Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Выстоять и победить
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Какие к чёрту шутки…
– Огонь! – раздалась команда.
Звонко ударили пушки.
– Ишь, крутится, гад! – крикнул парторг дивизиона сержант Любименко. – Заряжай!
Т-IV, увернувшийся от первого снаряда, набирал скорость и зигзагами шёл на расчёт.
– Пусти-ка! – Любименко отстранил наводчика и сам приник к прицелу.
Нити перекрестия легли на чёрный крест, украшавший бортовую броню…
– О-гонь!
Танк вздрогнул, крутнулся на месте и заполыхал. Из люков полезли чёрные танкисты.
– Так стрелять! – крикнул парторг, обращаясь к наводчику.
Тем временем орудие сержанта Печерского остановило вторую машину врага.
Били по прорвавшимся танкам и соседи. В третий раз раненный, не оставлял орудия красноармеец Подольский.
– Этот от меня не уйдёт, – ворчал он, выцеливая очередной танк. – Ишь, моду пехота взяла, из-под самого носа фрицевскую таратайку увели…
Видно, никак не мог забыть наводчик, как сержант Козлов «похитил» у него «верный» танк.
Звонкий хлопок сорокапятки – и ещё один танк врага замер на поле боя.
– Ну, и жадный же ты! – пошутил сержант Коровников.
– Я на них счёт виду, – отозвался Подольский. – Не меньше сотни должен угробить.
И тут же спустился на землю: четвёртое ранение! Но герой все же не покинул орудия.
Четыре вражеских танка горели перед позициями первой батареи противотанкового дивизиона. Ещё несколько машин, подожжённых пехотой, полыхали справа и слева. Но противник упорно рвался вперёд, рассчитывая посеять панику. Вражеских машин, несмотря на значительные потери, было ещё много. Они прорвали оборону второго и третьего батальонов 62-й бригады. И хотя остановленная нашими стрелковыми подразделениями вражеская пехота не могла поддержать действия своих танков, последние сами по себе представляли достаточно грозную силу. Уничтожить танки можно было только массированным огнём корпусной артиллерии.
Огонь!
Огневые позиции 98-го артполка специально располагались таким образом, чтобы в случае прорыва танков противника через линию обороны второго и третьего батальонов бригады Кудинова преградить врагу дальнейший путь к перевалу через Терский хребет.
Артиллеристы всё время внимательно следили за действиями противника, были готовы в любой момент вступить в бой. Когда вражеские машины прорвались через боевые порядки 62-й бригады, командир 98-го артполка майор Павленко приказал батареям изготовиться к бою.
Не менее полутора десятков танков двигались в направлении первой батареи, которой командовал лейтенант Иван Фёдорович Кочергин. Недавно он был ранен осколком снаряда. На голове Кочергина вместо фуражки красовалась «чалма» из окровавленного бинта. Переходя от одного орудия к другому, лейтенант давал указания. Накануне он детально изучил местность, наметил ориентиры. Особенно удобным был один ориентир – хорошо заметный куст, видневшийся впереди, на расстоянии километра. К этому кусту и двигались теперь танки. Три машины вырвались вперёд. Их-то Кочергин и решил уничтожить в первую очередь.
– По та-а-нкам!.. – скомандовал лейтенант. – Первое орудие – по правому, второе и третье – по среднему, четвёртое – по левому… Огонь!
Залп из четрёх орудий тяжело ударил в уши.
Танки ответили осколочными. Кочергин пошатнулся.
– Врёшь! Всех не перебьёшь! – лейтенант продолжал руководить боем. А в сапог между тем набегала кровь.
Сапог разрезали, рану перевязали – и лейтенант захромал к месту в центре батареи.
– Огонь!
Прямыми попаданиями остановили два танка. Оставшийся в одиночестве «панцирник» замедлил ход, затем загорелся. Остальные машины развернулись и открыли по батарее шквальный огонь.
Старший сержант Бармин, командир орудия, встал на место раненого наводчика и с первого же выстрела поразил вражескую машину.
Но всё чаще рвались на нашей позиции снаряды, всё реже становились ряды батарейцев. Вскоре одно из орудий вышло из строя. Танки вот-вот ворвутся в расположение батареи… И в этот момент вступили в бой ещё две батареи, стоявшие на флангах и выжидавшие, когда танки подойдут к ним на расстояние прямого выстрела.
Находясь в расположении второй батареи, командир первого дивизиона старший лейтенант Михаил Захарович Давыдов видел, как ведут с врагом неравный бой артиллеристы Кочергина. Давыдов считал, что бить танки противника следует только прямой наводкой. И когда танки приблизились, вторая и третьи батареи по команде старшего лейтенанта открыли сокрушительный огонь.
Несколько вражеских машин было подбито, две загорелись. Остальные, отстреливаясь, начали отходить.
Второй дивизион 98-го артполка на своём участке – ближе к Чеченской Балке – бил по повернувшей вспять другой группе вражеских машин.
Северные скаты Терского хребта поросли кустарником. В лощинах были расположены огневые позиции 68-го тяжёлого артиллерийского полка. Здесь же, на одном из косогоров, находился и НП. Справа – селение Чеченская Балка. Через него из Малгобека на Моздок протянулась тонкая нить узкоколейки, по ней подвозилась нефть.
Замаскировавшись, к стереотрубе приник командир отделения разведки сержант Старич. Большая группа немецких танков атакует позиции 62-й морской стрелковой бригады. Но вот часть танков повернула в направлении позиций полка. Старич доложил командиру полка Петруне, а тот приказал батареям изготовиться к ведению огня прямой наводкой.
Двадцать танков атакуют позиции Петруни. Полк открыл огонь. Загорелись шесть машин врага. Остальные танки начали пятиться и отходить.
Запорошенные пылью, покрытые копотью, артиллеристы и пехотинцы с ненавистью смотрели вслед отступавшим танкам. Гвардейцы выстояли. Только смерть могла вывести их из строя.
«Концерт» по той же «программе»
Затишье длилось недолго. Противник не собирался отдыхать. И уж, конечно, в его планы не входило давать передышку нашим частям.
На позиции 62-й бригады снова обрушились тысячи мин и снарядов. Одновременно авиация противника нанесла бомбовые удары по нашей артиллерии. Утренний «концерт» повторялся по той же «программе». Весь передний край обороны бригады Кудинова затянуло клубами пыли и порохового дыма.
Ровно в полдень началась новая атака гитлеровцев. На сей раз вражеское командование бросило против бригады на участке фронта шириной не более четырёх километров сто танков. За ними двигалось множество пехотинцев. Направление удара совпадало с дорогой, что вела из Моздока на Вознесенскую через Красную Горку. Несмотря на то, что противник увеличил число атакующих боевых машин втрое, передовые батальоны не дрогнули. Успешно применяя новую тактику борьбы с бронетанковыми силами, стрелки хладнокровно пропустили танки через линию окопов в глубину обороны, предоставив нашей артиллерии возможность бить вражескую технику прямой наводкой. Сами же, уничтожив противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью несколько вражеских машин, занялись пехотой, которая под шквальным огнем пулемётов и автоматов на большинстве участков была вынуждена залечь. Но в отдельных местах врагу всё же удалось ворваться в первую траншею. Оттуда доносились разрывы гранат: шла рукопашная схватка.
На участке, где держало оборону отделение старшего сержанта Бренера, вражеская пехота залегла в ста метрах от наших окопов. Но всего в десяти – пятнадцати метрах от первой нашей траншеи, буквально поливая её огнем пушки и пулемёта, упрямо маячила громадина T-IV, стремившегося во что бы то ни стало проложить дорогу своим пехотинцам. Когда танк двинулся прямо на окоп, командир отделения приказал бойцам приготовиться к отражению атаки пехоты, а сам затаился с бутылкой горючей смеси. И как только T-IV, обваливая стены траншеи, прогрохотал над его головой, Бренер метнул бутылку в моторную часть. Пламя сразу же охватило машину, мотор заглох. Экипаж выскочил наружу, но тут же был уничтожен огнём гвардейцев. Откатилась и залегла кинувшаяся было вслед за танком вражеская пехота.
Неожиданно обстановка осложнилась: внутри остановленного танка начал рваться боезапас. Сержант приказал бойцам отойти от машины на безопасное расстояние, не прекращая огня по пехоте противника.
А неподалёку прижали вражеских пехотинцев к земле стрелки старшего сержанта Горбачёва. На этом участке враг тоже пытался ворваться в наши окопы под прикрытием своего танка, но старший сержант подорвал машину противотанковой гранатой.
По-иному сложилась обстановка на участке взвода лейтенанта Виктора Ивановича Бойцова. Здесь один из танков противника, перемахнув через траншею, почти сразу же развернулся на сто восемьдесят градусов и снова ринулся на линию наших окопов, старательно «утюжа» их. Танкисты бросили из люков несколько гранат. В этот критический момент лейтенант Бойцов, пренебрегая опасностью, поднялся во весь рост и метнул в T-IV бутылку – на броне вспыхнуло пламя. Тем временем вражеская пехота просочилась в траншею слева и справа. Поредевший взвод оказался в полуокружении. Бойцы поняли: настал час самого сурового испытания. И распахнулись солдатские гимнастерки, обнажились полосатые флотские тельняшки. Чёрные матросские бескозырки, бережно хранившиеся на груди, лихо надвинулись вместо запылённых касок.
А фашисты кричали:
– Рус, сдавайс! Матрозен, давай плен!
– А ну-ка, дай ему плен, Готовкин! – насмешливо бросил Бойцов сухощавому старшине 1-й статьи.
– Огонь! – раздалась команда.
Звонко ударили пушки.
– Ишь, крутится, гад! – крикнул парторг дивизиона сержант Любименко. – Заряжай!
Т-IV, увернувшийся от первого снаряда, набирал скорость и зигзагами шёл на расчёт.
– Пусти-ка! – Любименко отстранил наводчика и сам приник к прицелу.
Нити перекрестия легли на чёрный крест, украшавший бортовую броню…
– О-гонь!
Танк вздрогнул, крутнулся на месте и заполыхал. Из люков полезли чёрные танкисты.
– Так стрелять! – крикнул парторг, обращаясь к наводчику.
Тем временем орудие сержанта Печерского остановило вторую машину врага.
Били по прорвавшимся танкам и соседи. В третий раз раненный, не оставлял орудия красноармеец Подольский.
– Этот от меня не уйдёт, – ворчал он, выцеливая очередной танк. – Ишь, моду пехота взяла, из-под самого носа фрицевскую таратайку увели…
Видно, никак не мог забыть наводчик, как сержант Козлов «похитил» у него «верный» танк.
Звонкий хлопок сорокапятки – и ещё один танк врага замер на поле боя.
– Ну, и жадный же ты! – пошутил сержант Коровников.
– Я на них счёт виду, – отозвался Подольский. – Не меньше сотни должен угробить.
И тут же спустился на землю: четвёртое ранение! Но герой все же не покинул орудия.
Четыре вражеских танка горели перед позициями первой батареи противотанкового дивизиона. Ещё несколько машин, подожжённых пехотой, полыхали справа и слева. Но противник упорно рвался вперёд, рассчитывая посеять панику. Вражеских машин, несмотря на значительные потери, было ещё много. Они прорвали оборону второго и третьего батальонов 62-й бригады. И хотя остановленная нашими стрелковыми подразделениями вражеская пехота не могла поддержать действия своих танков, последние сами по себе представляли достаточно грозную силу. Уничтожить танки можно было только массированным огнём корпусной артиллерии.
Огонь!
Огневые позиции 98-го артполка специально располагались таким образом, чтобы в случае прорыва танков противника через линию обороны второго и третьего батальонов бригады Кудинова преградить врагу дальнейший путь к перевалу через Терский хребет.
Артиллеристы всё время внимательно следили за действиями противника, были готовы в любой момент вступить в бой. Когда вражеские машины прорвались через боевые порядки 62-й бригады, командир 98-го артполка майор Павленко приказал батареям изготовиться к бою.
Не менее полутора десятков танков двигались в направлении первой батареи, которой командовал лейтенант Иван Фёдорович Кочергин. Недавно он был ранен осколком снаряда. На голове Кочергина вместо фуражки красовалась «чалма» из окровавленного бинта. Переходя от одного орудия к другому, лейтенант давал указания. Накануне он детально изучил местность, наметил ориентиры. Особенно удобным был один ориентир – хорошо заметный куст, видневшийся впереди, на расстоянии километра. К этому кусту и двигались теперь танки. Три машины вырвались вперёд. Их-то Кочергин и решил уничтожить в первую очередь.
– По та-а-нкам!.. – скомандовал лейтенант. – Первое орудие – по правому, второе и третье – по среднему, четвёртое – по левому… Огонь!
Залп из четрёх орудий тяжело ударил в уши.
Танки ответили осколочными. Кочергин пошатнулся.
– Врёшь! Всех не перебьёшь! – лейтенант продолжал руководить боем. А в сапог между тем набегала кровь.
Сапог разрезали, рану перевязали – и лейтенант захромал к месту в центре батареи.
– Огонь!
Прямыми попаданиями остановили два танка. Оставшийся в одиночестве «панцирник» замедлил ход, затем загорелся. Остальные машины развернулись и открыли по батарее шквальный огонь.
Старший сержант Бармин, командир орудия, встал на место раненого наводчика и с первого же выстрела поразил вражескую машину.
Но всё чаще рвались на нашей позиции снаряды, всё реже становились ряды батарейцев. Вскоре одно из орудий вышло из строя. Танки вот-вот ворвутся в расположение батареи… И в этот момент вступили в бой ещё две батареи, стоявшие на флангах и выжидавшие, когда танки подойдут к ним на расстояние прямого выстрела.
Находясь в расположении второй батареи, командир первого дивизиона старший лейтенант Михаил Захарович Давыдов видел, как ведут с врагом неравный бой артиллеристы Кочергина. Давыдов считал, что бить танки противника следует только прямой наводкой. И когда танки приблизились, вторая и третьи батареи по команде старшего лейтенанта открыли сокрушительный огонь.
Несколько вражеских машин было подбито, две загорелись. Остальные, отстреливаясь, начали отходить.
Второй дивизион 98-го артполка на своём участке – ближе к Чеченской Балке – бил по повернувшей вспять другой группе вражеских машин.
Северные скаты Терского хребта поросли кустарником. В лощинах были расположены огневые позиции 68-го тяжёлого артиллерийского полка. Здесь же, на одном из косогоров, находился и НП. Справа – селение Чеченская Балка. Через него из Малгобека на Моздок протянулась тонкая нить узкоколейки, по ней подвозилась нефть.
Замаскировавшись, к стереотрубе приник командир отделения разведки сержант Старич. Большая группа немецких танков атакует позиции 62-й морской стрелковой бригады. Но вот часть танков повернула в направлении позиций полка. Старич доложил командиру полка Петруне, а тот приказал батареям изготовиться к ведению огня прямой наводкой.
Двадцать танков атакуют позиции Петруни. Полк открыл огонь. Загорелись шесть машин врага. Остальные танки начали пятиться и отходить.
Запорошенные пылью, покрытые копотью, артиллеристы и пехотинцы с ненавистью смотрели вслед отступавшим танкам. Гвардейцы выстояли. Только смерть могла вывести их из строя.
«Концерт» по той же «программе»
Затишье длилось недолго. Противник не собирался отдыхать. И уж, конечно, в его планы не входило давать передышку нашим частям.
На позиции 62-й бригады снова обрушились тысячи мин и снарядов. Одновременно авиация противника нанесла бомбовые удары по нашей артиллерии. Утренний «концерт» повторялся по той же «программе». Весь передний край обороны бригады Кудинова затянуло клубами пыли и порохового дыма.
Ровно в полдень началась новая атака гитлеровцев. На сей раз вражеское командование бросило против бригады на участке фронта шириной не более четырёх километров сто танков. За ними двигалось множество пехотинцев. Направление удара совпадало с дорогой, что вела из Моздока на Вознесенскую через Красную Горку. Несмотря на то, что противник увеличил число атакующих боевых машин втрое, передовые батальоны не дрогнули. Успешно применяя новую тактику борьбы с бронетанковыми силами, стрелки хладнокровно пропустили танки через линию окопов в глубину обороны, предоставив нашей артиллерии возможность бить вражескую технику прямой наводкой. Сами же, уничтожив противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью несколько вражеских машин, занялись пехотой, которая под шквальным огнем пулемётов и автоматов на большинстве участков была вынуждена залечь. Но в отдельных местах врагу всё же удалось ворваться в первую траншею. Оттуда доносились разрывы гранат: шла рукопашная схватка.
На участке, где держало оборону отделение старшего сержанта Бренера, вражеская пехота залегла в ста метрах от наших окопов. Но всего в десяти – пятнадцати метрах от первой нашей траншеи, буквально поливая её огнем пушки и пулемёта, упрямо маячила громадина T-IV, стремившегося во что бы то ни стало проложить дорогу своим пехотинцам. Когда танк двинулся прямо на окоп, командир отделения приказал бойцам приготовиться к отражению атаки пехоты, а сам затаился с бутылкой горючей смеси. И как только T-IV, обваливая стены траншеи, прогрохотал над его головой, Бренер метнул бутылку в моторную часть. Пламя сразу же охватило машину, мотор заглох. Экипаж выскочил наружу, но тут же был уничтожен огнём гвардейцев. Откатилась и залегла кинувшаяся было вслед за танком вражеская пехота.
Неожиданно обстановка осложнилась: внутри остановленного танка начал рваться боезапас. Сержант приказал бойцам отойти от машины на безопасное расстояние, не прекращая огня по пехоте противника.
А неподалёку прижали вражеских пехотинцев к земле стрелки старшего сержанта Горбачёва. На этом участке враг тоже пытался ворваться в наши окопы под прикрытием своего танка, но старший сержант подорвал машину противотанковой гранатой.
По-иному сложилась обстановка на участке взвода лейтенанта Виктора Ивановича Бойцова. Здесь один из танков противника, перемахнув через траншею, почти сразу же развернулся на сто восемьдесят градусов и снова ринулся на линию наших окопов, старательно «утюжа» их. Танкисты бросили из люков несколько гранат. В этот критический момент лейтенант Бойцов, пренебрегая опасностью, поднялся во весь рост и метнул в T-IV бутылку – на броне вспыхнуло пламя. Тем временем вражеская пехота просочилась в траншею слева и справа. Поредевший взвод оказался в полуокружении. Бойцы поняли: настал час самого сурового испытания. И распахнулись солдатские гимнастерки, обнажились полосатые флотские тельняшки. Чёрные матросские бескозырки, бережно хранившиеся на груди, лихо надвинулись вместо запылённых касок.
А фашисты кричали:
– Рус, сдавайс! Матрозен, давай плен!
– А ну-ка, дай ему плен, Готовкин! – насмешливо бросил Бойцов сухощавому старшине 1-й статьи.