Сентенции Пантелея Карманова

Сентенции Пантелея Карманова
Иван Александрович Вырыпаев

«Сентенции Пантелея Карманова» (2001) Ивана Вырыпаева – одно из немногих произведений, написанных знаменитым драматургом в прозе. Однако и в прозе Вырыпаев остается верен себе, сохраняя свой неповторимый стиль. Пример тому – первая же сентенция в книге: «Поразительно! Человек рождается и первое, что он получает – это бирку на запястье. А когда человек умирает, он получает бирку на большой палец правой ноги. Таким образом, жизнь человека – это отрезок времени от бирки до бирки…»

Иван Александрович Вырыпаев

Сентенции Пантелея Карманова

Посвящается моему сыну Гене

Отрывок из дневника

Мне двадцать лет. Меня зовут Пантелей Карманов. Мне приснился сон. Во сне какая-то женщина сообщила, что я умру в тридцать один год, в свой день рождения – тридцать первого декабря, за тридцать одну минуту до наступления нового года. Потом мне гадали на картах, и выпало тоже самое. Потом, гадали на каких-то орехах – все совпало. Теперь я знаю, что через одиннадцать лет меня не станет. А что будет дальше мне неизвестно. Это вопрос.

Отрывок из дневника

…я иду по улице и по парку, и еще где-нибудь, а мысли то все равно рождаются у меня в голове. Я думаю: «Господи!» – вот, что я думаю. Иду по улице, а мысли рождаются. «Господи!» – каждую секунду думаю я.

Сентенция 1.

От бирки до бирки.

Поразительно! Человек рождается и первое, что он получает – это бирку на запястье. А когда человек умирает, он получает бирку на большой палец правой ноги. Таким образом, жизнь человека – это отрезок времени от бирки до бирки.

Отрывок из дневника

Мне двадцать один год. Весна. В метро залетел воробей. Группа из Англии восхищается станцией «Площадь революции». Я вспомнил. Я еду на эскалаторе. Я вспоминаю всякую ерунду…

Сентенция 2.

Из воспоминаний лейтенанта.

У нас один часовой был, который всегда спал на посту. Мы сперва его отругали, – не спи на посту, – но он спал. Потом мы ему дали два наряда, – не спи на посту. Потом мы его лишили увольнения, – не спи на посту. Потом мы его избили, – не спи на посту. Потом мы его убили, – не спи на посту, – но он все равно спал, и до сих пор продолжает спать.

Сентенция 3.

Дубы.

Я люблю деревья: и рябину, и тополь, и сосну я тоже люблю, и даже осину я тоже,….. но вот дуб не могу понять. И главное, у нас в Сибири почти нет этих дубов, но от этого я не стал их больше любить, а наоборот…

И вот встал перед фактом в Москве, в дубовой роще….. и негде было ночевать, а вокруг дубы. И я тогда сразу их полюбил, полюбил и уснул. И до сих пор сплю. Но ведь когда-нибудь я проснусь и не знаю, сохранится ли моя любовь? Говорят: дубы вечны, а любовь проходящая.

Сентенция 4.

Чертово колесо.

Оно в парке. Люди кружатся, кружатся как безумные. А колесо не зря называют «Чертовым», черт его выдумал. Черт выдумал колесо. Только на «чертовом колесе» и чувствуешь себя свободным. Кружишься, кружишься, и счастлив! Потому что черт – это свобода, потому что свобода – это колесо.

И от этой мысли делается так красиво! «Чертово колесо» – это когда ты секунду в городе, а через несколько секунд над ним. И это свобода, и это выбор. Каждый может выбирать, где ему лучше: в городе или над ним.

Отрывок из дневника

…как часто я встречаюсь со своим другом Константином С.? Очень редко. Когда нам обоим исполнилось по двадцать два, мы стояли у витрин, смотрели на себя в отражении…. А друг мой потом уехал очень далеко. Совсем уехал. Я пишу письмо.

Сентенция 5.

Письмо Косте.

Костя, я люблю. И сейчас я перечислю предметы моей любви. Я люблю: спички, сухие деревья, запах бензина, степь, пылесос «Юпитер», сырок «Дружба», маму, люблю счастье и красивые фотографии, люблю Соню и слово «транзистор», и слово «бодаться», люблю Родину и не стесняюсь своего чувства, люблю водку, уху, девушек с тонкими пальцами, сына и его мать, музыку Моцарта и Вивальди, кефир и приключения….Но, Костя, моя любовь не взаимна. Из всего перечисленного меня любят все: Моцарт от меня без ума, спички меня обожают, транзистор и тот, по мне сохнет. Но меня, увы, не любят ни Соня, ни Родина.

Сентенция 6.

Список влюбленных.

Мой дед задохнулся от астмы в деревне под Омском. А его вторая жена, моя бабушка, умерла от того что, упала с табуретки и отбила себе копчик. Но моя мама уверяет, что все это было колдовство любви.

А у моего друга Ильи Антонова, восьмидесятилетний дедушка, приревновав свою старуху к соседу, разбил ей об голову телефонный аппарат, а потом подал на развод. Теперь они выясняют свои отношения на небесах. А одна старушка (писали в газетах), отравила своего возлюбленного пятидесяти восьми лет, за то, что когда они поженились, ей было тридцать четыре, а ему двадцать два, а теперь он на двенадцать лет ее моложе. А во дворе моего сына и его матери, на скамейках по-прежнему сидят старушки и зимой у них, также как и шестьдесят лет назад, на ресницах лежит снег, и им до сих пор пора замуж. А когда у моей молодой соседки умер ее молодой муж, то она утопила в тазу щенка, купленного за неделю до смерти мужа.

Все это происходит не потому, что «любви все возрасты покорны», а как раз наоборот – потому что любви все возрасты абсолютно не покорны. Все сопротивляются любви, как только могут. Кто палит в любовь из двухстволки, кто пыряет ее ножом, кто разбивает об голову пылесос и т.д. Константин Сергеевич Белов из Серпухова, поступил со своей женой наиболее жестоким способом – взял да и перестал с ней встречаться, так что ей пришлось даже забеременить от другого человека. А больная СПИДом Марина В. из Иркутска, закинув невод в третий раз, поймала рыбу из золота, и загадала три желания про любовь. Теперь она и купчиха, и царица, и владычица морская на двух метровой глубине смоленского кладбища.

Продолжая список влюбленных, хочется отметить кочегара Дмитрия Инокентьевича Пологова, работника котельной свердловского района г. Черемхова. Он сжег в топке свою девятнадцати летнюю жену, а сотни жильцов в окрестных домах грелись от хорошо натопленных батарей. Огню она была предана за то, что слишком рано потеряла молодость и красоту, ведь буквально год назад Дмитрий Инокентьевич разрезал ей щеку бритвой, чтобы уберечь ее «блядскую породу» от взглядов посторонних мужиков.

Любви не покорны никакие возрасты. Мой знакомый священник тридцатилетний отец Сергий из Новосибирска, не дожив до столетнего юбилея семьдесят лет, поступил с предметом любви следующим образом: когда ему было двадцать, он без памяти влюбился в шестнадцатилетнюю Веру Горычеву, сделал ее беременной и заставил выйти за него замуж, после чего тут же принял сан, и на протяжении всей их совместной жизни требовал, чтобы она любила его, какой то совсем уж божественной любовью, в которую входило терпеть уклад его жизни, не заниматься любовью в пост, ходить на службы и ни в коем случае не изменять. А когда эта Вера, однажды, взяла да и сбежала от него, с кибернетиком из академгородка, он настиг беглянку и сперва, уронил ее с табуретки, так что она отбила себе копчик, потом разбил ей об голову телефон и подал на развод, после этого накормил ее ядовитыми таблетками, выстрелил в нее из двухстволки, пырнул ножом и, наконец, сжег в топке котельной свердловского района города Черемхова. А на ее могильной плите он цинично написал: « У попа была собака, поп ее любил».