Детские сердечки

– Как скажешь. Лично у меня другое мнение.

– Я заметила, – прошипела толстуха и с обидой отвернулась в сторону.

– Хорошо, я обязательно погляжу данные фильмы, – Янек поправил очки. – А пока давайте повторим сказанное мной ранее…

Глава 12

Ночь прошла тяжело.

Вечером заметно подморозило, и я залез под большое теплое одеяло, о чем впоследствии пожалел. В довершении всего, Ричард выкрутил вентиль газового котла на максимум, отчего в доме открылся маленький филиал Сахары.

Душно. Жарко. Липко.

Я искрутился, пытаясь уснуть, но безуспешно – в голову лезла всякая дрянь. Ни к месту я вспоминал Лену. Нет, не ту наркоманку, которая сейчас доживает, если уже не дожила свой век в местных пасмурных фьордах. Я вспомнил ту Лену, на которой женился. Красивая, умная, смешливая девушка. Мы гуляли ночи напролёт. Именно гуляли. Я, она и бескрайнее звездное небо.

И куда всё подевалось?

Естественно, пришли и воспоминания о Даше, как этот маленький живой комочек впервые попал ко мне на руки. Единственная мысль пульсировала в голове в тот момент: «Какая же она маленькая!». А потом она погибла. И всё…

Эти мысли я от себя обычно гнал. Из-за этого и набирался алкоголем в те пьяные месяцы. Ну а сегодня уйти на встречу к Бахусу было не выходом. Я твердо знал – нужно решить для себя всё окончательно и бесповоротно. «Сомнения ведут лишь в ад», не помню, у кого слышал эту мудрость. А может быть, я только что сам её придумал, не знаю. Неважно…

Что меня тут держит?

Погибшего ребенка не вернешь, а месть осуществлена. Мне чуть больше тридцати, я здоровый, крепкий мужик, неужели не найду себе женщину, и не смогу зачать еще детей? Многие начинали жизнь с чистого листа, будучи куда старше. Есть польский паспорт, с ним я могу устроиться в любой стране Евросоюза, хоть в Голландии, хоть в Чехии, да хоть в той же Румынии. Но я всё еще тут. Почему?

Ответ пришел под утро.

Я не хочу. Я не хочу уезжать. Я не хочу начинать нормальную жизнь. Я вообще уже ничего не хочу. Ничего абсолютно.

Я совершил ужасный поступок. Совершил, полностью осознавая, что творю. И с этим осознанием мне необходимо дальше жить. А как с этим жить? Как ласкать женщину и помнить, как другую женщину ты пускал на ремни кухонным ножом, как ты отрубал ей пальцы, сломанные плоскогубцами, и прижигал раскаленной сковородкой? Забыть? Хрена с два забудешь!

Откровенно говоря – меня устраивает всё, что твориться вокруг. Плыву по течению и не заморачиваюсь. Да, мы, по сути, вне закона. Плевать. Так даже интереснее.

Ну а заснул я только в пятом часу утра. Только глаза закрыл – и запищал будильник. Шесть ноль-ноль на циферблате. Пора.

Через пятнадцать минут я уже сидел за столом на кухне. Ричард готовил завтрак – сосиски с омлетом.

Поблагодарив его за поставленную под мой нос порцию (я с удивлением обнаружил, что понимаю его английский всё лучше и лучше), принялся за еду. Когда я приканчивал кружку крепкого кофе, к дому подъехал автомобиль, а через минуту на кухню, вошли Жанна и Янек.

Я давно подозревал их в сожительстве, но открыто не спрашивал. Да и они на эту тему не распространялись, а раз так, то дело это не моё. Захотят – поделятся, не захотят – так тому и быть.

– Готовы? – спросила Жанна, плюхнувшись на стул, даже не сняв пуховик.

– Вполне, – ответил я, допив последние капли кофе.

– Значит, по плану, – мгновенно оседлал свою тему Ян, – мы втроем, Виктор, Жанна и я, проводим, а Ричард на прикрытии. Ничего не поменялось?

– Да вроде нет, – пожал я плечами.

– Ну и хорошо, выдвигаемся.

Выехали на двух автомобилях – маленьком электромобильчике Нисан и большом джипе Фольксваген с немецкими номерами. На первом, как ни странно, мы втроём, а на втором – Ричард.

– Знаешь, – заговорил Янек, когда мы отъехали от «базы», – я вчера посмотрел оба фильма про которые мы говорили недавно.

– «Брат», что ли?

– Да, «Брат» и «Брат 2». Они оставили у меня очень странное впечатление.

– Почему?

– Там очень неоднозначный герой, – Ян даже наморщил лоб, пытаясь подобрать слова. – Вот смотри, в фильмах у Тарантино или Гая Ричи, кстати, знаешь их?

– Наслышан.

– Так вот, у них фильмы тоже про бандитов и преступников. Порой, даже очень обаятельных преступников. Но! – Ян выделил это, – Там, на протяжении всех фильмов, ты не забываешь, что смотришь на мерзавцев и тварей. Да, иногда принципиальных и в некоторых аспектах хороших, но тварей.

– Ну а в «Брате»?

– А в «Брате» не так. Главный герой преподнесен как хороший парень. Хороший парень, творящий ужасные вещи.

– В смысле?

– Он убивает, не особо задумываясь, тех, на кого покажет старший брат. Ему достаточно объяснить, что этим он делает хорошее дело. И он до конца уверен, что убивая очередного человека, порой случайного, он остается положительным героем. У него нет в голове преграды, которая останавливает и заставляет задуматься. Он не думает, он просто нажимает спуск и, даже если гибнет невиновный, этот Данила об этом больше никогда не переживает, как будто и не было ничего. Он не может решить проблемы другим способом, кроме как оружием. Он глубоко ущербен.

– Даже так?

– А как иначе? Этот Данила ко всему прочему не может устроить свою личную жизнь. Женщина – водительница трамвая, с ним только изменяла мужу, развлекалась, но не поехала, всё бросив, когда он попросил. Тусовщица была с ним только из-за денег, ну а про проститутку в Америке вообще молчу. Если бы он её смертельно не подставил под проблемы с сутенёром – она с ним рядом ни за что не была бы.

– А певица?

– Певица с ним просто играла. Он игрушка, не более.

– И что ты всем этим хочешь сказать?

– Он одинокий, психологически нездоровый человек. У него даже нормальных друзей нет, есть лишь боевые товарищи, с кем он воевал, то есть, те с кем он должен был волею судьбы выжить. Друзьями их сделала война. Всё, – Янек перевел дух. – И ты хочешь сказать, что это культовый фильм у вас? Это ваш национальный герой?

– Видимо да, – ответил я, подумав. – Это наш герой, разбирающийся с несправедливостью и ищущий правду жизни теми способами и методами, что ему доступны – через грязь, кровь и боль. Он не особо задумывается над своими действиями, потому что свято уверен в себе, и от того не подвержен сомнению уже ступив на свой путь.

– Прямо как ты? – Ян внимательно поглядел мне в глаза.

– Я? Я не такой, – я отмахнулся. – Сомнения мне не чужды. Каждую ночь мысли одолевают мою большую голову.

– Ну а для чего же еще нужны герои? – философски заметил поляк. – Герои нужны, чтобы к ним стремиться!

На этом разговор и иссяк. Дальше ехали, погрузившись в свои сомнения и мысли. А, между тем, город Осло просыпался.

Солнца опять было не видно за толстым одеялом из серых облаков. Сумерки наступающего дня пробивались через свинцовое небо и мелкий снег, ниспадающий вместе с ветром на промерзлую землю.