Зачерпну я ладонью туманы

Положив осторожно в карман.

Я ее запишу на ольховом листке
Ароматной сосновой иглой.
И кусочек луны приколю в уголке,
Сполоснув его чистой водой.

Заверну в тихий плеск засыпающих рек
Поцелуй ненавязчивый свой.
И однажды тебе, добрый мой человек,
Свой подарок вручу колдовской.

«В набухших почках спрятана листва…»

В набухших почках спрятана листва.
Ее не сглазит мимолетный взгляд.
Всю красоту лесного естества
Еще скрывает мартовский фасад.

Туманы в клочья утром разорвет
На голый лес глухой кукушкин крик.
Водой исходит прошлогодний лед
На бьющихся сезонов тонкий стык.

Достала верба легкий балахон —
Пришлось одеть – апрельское тепло.
Как-будто ранний гром пасхальный звон.
Что сгинуло, но что-то и пришло.

Вздохнет устало спящая трава,
Проткнув собой коричневую грязь.
И паутинка видная едва —
Для всех времен нервущаяся  связь.

«В ожидании ранней весны…»

В ожидании ранней весны
Тихо плачет синица в кустах.
Почки соком подземным полны,
Размывается лед на глазах.

Незаметно промчался февраль —
И листает деньки март уже.
Тает зимняя в сердце печаль,
Расцветает надежда в душе.

Под стрехою густые кусты
В мелких брызгах купает капель.
Прочертили когда-то мечты
Между явью и сном параллель.

Не понять то ли есть, то ли нет
Наша жизнь, что течет день за днем —
На ходу сочиняем сюжет
Некой сказки про то, как живем.

«Крутятся в пустоте медленно два ковша…»

Крутятся в пустоте медленно два ковша.
Из осевой звезды льется полярный свет.
Искоркой в небесах мчится на Суд душа
В утренний звездопад – мира на свете нет.

Врезана в небосвод млечная полоса.
Метит стрелу стрелец в рыбьи хвосты комет.
Лес шелестит листвой – слышатся голоса,
Тех, что уже ушли – мира на свете нет.

Месяц – ножа порез, трудно без шва зашить.
Раны открытый край в небе сто тысяч лет.
Верят, что где-то там тоже возможно жить…
Чтобы уменьшить страх – мира на свете нет.

«Слегка затлел небесный океан …»

Слегка затлел небесный океан —
У горизонта всполохи огня.
Белесый растворяется туман
На кромке возникающего дня.

Макушки елей в сумерках видны
Нарушен блеклым светом их покой.
Короткие тревожащие сны
Уводит ночь куда-то за собой.

Давно-давно журчит в реке вода,
Здесь лошадей поил бродяга-скиф,
Но он однажды сгинул в никуда
До капли чашу жизни осушив.

Пусть бесконечен времени отсчет —
Сто тысяч лет мелькнут, сто тысяч зим…
Пока живет земля – живет народ,
И мы теперь туманы сторожим.

«Тихо щелкает на стене…»

Тихо щелкает на стене
Из далеких времен прибор,
По несмазанной шестерне