Северная Корея: прошлое и настоящее закрытого государства

Лучшее, что вообще можно было получить, это «девятка». «Десятки» удостаивались лишь немногие, то есть те, кто знал материал, что называется, на пять с плюсом. По крайней мере, из нас никто не мог похвастать такой удачей.

Когда мы выходили на улицу, проходящие мимо школьники, непременно маршировавшие строем, останавливались, громко здоровались и, снимая шапки, кланялись. Но бывала и другая реакция – дети чуть поодаль, завидя чужеземца, со смехом кричали: «Вегукном!» – «Инострашка!» Так, с одной стороны, демонстрируя гостеприимство, дети невольно обнаруживали свое истинное отношение к чужакам, которое, впрочем, можно наблюдать и не только в Корее.

Метро было главным средством передвижения у нас, студентов, по Пхеньяну, а маршруты в основном пролегали от общежития до посольства и магазина для иностранцев. Куда-то еще ездить смысла никакого не было.

Пхеньянское метро состояло из двух пересекающихся линий. Эскалаторы уносили пассажиров глубоко под землю, видимо, поскольку в метро, как и в СССР в старые годы, станции играли роль бомбоубежищ. Вагоны поездов были короче московских, но внешне очень были похожими.

Строевая подготовка девочек на берегу Тэдонгана

Однажды мы видели, как рядом в поезде подземки ехала уже очень пожилая бабушка в корейской одежде, но лицо у нее было совершенно русское. Мы посмотрели друг на друга, и бабушка грустно потупила взгляд. Возможно, когда-то она вышла замуж за корейца и переехала в Северную Корею навсегда.

На работу в Пхеньян

Почти пять лет спустя после стажировки в КНДР по университетской линии, закончив ИСАА по специальности филолог-востоковед с корейским и японским языками и поступив на работу в ТАСС, я был направлен на корреспондентскую работу в Пхеньян. В 1987 году в СССР был взят курс на укрепление связей с социалистическими странами, и в Северной Корее была введена дополнительная ставка старшего редактора. Так я смог отправиться в эту страну два года спустя после прихода на работу в агентство. Командировка была рассчитана на год, но затянулась на несколько лет, поскольку меня продлевали каждый раз на новый срок. Руководил тогда отделением ТАСС в КНДР известный кореевед Александр Захарович Жебин.

За пять лет, прошедших после университетской стажировки, в северокорейском государстве успели произойти кое-какие перемены. Они коснулись не только облика Пхеньяна, в котором были построены новые улицы, но и денежных знаков. Прежние воны, которые мы получали в виде студенческой стипендии, остались в обращении только у местного населения. Иностранцы из социалистических стран, в том числе Советского Союза, получали и могли использовать бумажные банкноты с синими печатями, а твердая валюта обменивалась на банконоты с красными печатями. По этим печатям деньги в КНДР стали называть «синими» и «красными», в отличие от обычных народных вон.

Валютный универмаг «Раквон»

Помимо бумажных денег, в КНДР в обращении были круглые алюминиевые монетки. «Валютные» помечались звездочками, одной или двумя, в зависимости от того, на какую валюту их обменивали.

Отоваривать «синие» воны можно было где угодно, кроме валютных магазинов типа «Раквон» («Рай»). Там требовались воны с красной печатью. Кроме него было еще несколько валютных магазинов, например, «Тэсон» в Восточном Пхеньяне.

Изменения были связаны с принятием в Северной Корее в 1984 году закона о смешанных предприятиях, который разрешил совместный бизнес с другими странами, в том числе с Японией. Официальных отношений КНДР с Японией не имела, но японские корейцы могли поддерживать связи с родиной их предков через ассоциацию «Чосон чхонрён» (по-японски «Тёсэн сорэн») – Генеральную ассоциацию корейцев в Японии.

Деньги, появившиеся у КНДР от внешнеторговой деятельности, стали обменивать для внутреннего оборота на сертификаты подобно тому, как в бывшем Советском Союзе были в ходу «чеки» Внешпосылторга. Отоваривать валютные воны могли в спецмагазинах, куда поставляли импортные товары, в ресторанах международных отелей. Такие магазины создавались и не только в Пхеньяне, но и в других городах КНДР.

В восточной части столицы в дипломатическом городке действовал также специальный магазин для иностранцев под названием «Пхеньян», в котором в основном и покупали сотрудники посольств продукты и промтовары как на «красные», так и на «синие» валютные воны.

Из продуктов там можно было купить «хыллебы» – квадратные батоны белого хлеба, булки «панъ», свежее молоко, сладости. В мясном отделе была свинина, вырезка из свинины, копытца, языки, хвосты, уши, печень, почки и прочие продукты. Из рыбы были скумбрия и терпуг, форель – все в замороженном виде. Продавались кальмары, осьминоги, камчатские и волосатые крабы, креветки.

Овощи попадали на прилавки «Пхеньяна» в основном корейские, даже свекла была странной – ее срез был покрыт розовыми и белыми кружками. Но в целом в ассортименте было все, что нужно, если не обращать внимания на то, что привычные для европейцев огурцы заменяли китайские длинные, которые по вкусу имеют отличие, но незаменимы в китайской, корейской или японской кулинарии. Что всегда было в избытке и отменного качества – это «кимчхи» из листовой пекинской капусты.

Продавщицы выписывали чек (пханмэ чонпхё) на длинной полоске бумаги, на котором красной краской были отпечатаны две одинаковые таблички – одна из них отрывалась и оставалась в кассе при оплате товара, а другую вновь предъявляли продавщицам. На чеке указывалось наименование товара, количество, стоимость в вонах, а также была графа для отражения стоимости в иностранной валюте. Ниже нужно было указать отдел продаж и число. Сделка утверждалась крохотной круглой печатью с именем кассира.

Несколько лет спустя были отпечатаны новые банкноты, причем те, что красного цвета, обменивались на валюту соцстран, а сине-зеленые – на доллары, иены, фунты стерлингов и прочие валюты капстран.

В обычных магазинах для корейцев в свободной продаже товаров было немного, в основном они распределялись по талонам. Поэтому когда я заходил в какой-то магазин для простых корейцев и хотел купить какой-то товар с витрины, то, как правило, получал ответ: «Этого нет в продаже».

Исключение составляли книжные магазины: с покупкой книг проблем не было. Хотя выбор был не очень большим, время от времени на полках магазина можно было найти интересные книги по Корее.

Горы на ровной земле

… Каждое утро, часов с шести, по улицам столицы КНДР Пхеньяна проносится шум метел – уборка возвещает начало нового дня для трех миллионов ее жителей вместе с ближайшими уездами. Затем пхеньянцы выходят на улицы делать утреннюю зарядку.

Согласно старым летописям история столицы КНДР началась с 247 года строительством крепости на горе Тэсонсан на северной окраине нынешней территории города. В 427 году в Пхеньян была перенесена столица государства Когурё. На горе Моранбон, в центре современного Пхеньяна, в VI веке началось строительство города Чанансон, куда переместилась столица Когурё в 586 году.

Название Пхеньяна буквально означает «Ровная земля». Конечно же, по сравнению с основной территорией страны, покрытой почти целиком горами, город лежит на сравнительно ровном месте, но плоским его назвать трудно.

Парк Моранбон, водопад

Восточный Пхеньян в 2009

Удивительной красоты парк покрывает гору Моранбон, самый высокий пик которой, с беседкой Чхвесындэ наверху, поднимается через сосновый аромат над рекой «Великого спокойствия» Тэдонган на высоту 95 метров. С беседки Чхвесындэ открывается вид на реку и восточную часть Пхеньяна на противоположном берегу. Хорошо виден монумент эмблемы Трудовой партии Кореи (ТПК) – руки, держащие серп, молот и кисть. Они символизируют единство крестьянства, рабочего класса и интеллигенции.

Художники-студенты на Моранбоне

С южной стороны Моранбона многоступенчатая лестница ведет к монументу «Освобождение» – Хэбантхаб – в память о советских воинах, павших за освобождение Кореи от японского господства. Именно на стенах основания монумента на русском и корейском языках написано, что СССР освободил Корею, открыв путь к свободе и независимости корейского народа. Мне больше нигде в КНДР не доводилось видеть упоминания об этом, поскольку в официальной историографии страны освобождение было достигнуто благодаря армии антияпонских партизан Ким Ир Сена.

Памятник воинам СССР в Пхеньяне

Тем не менее в день освобождения Кореи 15 августа каждый год у памятника Хэбантхаб проводится церемония возложения венков как от посольства России, так и от руководящих структур КНДР.

Художник у ворот Тэдонмун

Художница на Моранбоне

Красоты пейзажа на горе Моранбон влекут к себе художников, как детей, так и взрослых. В одиночку и группами они рисуют красками или тушью водопады и беседки в тени кривых сосен.

В западной части Моранбона на вершине крепостной стены стоит беседка Ыльмильтэ, откуда, будто со смотровой вышки, видно, как ветер уносит лепестки азалий к стадиону имени Ким Ир Сена, обдувает пхеньянскую телебашню и встречает на своем пути «Триумфальную арку» – Кэсонмун.

Арка Кэсонмун

Считается, что это самая высокая в мире триумфальная арка, ее массивная П?образная глыба поднимается на высоту 60 метров над широким шоссе, проходящим у подножия Моранбона в сторону международного аэропорта Сунан. Когда я только приехал на работу в Пхеньян, у меня в распоряжении был старенький внедорожник из тех, которых называли «газиками», с брезентовым верхом. Точно такие же были у северокорейских военных тех лет. Под аркой Кэсонмун можно было проехать только высоким лицам КНДР и иностранцам в этой стране. Остальные должны были объехать арку по круговой дороге. Когда я на полной скорости проезжал под аркой по прямой, на дорогу выбегала регулировщица со светящимся жезлом и изо всех сил дула в свисток с гневным выражением лица, пытаясь меня остановить. Видимо, она думала, что едет машина какого-то провинциального водителя, не знакомого с правилами Пхеньяна. Но при моем приближении регулировщица уже могла обратить внимание на номер машины для иностранцев и, отдав честь, провожала меня взглядом с улыбкой, но с застывшим удивлением в глазах.

Регулировщица

Номера машин для иностранцев были выкрашены в синий цвет и начинались с обозначения первого слога «ве» корейской азбуки – сокращенно от слова «вегук», то есть иностранный или иностранное государство.

Вообще в КНДР было много разных регистрационных номеров для автомобилей, чтобы можно было точнее распознать, кто едет по дороге. Так, у сотрудников центрального партийного аппарата номера на белом фоне начинались с цифр 2–16, что означало 16 февраля – день рождения «центра партии» Ким Чен Ира, сына первого президента КНДР Ким Ир Сена. У самого Ким Чен Ира также номер начинался с этой цифры, хотя открыто таких данных нигде официально не публиковалось. Просто это было и так известно, в том числе среди иностранного дипломатического корпуса.

Еще были гостевые номера для VIP?персон с красной звездочкой и трехзначными цифрами, а также регистрационные знаки для частных автомобилей. Частники – в основном владельцы подержанных автомобилей японского производства с правым рулем – обладали номерами белого цвета, на которых в столице КНДР было написано черной краской «Пхеньян» и добавлялось трехзначное число. По нему можно было понять, что в городе было не более тысячи личных автомобилей.

Дорожное движение в Пхеньяне и вообще в КНДР не представляло сложности, но требовало внимательности, особенно за городом. Поскольку машин было немного, за поворотом на какой-нибудь трассе мог неожиданно стоять грузовик или трактор на проезжей части, а его водитель мог спокойно отдыхать на тротуаре.

В самом Пхеньяне движением управляли регулировщицы, которых, как шутили иностранцы, видимо, отбирали через конкурсы красоты, вроде той, которая пыталась меня остановить под «Триумфальной аркой».

Монумент Чхоллима

Облаченные в синюю униформу и фуражки, регулировщицы артистично жестикулировали жезлами, стискивая зубами свистки. Но однажды, к концу 90-х годов, власти города решили заменить хозяек северокорейских улиц на бездушные светофоры. Их вывесили на центральных перекрестках, включили, но на проезжей части начался полный хаос. Водители, привыкшие к оживленным девушкам в форме регулировщиц, совершенно не могли воспринимать менявшиеся сигналы светофора.

Тогда власти снова поставили на свои посты регулировщиц, которые показывали направления движения автомобилей вместе со светофорами. Так, постепенно, местные водители привыкли к тому, чтобы обращать внимание на сигналы красного, желтого и зеленого цветов.

Возвышенность Мансудэ, на которой был построен Пхеньянский дворец съездов, огибает улица Сынни («Победы»), которая, как говорят, раньше носила имя Сталина. На высоком постаменте там устремлен к небу монумент крылатого коня Чхоллима – «Коня тысячи ли», то есть прыжком преодолевающего тысячу верст. Это символ скоростных темпов строительства, своего рода «стахановского движения» в КНДР. На крылатом коне сидят крестьянка и рабочий, который высоко поднял в руках раскрытый томик вождя.

Как-то, проходя по улице Сынни в Пхеньяне, я заглянул в публичную библиотеку школьников центрального района города. Она умещалась всего в одном помещении для читателей, в котором стояли 15 столов. Перед ним была лишь прихожая, где устроили картотеку, и рядом – окно администратора. На стене прихожей висела картина с изображением молодого Ким Ир Сена в окружении школьников. На шее вождя был нарисован красный пионерский галстук.

В правилах пользования библиотекой на стене записано, что читатель должен иметь при себе документы и заплатить пять чон. В одной воне было сто чон, как копеек в рубле.