стае кенгуру.

БАФ! Са! Второму парню прострелили мошонку, как в каком-то вестерне. БАФ! Са! Промазал. Ничего, главное продолжать. Теперь он стрелял в спины. Щелк. БАФ! Са! Пуля-дура прошла насквозь шеи самого педиковатого и патлатого скейтера, хотя целился Ивашка в затылок. Но стрелок все равно остался доволен. Ивашка ощущал себя не иначе чем Архангелом Гавриилом. Он выше морали, выше мира, выше всего. БАФ! Са! Еще один промах. Ивашка совершил небольшой спринт, чтобы лучше прицелится в убегающую в панике парочку, разодетую в парадные свитШОТы с огненной надписью. И БАФ! Са! Прямое попадание в порочное сердце одному. Порочное, ибо бестолковое. БАФ! Са! Второй подстрелен в бок и падает на вымощенные гранитные плиты, ударяясь головой.

Ивашка схватил пистолет за теплое от выстрелов дуло и что есть сил, беспощадно ударил жертву в копчик. «Так вот что чувствовала прекрасная Медея в момент прозрения!»

? Ай! – раздался единственный жалобный звук, все прочие буквы сожрал первобытный ужас.