Золоту – жизнь, человеку – смерть

– Открывай справа дверь, а не слева, мы должны привезти их вовремя, а не мешкать.

Все четверо зашли во внутрь, и сотник посмотрел через замочную скважину, как они открывают двери. Схватив свой чемоданчик, он выскочил из своей камеры, побежал к машине, потом к воротам тюрьмы.

Около ворот стояли красноармейца, спрятавшись за бочками, которые стояли около угла тюрьмы, стал наблюдать за красноармейцами.

Закрыв ворота, красноармейцы, подошли к дверям столовой.

– Стоять и ждать, – приказал старшина. – Осталось три минуты, они выедут, а мы за ними.

Выехала машина, красноармейцы побежали за ней. Около ворот остановилась и подъехала вторая. На улице стало темно, садившиеся солдаты шепотом торопили садиться друг друга.

Сотник увидел у ворот знакомого охранника, который закрывал ворота вслед уехавшим машинам.

Увидев Василия, охранник попросил подержать одну половину ворот и пошел за второй.

– Не уходи, пойдем, закроем двери камер, где сидели заразные. Они искали тебя, не нашли, где ты был?

– Мне велено сидеть в боковой.

– Старший сказал, там тебя не было.

– Все врут, а где мне быть, как не там.

– Верю, мне все равно.

– Сходи, лучше сам закрой двери, а то, не дай бог, кто придет, а меня не будет, накажут. Что-то новая власть часто стала менять тюремные законы. Когда это видано, чтоб охраннику доверяли ключи от камер смертников.

– Каких смертников?

– А тех, за которыми ты ухаживал, вот только что их прихлопнули и повезли в яму.

– В какую яму и кого прихлопнули?

– Какой ты несмышленыш, их казнили, выстрелив сзади в голову. Я слышал, как один солдат говорил, прикончили и увезли на развилку дорог, где Зарев принимал свою дивизию.

Василий вбежал в пустые камеры и стал искать, не оставила ли что-нибудь для него царевна. Перерыв все, он вспомнил, как сам в спешке убегал отсюда, боялся, чтобы самого не убили.

У них просто времени не было, оставить весточку для него… Он начал все аккуратно складывать, пошел к бочкам, набрал воды и помыл полы.

Он вошел во двор тюрьмы, где расстреливали приговоренных, и увидел на земле кровь. У него выступили слезы, и он заплакал. Снова вернулся в свою камеру, взял ведро, метлу и лопату. Очистив кровь и посыпав двор чистым песком, сложил свой инвентарь – ведро, метлу, лопату в угол, зашел снова, чтобы закрыть камеры. Закрыв их на замок, а входные двери на засов, чтобы никто не мог снаружи сюда войти, он вошел в свою камеру через тайный ход. Сюда спешили красноармейцы с начальником тюрьмы.

Финк сказал, что все, кто был в камере смертников, ушли домой, их отпустил человек, который увез смертников.

– У вас есть ключи, Иван Иванович, от этих дверей.

– Вторые ключи находятся у начальника охраны тюрьмы, а те, что были у нашей охраны, взяли ваши люди.

– Они отпустили охрану, а где тот человек, который имел доступ к смертникам.

– Его могло не быть здесь, так как он имел право в любое время заходить и выходить с территории тюрьмы. Он нам был не подвластен и подчинялся только вашим людям.

Пришел начальник охраны, сунул ключ в замок, двери не отрываются. Закрыты на внутренний засов.

– Обойдем тюрьму и войдем внутрь с другой стороны.

– Это с той стороны, где их казнили?

– Пошли! – сказал старший красноармеец.

Красноармейцы подошли к месту казни.

– Успели убрать, это хорошо.

– А вы волнуетесь, – сказал начальник тюрьмы. – Где-то поблизости находится ваш человек, которого вы ищете. Только он мог произвести уборку. Зайдем во внутрь, если там чисто, значит, он подготовил камеры для новых заключенных, которых должны сюда привести.

– Вы, товарищ Финк, начальник тюрьмы, а не надзиратель, почему вы не знаете, что у вас творится под носом.

– По приказу Украинского, я и мои люди не имели права быть здесь, в этих камерах. Сюда заходить могли только люди Украинского и Ковалевского.

Прошли мимо угольного и дровяного складов. Зашли во внутрь помещения, открыли дверь и оказались в коридоре, напротив камер смертников.

– Жуткое место, сырое и холодное. Посмотрите на пол в камере и в коридоре, его только что помыли. Не просох местами пол в камере. Все аккуратно сложено, так может сделать только тот, кто часто этим занимался.

– Но где он может быть? – спросили красноармейцы Ивана Ивановича.

– Ушел домой.

– Как ушел и каким путем?

– Посмотрите на входную дверь, через которую мы хотели сюда войти, она закрыта на засов, это значит, что он закрыл двери и вышел на улицу убирать двор. Сделав все, он ушел домой. Мы всего-навсего разминулись, сейчас спросим охранника.

– Когда он придет сюда?

– Завтра утром.

– А где он живет?

– Завтра адрес дадут в канцелярии. Все, кто работал здесь, то есть охранял, кормил, убирал, подчинялись только вашим людям, а не мне.

– Еще раз повторяю, эту часть тюремного помещения мне приказано отдать в ведение Украинского и Ковалевского.

– Спросите их, и они подтвердят вам мои слова.

– Уже поздно спрашивать, завтра на рассвете в город вступят чехословаки, они у вас будут спрашивать, а не мы.

– А мне, что делать, отпускать своих людей домой, и открывать тюремные камеры и ворота?

– Приедут наши люди, вам скажут, а сейчас идите домой, мы вами довольны. Вы сделали все, что от вас требовалось.