Техноангелы

– Сходи к Дарике.

– Но зачем?!

– Я уже пожил на свете, парень, и многое открыто моим глазам не только, потому как я волхв, но и просто потому, что я старый человек, которое многое повидал в этой жизни. Скажу тебе, что после этого вечера, ты больше не увидишь Дарику, никогда. Так что повидай её теперь, пока ты можешь это сделать.

– Даргус… но почему?

– Узнаешь, Готара. А пока ступай. Иди, не бойся, я понимаю тебя, иди.

Ошеломленный, Готара положил свою сумку, на пол и вышел из дома волхва, направившись к дому, который был так хорошо ему знаком – дому, где жила семья Дарики. Лишь подойдя к её дому, он подумал, что, возможно ему следовало остаться и помочь волхву в его приготовлениях. Но, потом он представил себе усмехающееся лицо старика, если он вернется к нему, не повидав Дарику. Волхв сказал ему «Повидай её», а значит, это то, что старик считает нужным.

Итак, он подошел к дому, и услышал, как звонкий девичий голос напевает веселую песенку, и сердце его бешено заколотилось – он узнал её голос, голос Дарики!

Он обошел дом, и вышел к лицевой её части, к той, что выходила к речке, что протекала через весь лес. И у реки он увидел её – рослую, с него ростом, с толстой косой, перекинутой сейчас через плечо и увидел её дивные сияющие голубые глаза. Дарика увидела его и рассмеялась, стирая копоть с лица – она была кузнечихой, что было так необычно для девушки, что делало её похожей с Готарой. Но все же её деревня принимала куда как легче, чем его. Ведь бывали в свое время в деревне девушки-кузнецы, да и работа у неё всегда выходила на славу. Немалую роль в принятии деревней Дарики играла и её красота, равной которой было немного девушек в деревне. А то, что Дарика была не только кузнечных дел мастером, но и вообще рукодельницей хоть куда, недаром, теплым одеялом, что она выткала, Готара согревался холодными лесными ночами, все это делало её невестой хоть куда. Но все же она привечала у себя нелюдима Готару. Между ними не было ничего, что обычно бывает между парнями и девушками, но все же многие шептались, о том что же будет, когда они поженятся – то ли Дарика из Седолесья уйдет, то ли этот чудак, черт лесной наконец за ум возьмется.

– Эй, лесной житель, какими судьбами тут? – засмеялась Дарика, искренне порадовавшись появлению Готары.

– Да вот, Дарика, пришел с тобой повидаться – проговорил он, не в силах отвести глаз от милых его сердцу черт её лица.

– Ну, видайся. А что смурый такой? Ты меня вот живую-здоровую вроде видишь, или с тобой что случилось? – озабоченно проговорила она.

– Да нет, что ты, Дарика, все нормально со мной!

– А к волхву что опять ходил, чай, не просто так? Уже все Седолесье на ушах стоит, мол, лесной черт к волхву пошел.

– Дарика, можно подумать, что я редко к нему хожу.

– Знаешь, нечасто! Тем более раз уж редко появляешься, и то больше в праздники обычно приходил, а с волхвом ты обычно на улице видишься, как и все, даром, что разговариваешь ты с ним больше других. Что случилось-то, выкладывай, а то ж на тебе лица нет!

Тогда Готара вздохнул, и предложил ей сходить к речке, и там уже объяснить все подробнее. А после они уселись на бережку, и Готара поведал ей все – и о том, как друг волк во сне являлся, и о том, как он себя чувствовать странно стал.

– Да уж, странно все это – проговорила Дарика – знаешь, подумала бы, что этот твой друг волк – дух злой, так ведь ты к нашему волхву пошел, и он все подтвердил, а уж наш волхв злого-то духа сразу почует, да и зла он никому просто так не сделает, тебе тем более. А что ж вечером-то будет?

– Не знаю, волхв мне только одно сказал.

– И что?

– Что после этого вечера я тебя больше не увижу – медленно проговорил Готара.

– Как?! Чтоже с тобой произойдет-то?! – воскликнула девушка.

– Не знаю, Дарика, не знаю. Вот только знаю, что не увидеться нам с тобой больше и все.

– Куда же ты денешься? – медленно проговорила она.

– Не знаю…

– Знаешь, тут мамка моя говорила, что мол то что ты в лесу живешь, то не по людски, до добра не доведет. Может так оно и есть? Может, тебе можно еще отойти как-то, Готар? Остался бы тут, в Седолесье, ты ж здешний, хоть и чертом лесным стал. Тебя бы тут приняли потихоньку…

– Да не приняли бы меня, ты ж знаешь. Я у здешних старост и у главы охотников как кость в горле. Не нужен я им. Многие надеются, что я когда-нибудь в лесу сгину. А кто-то и рад, что я в чащобе живу, и сюда не прихожу почти.

– А мои отец с мамкой ох уж как меня стращают, чтоб я тебя больше не привечала тут. Но ты меня знаешь, кто ж меня отговорит, коли мне чего сильно захочется – попробовала Дарика улыбнуться, но грусть все равно оставалась в её глазах, так как она сердцем понимала, что уйдет Готара, как пить дать уйдет дорогой, куда другим хода нет.

– Теперь все это в прошлом, Дарика. Дело не только в словах волхва, но и в том, что я это сердцем чувствую…

– И я тоже – ответила она.

Некоторое время они сидели, и никто не решался нарушить молчание. Каждый из них понимал, что вечером они расстанутся навсегда. И каждому из них хотелось сказать другому о том, что лежало у них на сердце. Но нужных слов не находилось, а потому, оставалось лишь молчать, слушая как бьется сердце сидящего рядом, самого дорого, самого близкого на свете человека. Потом она положила свою руку на его. Готара в порыве схватился за её ладонь обеими руками, сжав её, понимая, что он никогда не был так добр к Дарике, как она того заслуживала. Всегда ему казалось, что тайком она посмеивается над ним, что она с ним играет. Но теперь уже никакие сомнения не застилали его взор, и Готара понимал, что она для него прежнего – самый дорогой в мире человек. А теперь прежний старый Готара уходит, а вместо него явиться… кто? Никто не знал об этом, не знал и сам Готара, но он знал, что сейчас он должен быть с Дарикой, только так и не иначе. А потом, когда сумерки опустятся на землю и ночь закроет своими крыльями небо… Кто знает, что произойдет тогда?

А пока они сидели у мирно шумящей речки, разговаривали о чем-то, смеялись, шутили, и просто смотрели друг другу в глаза, не в силах оторваться друг от друга, от того, что они отбросив все сомнения и заботы, теперь рядом, вместе. Со временем небо стало темнеть, примеряя ночные одеяния, и уже ночные птицы запели под ветвями седого леса. Седолесье уже готовилось ко сну – ночные сторожа зажигали факелы, родители собирали по улицам расшалившихся детей, а Готара и Дарика все были вместе, на берегу речки, не в силах оторваться друг от друга. Наконец, они встали и пошли в кузницу Дарики. Войдя в кузницу, Дарика зажгла светец, а после стала что-то искать в большом дубовом ящике.

– Готара, возьми это, пожалуйста – протянула она ему украшенный гравировкой кинжал.

– Спасибо.

– Не за что, я сама это сделала, специально для тебя. Пусть мы и не увидимся больше, но я хочу, чтобы ты его взял.

Прикрыв глаза, сдерживая скупые слезы, Готара взял из её протянутой руки кинжал. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. И тут, словно бы обрушилась разделяющая их стена, они бросились друг к другу, и тогда и совершился их первый поцелуй. Никогда до этого ни Дарика не касалась уст мужчин, ни Готара уст женщины. А то, что произошло после поцелуя, скрыла тьма, окутавшая внутренность кузни после того, как порыв сквозняка погасил светец.

А после они вышли на улицу. Готара взглянул на Дарику, крепко сжав в руке её подарок, и увидел, что в глазах её стояли слезы. Потом она снова поцеловала его.

– Иди – тихо произнесла она – прощай, Готара…

И он пошел к дому вохва, а потом и побежал, потомучто, если бы он промедлил бы хоть мгновение, то уже не смог бы идти дальше. И уходя, он чувствовал, как по щекам Дарики текут слезы, и не в силах был осушить, ибо его влек зов на дорогу.. куда?

Наконец, Готара подошел к дому волхва. Когда он вошел, то увидел, что волхв сидит за столом, а на столе горят свечи, освещая разложенные перед ним пергаменты.

– Рад тебя видеть, друг мой! – приветствовал он вошедшего.

– Я попрощался с Дарикой – медленно произнес Готара – что происходит, Даргус?

– Ты ступаешь на иной, особый путь, Готара. На этом пути ты не сможешь быть человеком, и, увы, ты будешь одинок.

– Но почему? И почему на этот путь ступаю именно я?

– Так заповедано, так должно, Готара. Это решать не мне.

– А кто? Кто решил это?

– Ты.

– Не может быть – выдохнул пораженный Готара. Но после шока от слов волхва к нему пришло понимание. Он вспомнил о том, как он бежал от людей, как лес принимал его как сына, и как звери и духи лесов становились его новой семьей. Люди оттолкнули, но и сам он отвернулся от них, а что произошло раньше – Готара не знал. Но то что и он сам сделал так, что стал «чертом лесным», как называли его в Седолесье – теперь он понимал это ясно и четко, будто бы это было начертано болью на его сердце. Так оно и было – и его сердце ныло от разлуки, и он сжал в руке кинжал, ощущая, как лезвие врезалось в его ладонь, и кровь заструилась по руке, капая на пол.

– Я умру? – зачем-то спросил Готара.

– Нет, друг мой, ты не умрешь. Но иногда ты будешь мечтать об этом, особенно в первое время.

– Да что такое. Даргус! Скажи мне, в чем дело?!