Из пепла

Одаренная шла по разгромленной улице Лотера. Покосившиеся, покинутые жителями дома смотрели на Ребекку пустыми провалами разбитых окон, и она чувствовала в этом взгляде осуждение. Среди едва угадывающихся в облаках дыма развалин Одаренная вдруг увидела высокую фигуру, облачённую в латный доспех. Голос, полный презрения и пренебрежения, разнёсся над костями мертвого города, нарушая зловещую тишину:

– Ты провалилась. Твои трусость и слабость привели к этому.

– Кто это? – Ребекка пригляделась, но улица была пуста, фигура исчезла среди клубов пепла.

Шаг за шагом, не ослабляя бдительность, Одаренная двинулась дальше по разоренной улице. Интуиция говорила ей, что останавливаться небезопасно. Женщина свернула на соседнюю улицу и ахнула. На покрытой кровью мостовой сидел Аластор, рядом с ним лежало тело отца, а на руках у мужчины была едва живая мать.

– Аластор! Я помогу! – Ребекка ринулась к нему, на ходу доставая из кармана лечебную мазь. Она присела рядом, собираясь обработать раны, но тут же отшатнулась. В груди Кассандры зияла огромная рана, но женщина каким-то чудом осталась жива и осуждающе смотрела на Одаренную.

– Ты помогаешь только себе, не пытайся обмануть моего сына, – Кассандра перевела взгляд на Аластора и улыбнулась. – Он достойный мужчина, и ты не сможешь лгать ему вечно.

Аластор перевёл непонимающий взгляд на Ребекку, но его мать вдруг вздрогнула и её глаза остекленели. Кассандра покинула этот жестокий мир. Мужчина закрыл лицо руками и опустил тело матери на мостовую. Ребекка услышала рёв и внутри неё все похолодело. В сотне шагов от них стоял алый демон. С его пасти капала кровь, а между зубов застряли обрывки плоти. Демон присел, готовясь напасть, и Одаренная вскочила.

– Бежим, Аластор! – она схватила предающегося горю мужчину за плечо и потянула за собой, но он вырвался.

Аластор поднялся и, не издав ни звука, ринулся в сторону демона.

– Стой! Ты не сможешь! – Ребекка не могла поверить своим глазам.

Её сковал страх, и Одаренная могла только смотреть, как Аластор несётся в сторону демона. Мужчина был совершенно безоружен. Демон зарычал и прыгнул, Аластор остановился и взмахнул кулаком, нанося удар по голове монстра.

Вспышка.

Ребекка проснулась в своей кровати и осмотрелась. Это комната её детства, её нового детства, которое началось семь лет назад, после того, как родители продали её Огусту. Мужчина относился к ней хорошо, и маленькая Ребекка даже однажды назвала его папой, но Одаренный поправил её, сказав, что он лишь учитель.

Девочка поняла, что проснулась из-за жажды и поплелась из комнаты в столовую, шлепая босыми ногами по холодному деревянному полу, но задержалась, увидев, что из-под двери лаборатории учителя пробивается тонкий луч света.

«Что это там такое?» – заинтересовалась Ребекка. Огуст говорил приемной дочери, что любопытство – важная часть характера каждого достойного человека, но нужно уметь держать его в узде. Как это делать он не объяснил, поэтому юная Одаренная, аккуратно ступая, подкралась к двери, и, молясь, чтобы та не заскрипела, тихонько приоткрыла створку, заглядывая внутрь.

Дар Огуста позволял тому управлять металлами. Одаренный мог изменять их прочность, форму и даже превращать один металл в другой, хоть это и требовало очень больших сил. Учитель пытался объяснить Ребекке суть превращения одного металла в другой, и, хотя девочка мало что поняла, её завораживал сам процесс. Огуст нагревал пластинку меди, а потом подносил к ней руку, после чего металл начинал сиять и шипеть, превращаясь в серебро или золото.

Заглянув в комнату, Ребекка увидела, что учитель стоит рядом с особенно крупным самородком неизвестного ей металла и подносит к нему руки. Металл засиял и превратился в серебристо-белый, отдаленно похожий на серебро. Огуст вытер пот со лба, видимо трансформация далась ему очень тяжело, но он решил продолжить. Одаренный щипцами опустил металл в специальную печь, чтобы нагреть, но тот вдруг вспыхнул ослепительной белой вспышкой.

Ребекка вскрикнула и начала тереть ослепленные ярким светом глаза. Она слышала, как ругается Огуст, из-за вспышки он уронил щипцы с металлом на пол и теперь стоял, ослепленный, и пытался понять, что же пошло не так. Через несколько мгновений зрение вернулось к Ребекке, и она увидела, как её учитель схватился за голову и упал на колени.

– Проклятье! – раздался полный отчаяния и беспомощности крик Огуста.

Он ощутил, как волны силы накатывают на него. Одаренный сжал зубы до хруста и поднялся, опираясь на стол. Эликсир стоял слишком далеко, а ноги не слушались мужчину, но он заметил в дверном проёме застывшую от страха Ребекку.

«Шанс ещё есть» – мелькнула в дрожащем сознании мысль, дарящая слабую надежду.

– Ребекка! Прошу, дай мне защитный эликсир! – он указал трясущейся рукой со скрюченными в судороге пальцами на спасительный пузырек. – Скорее! Поторопись!

Девочка задрожала, но не сдвинулась с места, словно какая-то неведомая сила приковала её к дверному косяку. Огуст ощутил жар и увидел, как его кожа покрывается металлом, краснеющим от необузданных волн энергии.

Поздно. Для него уже слишком поздно.

– Беги… – прошептал Одаренный, и цепи страха, сковавшие Ребекку, лопнули. Бросив последний испуганный взгляд, девочка понеслась по коридору прочь от умирающего учителя.

Огуст закрыл глаза и поддался искушению, он отпустил свою силу и сразу почувствовал невиданную ранее свободу – свободу, недоступную Одаренным до самого последнего мгновения их жизни.

Ребекка с криком спустилась по лестнице и выбежала из дома. Жена Огуста, разбуженная шумом, вышла из спальни, но коридор уже объяло пламенем, женщина едва успела спуститься по лестнице и выбежать на улицу. Дом вспыхнул как спичка. Часть слуг успела спастись, но Ребекка видела, как из окна второго этажа выпрыгнул с диким воем живой факел и рухнул на землю, замерев без движения.

Девочка разрыдалась, глядя как пылает её новый дом. Крыша провалилась, и в небеса взлетел сноп искр, освещая людей, оставшихся без крыши над головой, но сохранивших жизнь. Столп ослепительно яркого белого пламени с воем взвился над улицей, и Ребекке показалось, что в режущей глаза белизне промелькнули лица. Она видела лицо Огуста, но также и другие: искаженные, неправильные.

Вспышка.

– Ты должна уйти, – жена Огуста смотрела на Ребекку сверху вниз, её нос скривился, словно от Одаренной плохо пахло. – Огуст возился с тобой, но я больше не собираюсь терпеть такую опасность в своём доме.

– Но, он обещал… – Ребекка дрожала, учитель говорил ей, что Одаренному ребёнку опасно выходить на улицы. А ещё Огуст говорил, что подарит Ребекке дом, когда она подрастёт.

– Молчать! – взвизгнула Медея. Её щеки порозовели от злости, а глаз задергался в нервном тике. – Как ты смеешь! Это ты виновата в его смерти! Почему ты выбежала из дома самой первой?!

– Я уже говорила… – залепетала Ребекка, потрясенная лживостью обвинения. – Учитель был в лаборатории, его силы…

– Ты лжешь! – безапелляционно заявила женщина. – И я не собираюсь слушать ложь убийцы. Радуйся, что я не сдала тебя страже!

– У меня нет денег, – девочка чувствовала, как страх и покорность уступают место недовольству. Жена Огуста часто срывалась на слуг и на своего мужа, и Ребекка не понимала, почему учитель не даст тиранше отпор. Девочка вздернула подбородок и вперила презрительный взгляд в бледные, выцветшие глаза Медеи. – И я не виновата в его смерти.

Жена Огуста не могла стерпеть такой дерзости, она встала из-за стола, стремительно подошла к Ребекке и, широко размахнувшись, ударила девочку по лицу. Точнее хотела ударить. Одаренная перехватила руку и сжала, глядя в глаза Медеи.

– Что ты творишь?! – женщина попыталась вырваться, но маленькая детская ладошка держала её руку стальной хваткой. – Больно! Отпусти!

– Я останусь здесь, а когда захочу уйти, то возьму с собой столько золота, сколько понадобится, – процедила Ребекка, сжимая руку ещё сильнее. Раздался негромкий хруст, и Медея завыла от боли. Одаренная отпустила её руку и вышла из комнаты, в глазах девочки стояли слёзы.

«Я не виновата в смерти Огуста».

Вспышка.

Ребекка открыла глаза и резко вдохнула ледяной осенний воздух, сбрасывая оцепенение кошмара. Инсидий и Аластор ещё спали, а где-то над верхушками деревьев забрезжил рассвет. Одаренная поднялась и потянулась, разгоняя кровь по мышцам после глубокого сна. Она не помнила, что ей снилось, но ощущала странную тревожность, как будто что-то вот-вот должно было произойти.

«Надо разведать окрестности» – Ребекка отошла от лагеря, поглядывая по сторонам, но вдруг споткнулась и упала.

– Проклятье! – Одаренная попыталась подняться, но конечности не слушались. Она с ужасом увидела, как её пальцы скрючиваются в судороге, а мышцы на руках раздуваются. Кожа Ребекки начала бугриться, словно под ней ползали сотни личинок. Одаренная хотела закричать, но горло свело судорогой. Язык распух и удлинился, высовываясь изо рта, подобный толстой склизкой змее. Не веря своим глазам, Ребекка опустила взгляд на своё тело и увидела огромную бесформенную тушу, безостановочно меняющую форму. Кожа в нескольких местах лопнула и из неё выросли новые конечности: искривленные руки с разным количеством пальцев, ноги, покрытые шерстью и оканчивающиеся когтями. Огромная слюнявая пасть возникла на месте живота, и монстр, в которого превратилась Ребекка, горестно завыл.

– Ребекка, Ребекка!

– А? Черт возьми! – она открыла глаза, теперь уже по-настоящему.

Аластор сидел перед ней с поднятыми руками, Одаренная держала его за горло.

– Прости, если хочешь ещё поспать – просто скажи, – он покосился на руку Ребекки, и Одаренная отпустила горло мужчины.

– Извини, я не хотела…

– Ты снова кричала во сне, Ребекка. Что ты видела? – в глазах Аластора она видела неподдельное участие, но Одаренная ещё не готова была раскрывать свои тайны.

– Я, я не помню, – она отвернулась и встала, прерывая повисшее между ними неловкое молчание. Ребекка отошла от лагеря и тайком осмотрела себя, боясь увидеть изменения, вызванные влиянием дара.