40 дней

40 дней
Иван Викторович Новохацкий

Спокойную и размеренную жизнь молодого парня по имени Антонио нарушает болезнь матери, для ее лечения он вынужден взять в долг крупную сумму денег. На возврат долга ему отпускается всего 40 дней. За этот временной промежуток случается ряд непредсказуемых и неожиданных событий, которые освящают детство Антонио и открывают перед ним новые перспективы. Трудности, влекущие за собой перемены, оказываются очень щедрыми на вознаграждение.

Иван Новохацкий

40 дней

Моей жене посвящается

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CCО.

Молодой парень стоял на коленях и видел свое отражение в небольшой луже крови перед собой. Кровь капала у него из носа маленькими каплями, они, сливаясь в одну размером с ладонь лужу, отражали его лицо. Небольшая комната была слабо освещена, а пол, где одна к другой сливались капли крови, был кафельным. Стоять на коленях было больно, но юноша чувствовал не только боль в ногах – все его тело было наполнено этим острым и неприятным чувством. Боковым зрением он видел людей вокруг себя. И за его спиной стояло несколько человек, которым, видимо, он и был обязан своим нахождением здесь. Голова парня сильно болела. Предприняв некоторые усилия и немного приподняв ее, он увидел перед собой мужчину. Мозг юноши нарисовал в воображении человека, одетого в черный классический костюм в вертикальную тонкую белую полоску и рубашку с расстегнутой верхней пуговицей, на ногах были туфли из крокодильей кожи, они отражали слабый свет лампы.

Человек, чей образ только что рассмотрел побитый юноша, подошел ближе и присел. Парень, стоящий на коленях, превозмогая боль во всем теле, хотел привстать, но почувствовал, что его руки сковывают металлические браслеты наручников. Ему удалось лишь немного выпрямиться и посмотреть внимательнее на сидящего перед ним человека. Это лицо он видел впервые. На нем были солнцезащитные очки с тонировкой стекол снизу вверх.

Парень, стоящий на коленях и скованный наручниками, был молод, в возрасте около 22 лет, с длинными чёрными волосами и на редкость серыми глазами, с грубоватыми чертами лица и с большой примесью испанской или даже каталонской крови. Находясь в столь неудобном и болезненном положении, он стал вспоминать, где он, что с ним и кто эти люди вокруг. Находясь в большой комнате, в дальнем углу которой очень слабо светила лампа, на холодном полу в окружении незнакомых людей, он не мог понять, что происходит. От жуткой боли по всему телу его мысли заволокло туманом – он не знал, что предпринять и, сделав еще одно усилие над собой, подумал, что это просто бандиты, которые хотят его ограбить Он молниеносно решил, что пусть заберут все и не трогают его, не придавая никаким жестоким мучениям. Физические силы юноши почти иссякли, и, ему казалось, что если еще одна капля крови коснется пола, то он, не выдержав боли и усталости, упадет на пол, следуя за ней.

Не допустив этого падения, может быть, умышленно, а может, случайно, мужчина лет 40 подсел ближе к заложнику. Несколько секунд он смотрел на парня сквозь полупрозрачные очки. Лицо его было в морщинах, и легкая щетина подчеркивала равнодушное отношение к своему внешнему виду. Почти посидевшие волосы говорили о том, что это человек, немало повидавший в жизни. За полупрозрачными очками скрывался тяжелый, проникающий взгляд, и не каждый из собеседников мог его переносить. Спокойный, взвешенный, в то же время холодный и тяжелый взгляд смотрел как бы не на человека, а проникал в него, в самые потаенные уголки души и сознания. Взгляд проходил сквозь одежду, кожу и сканировал мысли, настроение и чувства собеседника, а также его характер и с некоторой точностью слабые и сильные стороны. Попав под действие этого взгляда, некоторые люди не могли и даже не пытались лгать, т. к. это было в принципе невозможно: любые замыслы и нечистые помыслы во время беседы с этим человеком всплывали наружу чаще всего сами собой.

Юноша продолжал стоять на коленях, став еще жертвой пристального, пронзительного взгляда. Его язык болел, и говорить было очень трудно. Боль пронизывала всю голову и грудь, и было очень тяжело проговаривать каждое слово и делать глоток воздуха. Парень набрался сил и буквально выдавил из себя:

– Я вспомнил, хорошо, хорошо, я все верну и очень скоро!

– Парень, – начал свою речь человек в костюме, протянув правую руку в сторону и разжав ладонь. В этот момент один из сообщников сделал несколько шагов к сидящему мужчине и вложил в вытянутую руку пистолет. Мужчина в очках приставил его ко лбу должника. Затем продолжил:

– У тебя в распоряжении 40 дней, ты понимаешь, что деньги надо вернуть. В противном случае придется с тобой расправиться и с мамой твоей тоже. Зачем обрекать такую добрую женщину на одинокую старость? Я тебе не угрожаю, а лишь разъясняю ситуацию. Слушай внимательно и прими к сведению, что с завтрашнего дня время пойдет не в твою пользу, и если ты не найдешь денег, то последствия будут печальными. Напрягись, попробуй меня удивить. Я думаю, сегодня у тебя денег нет, но, что будет завтра, во многом зависит от тебя.

Люди, которых юноша не рассмотрел, стали по одному выходить из комнаты. Один из них вернулся,

присел на корточки и, посмотрев на парня сквозь очки, повторил: «40 дней». Затем ударил парня ладонью по щеке встал и, обойдя его, снял наручники. После этого последовал к выходу. Его шаги отзывались в голове парня, как удары колокола в башне и, отстучав 12 ударов, практически пропали. Они были слышны откуда-то издалека: то ли с лестницы, то ли просто из узкого коридора. Руки были свободны, но очень болели. Теперь парень мог уже не стоять на четвереньках. С его лица все так же капала алая кровь, капли появлялись уже гораздо реже, но продолжали падать и разбивались о кафельную плитку на полу. Тяжело дыша и делая каждое движение превозмогая боль, парень присел. В его голове полной шума и боли стал рассеиваться туман, и вместо вопроса «Где? Где он находится и что происходит?» вставал уже иной вопрос «Как? Как нашли его эти люди?». Парень начал медленно вставать и чувствовал все большую и большую боль во всем теле. Особенно сильно болели грудь и голова. Ощупав языком зубы, он убедился, что все целы и на месте. Однако ощущение было такое, будто во рту произошел взрыв: шевельнуть языком было очень сложно. От боли во всем теле еще сильнее кружилась голова, и сейчас ему казалось, как и несколькими минутами ранее, что как только поднимется на ноги, снова очутится на полу. Но нет, встать ему удалось. Стоял он не прямо, а в полусогнутом положении, упершись руками о колени. Он постоял так еще несколько секунд и, уцепившись взглядом за единственную лампочку, слабый свет которой все так же с жадностью наполнял пространство сырой и пустой комнаты, начал выпрямляться. По мере того, как боль его медленно отпускала и становилась слабее. В голове всплывали вопросы, буквально выдавливая все остальные мысли о жалости и самоощущении.

– У тебя есть время найти эти деньги, очень интересно, как ты найдешь нужную сумму, – пронеслось в голове юноши.

После непродолжительной беседы человек в очках, сопровождаемый крепкими парнями, спросил:

– Зачем вы его так отделали? Он мог истечь кровью. Следующий за ним мужчина ответил:

– Он упал и ударился, босс. Мы его стукнули один раз, чтобы вырубить.

Молодой человек, ранее стоявший на коленях, уже встал и, прислонившись спиной к стене, пытался восстановить картину своего появления в этой комнате. А именно вспомнить, как он попал сюда и откуда взялись эти люди. Вспомнить все ему сильно мешала головная боль, которая утихала, но не покидала молодого человека, и в памяти его ничего не прояснялось.

Молнией, разрезая серое небо боли, в его голове сверкнула мысль о матери. Решив, что нежданные гости могли отправиться к его дому, парень устремился туда, и чувство страха за мать помогало превозмочь боль и бежать. Он бежал, не думая ни о чем, кроме дома и матери, к которой могли наведаться эти люди. «Могу порвать их голыми руками, если не доберусь до пистолета, – думал он. Мои трудности – это только мое дело, но неужели они прикоснутся к матери?» В бегущем человеке нет злости, в нем есть ярость, он был полон этой ярости и взявшихся из самых потайных уголков души и тела энергии и сил. Уже тот страх за себя и то чувство самосохранения, так активно проявляющие себя ранее, отступали и пропадали вообще. Безграничная смелость и самопожертвование ради матери наполняли бегущего узкими улицами маленького городка молодого человека огромной силой и железной целеустремленностью, он был готов в буквальном смысле съесть их, если они попытаются причинить вред самому близкому человеку на земле. Никаких картин в голове не появлялось, он бежал с одной мыслью: добраться до цели, домой. Он пробегал мимо маленьких домиков, не обращая никакого внимания ни на них, ни на прохожих, ни на происходящее вокруг, лишь иногда вытирая рукавом лицо. Парень все ближе и ближе подбегал к дому, его сердце стучало все сильнее и сильнее. Уже вечерело. Приблизившись к дому, юноша увидел свет в окне своего двухэтажного частного домика, уютно располагающегося по соседству со зданиями в три и пять этажей. С небольшого расстояния парень завидел свет в окнах первого этажа и свой двор, никем и ничем не потревоженный. На душе стало легче: он понадеялся, что мама дома и, может быть, даже с кем-то из своих подруг. Заглянув в окно, парень обрадовался увиденной картине: мать была дома и принимала гостей, и только что бежавший так отчаянно юноша немного успокоился. Через черный ход он вошел в дом. Переоделся, умылся и прошел в гостиную комнату. Действительно, все было на своих местах, неожиданных гостей, видимо, не было, а его мама сидела в компании соседки. Они о чем-то беседовали, и, заметив вернувшегося так неожиданно сына, сеньора Элеонора (так звали его маму) сказала:

– Антонио, мальчик мой, ты где был и почему так выглядишь, что-то произошло?

– Здравствуйте, сеньора Рима, – поздоровался с соседкой Антонио. – Я, мама, задержался на работе, чтобы получить выходной, и помогал разгружать машину, вот от этого такой потрепанный. Кстати, вы уже поужинали?

– Да, сынок, на кухне все готово, пойди поешь, а мы тут посидим пообщаемся.

– Да, мам, а к нам никто не приезжал?

– Нет, но тебя искал твой друг, позвони ему.

– Хорошо, я поем и буду у себя в комнате, – немного с опаской и на тот случай, если он понадобится матери, промолвил юноша по имени Антонио.

Глядя на мать и на несколько секунд застыв, погружаясь в свои мысли, сын почувствовал, что начинает вызывать подозрение, после чего развернулся и пошел на кухню.

Женщины продолжили беседу, и мать Тони вполголоса говорила:

– Никогда он не просит у меня денег, все время что-то ищет, работает, рассказывает о происшествиях, но денег не просит, а я-то знаю, сколько стоит билет в кино. Даже если с друзьями они соберутся в кафе или на какую-нибудь вечеринку, он обязательно даст знать, где он и что делает.

Собеседница внимательно слушала и иногда перебивала хозяйку дома. Та продолжала рассказывать о воспитании и поведении сына.

– А моего не заставишь даже постель заправить. – Ты что, Тони – это примерный сын, недавно нашел возможность оплатить мое лечение через специальный фонд помощи. А по поводу порядка – он с пяти лет наводит порядок сам.

Пока женщины беседовали, юноша поужинал и готовился ко сну.

*

Черный роллс-ройс ехал по заснеженной местности где-то в Швейцарии. В автомобиле находились двое, водитель и сидящий рядом с ним пассажир. Занимал он это место в редких и исключительных случаях. Обычно в подобных автомобилях пассажир располагается на заднем сиденье. Дорога была без снега, а вот обочина и стоящие рядом строения были полностью покрыты этим белым и прекрасным ковром. Снег недавно выпал и сейчас сыпал не так обильно, но часто. Из домов, покрытых снегом, выходили люди с лопатами и принимались чистить прилегающую территорию. Автомобиль продолжал ехать, и на лобовое стекло падали и, разбиваясь, таяли крупные и не очень хлопья снега. Некоторые не успевали растаять, их убирали стеклоочистители и складывали где-то внизу лобового стекла одной полосой, которая быстро таяла.

– Ты знаешь, что значит задохнуться? – спросил у водителя сидящий на пассажирском кресле человек, глядя как снежинки падают на лобовое стекло.

– Нет, сеньор, – с улыбкой сквозь удивление и непонимание ответил человек за рулем.

– Бывают случаи, когда ты не дышишь сам, а за тебя это делает аппарат или другой человек с помощью специального приспособления. Тогда ты дышишь, но не управляешь дыханием. При этом понимая, что должен дышать сам. В итоге ты дышишь, но это не твое дыхание

Этот снег напоминает мне момент из жизни. Представь себе, ты продолжаешь дышать, когда не дышишь, и такое происходит около трех часов подряд. Удивительное ощущение: сначала боишься и паникуешь, потом паника проходит. Хочешь, как бы проснуться… это подводная реальность без воды и акваланга. Спустя несколько минут с момента начала такого дыхания ты начинаешь понимать, что сейчас происходят вещи, не зависящие от тебя, причем это так удивительно, потому что дышать самостоятельно ты привык с самого дня рождения.

Понимаешь, снежинки как вода: когда ты умываешься или попадаешь под дождь, капли воды бодрят тебя и ты хочешь дышать глубже и чаще. Но делать это не в силах, тебя постигает ощущение, что ты жив, но не дышишь.

Немного изменив положение в кресле автомобиля, пассажир сел удобнее и продолжил свой рассказ.

– Знаешь, эти ощущения обманчивы, они непривычны и кажутся ненастоящими, но на самом деле они с тобой очень искренни. Это похоже на то, что человек рассказывает тебе правду, а ты не веришь по каким-либо собственным причинам.

Автомобиль продолжал ехать и уже выехал из населенного пункта, по краям дороги были поля и иногда встречались деревья, густо покрытые снегом.

– Мне трудно понять вас, – произнес водитель.

– Ты когда-нибудь нырял с маской? – желая помочь собеседнику, спросил пассажир.

– Да, частенько!

– Помнишь ощущение, когда пора всплывать?

– Да, грудь сдавливает, голова тяжелеет, и хочется глоток воздуха.

– А теперь, вспомнив это чувство, представь, что ты можешь продолжать плавать с такими неприятными ощущениями, хотя головой понимаешь, что пора всплывать. Тело может находиться под водой и продолжать плыть. Мы подъезжаем, к этой теме еще вернемся, а сейчас внимательно смотри по сторонам и запоминай номера машин, потом расскажешь мне.