Полет курицы

– Стас, обязательно распорядись сегодня насчет вакансии регионала по Астрахани.

– Так ведь Васильев… – Стас столбенеет, и его легко понять – обычно я не бываю так непоследователен.

– На контроль, – одним торопливым взмахом руки я затыкаю Стаса и даю ему указание; ухожу в свой кабинет, озираясь по сторонам.

Решение найдено. Мне совершенно точно известно, что через пять минут многоуважаемый Сергей Борисович будет спускаться в лифте, так как он должен отдать какие-то указания видеостудии, а затем побеседовать с администрацией бизнес-центра. Откуда эта информация у меня – лучше знать только мне. Youneverknow, так что приходится иногда следить за руководством, причем едва ли не внимательнее, чем за подчиненными.

– Стас, – уже по телефону, – через две минуты Васильев у тебя в кабинете, рассказывает о плане развития на квартал с максимумом подробностей.

– Понято, – голос Стаса становится несчастным; он любит своего босса и ничего не может с ним поделать.

Я выхожу из кабинета и внимательно смотрю на стоящий вдалеке рабочий стол Васильева. Мой дорогой и уважаемый регионал выходит из-за стола и направляется в кабинет Стаса. Выждав немного, я быстрыми шагами подхожу к этому столу и беру трубку. Оглядываюсь в сторону лифта. Все идет по плану. Я набираю номер внутреннего телефона лифта – новомоднейшей фишки организаторов бизнес-центра, поставленной скорее потехи ради, так как даже в случае проблем в лифте ловит даже «Теле2», – и жду ответа. В принципе, это может и не сработать, но я точно знаю, что именно сейчас Сергей Борисович спускается в лифте один, и шансы, что он возьмет трубку, крайне высоки.

И он берет ее!

– Алло? – вопрошает он в трубку.

Я меняю голос, прикрываю трубку рукой и начинаю заливать.

– Я за тобой слежу. Каждый день. Думал, я тебя не вычислю, старый маразматик? Прожженная гнида, – зловеще хихикаю, оглядываясь по сторонам – снаружи должно казаться, что я просто говорю о чем-то важном и не хочу, чтоб меня отвлекали.

– Кто это?

– Хер в пальто. Почти такой же хер, как ты, долбанный жиртрест. Смотри, как бы твоя жопа не вырвалась из штанов, когда лифт рухнет.

И теперь – самое время бросить трубку. Камера, под обзор которой я попадаю, не должна увидеть моего лица, а сегодняшние костюмы у нас с Васильевым по цветовой гамме схожи – это я подметил еще на этапе подготовки. Я делаю вид, что иду в кабинет Стаса, но на последнем этапе разворачиваюсь и возвращаюсь к себе. Если кто-то и будет смотреть запись – в чем я искренне сомневаюсь, – то будут проверять только время звонка. Все, теперь осталось только тупо ждать.

И вот, не проходит и получаса, как мне по внутренней связи трезвонит Стас.

– Васильева вызывал директор. Не в курсе, в чем дело?

– Нет, понятия не имею.

– Я боюсь, как бы не просочилась информация по нашему…

– Не бойся, Стас, не бойся. Не верь, не бойся, не проси.

По дороге, уже в «Сапсане» мы с Сергеем Борисовичем ведем почти постоянный разговор, приправляя его легким спиртным.

– Но наибольшую опасность для нас сейчас представляет «Мираторг», – в ходу разговора замечаю я. – Особенно – с учетом начала бардака из-за санкций.

– Не переживай. Масштаб новой рекламной кампании по продгруппе шокирует рынок настолько, что они все утрутся. Ну, сам посуди – в преддверии неизвестно чего мы – рисковые ребята, все еще сами производящие и сами поставляющие, хотя полный цикл понемногу забывается в этой стране всеми, кроме национальных холдингов, – выбрасываем энное число миллионов на рекламу, причем заметно для всего честного люда.

– Безусловно, это плюс. Так полагаю, Вы учли все риски?

– Продам второй «кайен» жены, если денег не хватит, – смеется директор и поднимает бокал с шампанским, явно предлагая за что-то выпить.

Поднимаю стакан с виски-колой (один к шести – детское шампанское) в ответ.

– За успех вопреки конъюнктуре, – выдает он. – Это самое интересное, что грозит нам видеть в этой жизни, поверь мне на слово.

После этого залпа тишина длится всего несколько секунд.

– Кстати, насчет Васильева, – директор отставляет бокал в сторону. – Надо искать замену. У парня крышу снесло, по ходу. Совершенно нешуточно.

– А чем дело? – изображаю искреннее удивление.

Директор рассказывает мне печальную историю с приколом, произошедшим с ним в лифте и тем, как он потребовал у службы безопасности бизнес-центра выяснить, с какого аппарата местной АТС поступил звонок.

– Поразительно. Вот что с людьми делает массовая истерия, – опечаленно качаю головой. – Вы говорили с ним?

– Я-то с ним хорошо поговорил. Но что ему надо паковать вещи – это по твоей части. Или отпуск за свой счет. Длительный.

– Я вот то же самое хотел предложить. Все-таки, ценный сотрудник…

– Был, – прерывает меня директор и залпом выпивает остатки шампанского. – А вообще-то – гони его на хер. Мне шизофреники в команде не нужны.

Занавес. И громкие и продолжительные, как обычно.

В ожидании приема, пока Сергей Борисович вышел пропустить еще стаканчик и поговорить по телефону, я рассматриваю карту Москвы на стене напротив. Жалкий колодец, отстойник мусора, припорошенный денежным снежком. Паутина, источающая худшие новости во всей стране и затягивающая в себя, подобно наивным мухам, наглых и бездарных недоносков со всех ее концов. Но кому от этого здесь хуже? Живя здесь и не будучи полным недоумком, ты наверняка наткнешься на деньги, потому что они разбросаны тут на каждом шагу. И ты наткнешься на проблемы, потому что здесь их еще больше, чем в Питере.

Директор возвращается. Его глаза полны ясности, а перегара не ощущается даже когда он садится рядом. Только легкий аромат ментола. Не знаю, что за освежитель он использует, но вещь стоящая. Возможно, даже алкотестер обманет.

– Надеюсь, он не считает, что мы будем ждать до ночи, – с долей возмущения, нервно потряхивая кожаной папочкой, замечает Серей Борисович.

– Снова прошу прощения за ожидание, Вы можете пройти на прием, – тут же находится секретарша нашего Взяточника.

– Отличный сервис, – ухмыляюсь я, прикидывая размер упакованных в средней глубины декольте достоинств секретарши и останавливаясь на четвертом.

– Можно было и пораньше проснуться, – фыркает Сергей Борисович и уверенно проходит в кабинет Взяточника.

После короткого взаимного приветствия Взяточник начинает допрос. Я бы назвал это именно допросом, так как тон и манера формулировать вопросы у этого лысеющего дядьки лет сорока пяти от роду с родинкой на лице и тонкими, нервно подергивающимися губами, не предрасполагают к равноправной беседе. Создается ощущение, что он пытается отговорить нас от нашего нелицеприятного поступка.

– Итак, Вы уверены, что не будете обсуждать условия контракта? – интересуется Взяточник.

– Все, как было в первоначальном варианте. Для нас нет смысла что-то менять.

– Уверены? Этот вопрос, в случае, если мы сейчас договоримся, будет решаться за сутки, и отменить ничего не выйдет. Договор, отгрузка, рассрочка.

– Если вопрос не решится именно так, то нам не о чем говорить.

Я начинаю ощущать себя лишним на этом празднике жизни, и моя роль – роль контролирующего технические вопросы консультанта, – выглядит нелепо и бессмысленно. Все, что решается здесь и сейчас, было подготовлено мной еще три месяца назад, производство и логистика уже получили указания. И вот теперь, из-за спонтанного решения одной шишки в торговой сети отказать нам, мы вынуждены заносить Взяточнику, чтобы не потерять весь тот товар, который был подготовлен к реализации в этой торговой сети . Разумеется, по версии самого Взяточника, инициативу перекрыть нам кислород проявила одна важная дамочка, но проверить тот факт, что не он сам спровоцировал конфликт, не представляется возможным. Остается только играть по правилам.

Cut & Kickback!

Everyday!

– Железнова будет сопротивляться. Интересы «Мираторга» могут сходиться с ее личными – во всяком случае, по проценту выкладки. Вы это понимаете?