Смерть за перекошенным горизонтом. Полуфантастика

Клина взяли этой же ночью, нашли в доме пистолет, а в его «Тойоте» – использованную «Муху».

…

Восемь месяцев в следственном изоляторе он приходил в себя. С воли его поддерживали, наняли хорошего адвоката, все шло к тому, что его отмажут. Но на суде выяснилось, что он идет «за паровоза», и светит ему по самому минимуму лет двенадцать. О худшем же не хотелось и думать.

…

На волю нужно было выходить раньше срока, хотелось плюнуть в глаза этому подонку, прежде чем убить. Ненависть выжигала все внутри, но у пахана руки были очень длинные – он мог достать Клина и в зоне, если бы узнал, что тот замышляет.

Вот и придумал Клин прикинуться овечкой и сбежать. Конечно, Камчатка – не материк, бежать здесь особо некуда. Но у Клина был свой план.

Сжав зубы, мыкался Клин в раскаянке, ждал подходящего момента. И этот момент пришел на третьем году отсидки. Понадобилось администрации колонии прикупить топлива для своих нужд. Кое-кто, наверное, захотел навариться на этом, вот они и стали искать ходы, где бы купить подешевле, а по документам было бы подороже.

Клин и намекнул кое-кому, что, мол, остались старые связи. Вот и отправили его и еще одного «активиста» под присмотром отрядного капитана в Петропавловск на переговоры.

Капитана упоили через час после приезда в город, он уснул, забыв, что на службе и при оружии.

– Что делать то будем? – спросил Волоха у Клина. Он был не местный, но наплел операм, что тоже имеет здесь связи. Сидеть ему предстояло еще три года.

– Что, неохота в зону? – ответил вопросом Клин.

– Кому охота то? На воле лучше. Вот только не знаю я здесь никого. Дома бы проблем не было, – Волоха был родом из Хабаровска.

– Потому и отпустили нас так запросто, что с Камчатки сбежать очень трудно, – сказал Клин и после небольшой паузы добавил: – Практически невозможно.

Да и срок у тебя небольшой – три года… Тьфу! – Клин сплюнул с досады, – Чего судьбу гневить? За побег еще два припаяют, будет пять.

– Есть у меня причины, Клин, на волю раньше срока рваться.

– Какие, если не секрет?

– А если скажу, возьмешь с собой?

– С чего это ты взял, что я тебя должен куда-то брать? Отгуляем денька два – три, да и вернемся в зону, скажем не получилось ничего.

– Не вернешься ты никуда. Пацаны, что поумней, ни на грамм не поверили, что ты перевоспитался. Слава Богу, тебя здесь знают. Это только менты-балбесы могли поверить, что такой волчара, как ты, в раскаянку подался. Народ не проведешь.

Волоха прилично захмелел. Они пили на хате знакомого клиновского бича, к себе в квартиру Клин идти побоялся, а здесь посланцев пахана можно было не ждать по крайней мере день-два (а больше Клину и не надо было).

Волоха перегнулся через стол и громко зашептал, косясь на храпящего на облезлом диване капитана:

Присматриваются к тебе, Клин кое-какие люди. Не по душе им твое поведение, ох, не по душе. Не только в зоне тебе не верят.

– А ты-то откуда знаешь?

Волоха пьяно хохотнул, откинулся на стуле, выпалил:

– От верблюда.

Это, конечно, он сказал зря. Вся злоба, которую Клин сдерживал долгие годы, выплеснулась наружу, и наполовину опорожненная бутылка водки, как снаряд, полетела в голову Волохе. Да дрогнула, видимо рука в последнее мгновение, только скользнула по Волохиному уху бутылка и разбилась о стену.

У Волохи лицо моментально стало серым, несколько секунд он не мог сказать ни слова, только открывал и закрывал рот. Потом выдохнул:

– Ты, ты чего это? Ты же убить меня мог!

Клин жалел о своей несдержанности, но вида не подал, крутил в пальцах сигарету, спросил безразлично:

– Так что у тебя за причины такие, серьезные, из-за которых три года ждать нельзя?

– Ф-ф-ух, напугал ты меня.

Я-то тебя не знаю. Да, видимо, правы были мужики – волчарой ты был, волчарой и остался.

Клин опять недобро глянул на Волоху.

– Ладно, ладно. У меня проблемы, наверное, посерьезней твоих будут. Должок за мной, крупный должок. Так вот, если я через полгода эти проклятые деньги не верну, то мою жену и деток порешат. Я, конечно, не живу с этой стервой, и если бы о ней шла речь – так и черт бы с ней. Но сыночка и доченьку жалко: не виноваты они, что их родитель мудак последний.

А деньги у меня есть, много денег, со всеми долгами рассчитаться хватит. Вот только проблема – один я знаю, где они лежат.

Чего же здесь сложного, не пойму, – удивился Клин, – отпиши кредиторам, что да где, вот и не будет долга.

Волоха немного замялся:

Да, понимаешь… не найдут они без меня тех денег. Да и… больше там гораздо, чем я должен.

– Ну тогда ясно, – усмехнулся Клин, – А моя какая доля там будет?

Волоха глянул на него с удивлением:

– Какая доля?

– Ну да! Я что тебя бесплатно из зоны вытаскивать буду? Никогда не страдал альтруизмом.

– Чем – чем?

– Тем самым. Сколько получится на двадцать пять процентов?

– М-да, хват ты, конечно. Достаточно выйдет.

– Это не ответ.

– Полтинник.

– Зеленых?

– Да.

– По рукам! Только расходы – пополам.