Идите в баню! Книга третья. Часть 2

Для Иннокентия смысл сказанного прояснился, когда, присев на корточки, Зорикто открыл термос и наплескал в банный черпак жидкости, объявив – сейчас будет с травой «Саган-дайли» или «Сааган-дали», кому как слышится. По-научному растение звалось Рододендрон Адамса, а в Забайкалье, среди населения, было известно как чушачий багульник.

Поднявшись, мастер плеснул жидкость на камни (отчего в воздухе появился знакомый всем присутствующим запах Байкала), следом принялся размахивать по сторонам опахалом, одновременно напевая какой-то монотонный мотив на бурятском языке, но слушать его было приятно. Мелодия не раздражала сидящих, а звучала примерно так, как в фильме «Шаманы в Сибири», который когда-то смотрел Кеша. Тембр голоса завораживал опариваемых людей, но песня песней, а пару друзьям пока было маловато. «Подбрось еще! Пару давай! Нам мало!» – задорно и весело вскричал опытный в этих делах Листозадов… Долбоносов тоже не отставал от друга, подбадривая репликами в сторону опахала и его обладателя, облаченного в белоснежную папаху – Давай-давай, подкинь еще воды! Лей, не жалей!.

– И переводи людям, что хоть ты там нам поешь?! – говоря это, Кеша огляделся по сторонам, как бы ища среди сидящих по лавкам задниц поддержки его словам.

– Пар сейчас будет! – как-то ехидно пообещал банный колдун… Но новенькие не обратили внимания на эти пророческие шаманьи слова.

Затем он опять присел и на этот раз налил следующий раствор, это оказался настой донника, затем из другого термосочка еще раз повторил процедуру…

На шестом подливании на каменку, теперь уже чесночного настоя, Палыч досиживал в позе рыбы без воды! Одурманенный пением и жарой, нагнетаемой опахалом на его тело, он ощущал, что оно уже не только потеет, но и тает, как мороженое на солнце. «Может, хватит? А… а… а… а…?», – пронеслось эхом, потом потекли мимо, проплыли легким облаком мысли в расплавленных мозгах.

Поочередно подаваемые на камни мастеровым жидкости мгновенно превращались в горячие неоднородные пахучие смеси и давали эффект, народ застонал.

Упарились…

Про Гришу, Кешу и всех остальных, сидевших наверху, кто-то снизу сказал: «Там камикадзе сидят, но ничего, скоро свалятся на хрен… вниз».

Выходя или, точнее, выползая из парилки, высунув язык, как только что примчавшаяся невесть откуда собака, Кеша с ходу запрыгнул в лохань, потом, выкарабкавшись из нее, свалился на сырой скользкий плиточный пол, чувствуя, как через него перешагивают голые ноги помывщиков.

Полежав на полу минуты три, он еле-еле поднялся на карачки и, дернув веревку, облился из висящих на стене ведер-водопадов. Добравшись до зала отдыха, без сил рухнул на кожаный диван. Левым ухом отчетливо услышал слабый стон, в правом что-то звенело. Приоткрыв глаз, заметил на соседнем лежаке торчавший морковкой из кружки с пивом, стоявшей на столе, длинный красный шнобель. Он кое-как сообразил, где видал раньше этот нос: где-то в самолете… еще, похоже, точно таким же обладал его товарищ Григорий. То, что это и есть его друг Гриша, ему в голову пока не приходило.

Он какое-то время, тихо кряхтя, валялся на кожаном диване, не в силах даже о чем-то думать. Ему казалось, что сердце сейчас выпрыгнет и ускачет, куда-нибудь туда, по лестнице к машине. Не сказав, конечно, а просто типа намекнув:

– Иннокентий, так париться нельзя! Пожалей себя и свое сердце! Будешь еще так баловаться, в другоря ускачу без предупреждения! Тук-тук, тук-тук…

В другоря

Через недельку, приехав сюда опять, шамана Кеша не встретил, но зато умудрился попасть под два парения из трех по расписанию дня.

На сей раз он был более осторожен, сел пониже и подальше, опасливо наблюдая за приготовлениями паренька в черной бараньей папахе.

Тоска зеленая

Молоденький пармейстер был родом из Йошкар-Олы, а так как шаманизм там отсутствует, сам песни петь не стал, включив для посетителей заунывную мелодию (сейчас модно прятать в недрах парилок музыкальные колонки).

На душе у Кеши стало тоскливо и одиноко… Заскребли кошки, завыли собаки… Заплакали стены, сидящие по лавкам вспотевшие люди приуныли…

Захотелось выпить запотевший стакан холодной водки, взреветь белугой, а потом прослезиться… вспомнив былое (как, допустим, ехал юным с учебки).

Кеша, рассказывая автору про эту церемонию, сообщил ему на ухо, что не понимает – зачем в парилке нагонять скорбь, скуку и уныние? Депрессий у нас и за бортом, за стенами любимых банных заведений хватает…

Листозадов не однажды сообщал – варганы и т. д. и т. п. для медитаций в поле больше годятся, для тех, у кого на душе хреново по поводу невыплаченного кредита, развода, потери кого-либо или еще чего неприятного и противного. Веник, например, забыл, когда поехал в баню, вспомнил, что оставил дома на стуле.

Правая парильня

Пейте, пойте и веселитесь, друзья!

Обычно в большинстве парилок бань нашей страны царит веселье, и непонятно, почему некоторые устроители придумали тоску зеленую прививать мужикам?

В русской, имеется в виду, парилке, конечно, ведь в хамаме не поржешь! Однажды в Венгрии Кеша зашел в сауну, а там мужики и бабы. Все голые! Срам какой (стеб), у женщин по две висят, у мужиков тоже болтается чего-то два плюс один, пока непотребное.

Плюнул куда-то влево, выскочил из сауны, побежал, испугавшись, ополоснуться и одеваться. Он в советское время воспитывался, ему можно простить стыдливость.

А вот такого веселого шума и гама, как в Илимской, по окончании процедуры, Палыч давненько не встречал на своем пути. Народ был в восторге, но это уже на последних минутах, поправ грусть и страдание, навязанные кем-то. А в начале-то он, народ, терпел молча, постанывал, конечно, от наслаждения, но стойко выносил все тяготы парильной восьмиминутной жизни! Ни к селу-городняя мелодия ушла на десятый план, на нее просто не обращали внимания.

Ноу-хау

Возможно, заядлый любитель, прошедший множество столичных бань, немного подивится данному способу готовки парения, в виде пяти-шести разновидов настоев и душистых масел за один присест! А здесь вот так!

Ведь, допустим, в Москве так положено и покладено: парилку готовят тщательно, выметают, вымывают, проветривают. Затем распихивают и раскладывают по углам пучки трав, в запарку добавляют, но что-то одно. Дабы не перебивало. Микс бывает только в Усачевских перед закрытием.

В другой раз другая трава. Так как здесь всего три парения в день, вот и решили все сразу, в один присест.

Легкого вам пара, мужики, завсегдатаи Илимской бани! Только парьтесь всласть, не перебарщивайте с ним, как наш герой Кеша…

А мы продолжаем рассказы о теплых и незабываемых банных местах города на Ангаре!

Не забудьте тапки вернуть!

Три вида пара России

Он уже и не помнит, писал ли в своих мемуарах об этом, но искать и читать записи долго, решил повториться.

У нас в стране пар делается в общественных банях тремя способами.

Первый – это когда он приходит в готовом виде по трубам. Считается неплохим вариантом. Такой пар бывает сыроват, но никогда не бывает сухим. Он где- то между турецким и нашим, русским.

Второй – когда топят, и нагревают камни, но чаще болванки, газом или еще чем (дрова, уголь) внутри печи. Пар выпускается открытием люка-дверцы и забрасыванием вовнутрь черпака с водой. Затем дверца захлопывается. Этот пар хорош, когда парильня проветрена и помыта. Он самый лучший из паров.

Ну а третий делается открытым способом, в виде нагревания камней из-под низа электричеством или, вот как здесь, запрессованными брусками опилок. Заодно пар нагревает стены и полки, высушивает воздух, при подкидывании хоть и парит, но все равно сух. Этот тип парения больше схож с саунным, принесенным из Скандинавии и называемым финским.

Парильщики наши привыкают ко всем трем, и иногда удивляются, что бывает и по-другому.

На этом Иннокентий завершает свой рассказ об Илимской бане г. Иркутска.

Баня №5

Первомайский

Удивительное место

В этой главе речь пойдет о посещении Иннокентием Павловичем бани под номером пять, расположенной в восточной части города Иркутска, на Алмазной улице, называемой также «Баня Первомайский». Именно баня, а не бани, как принято в центральной части страны!!!

Не случайно данная подглавка именуется «Удивительное место». Это, конечно, неспроста. Тот, кто знаком с творчеством Листозадова, прекрасно понимает, что Иннокентию Павловичу есть с чем сравнить тот или иной банный объект, так как у него имеется огромный опыт познания банного образа жизни обитателей России.

Кеша и сейчас, объехав, без преувеличения, большинство городов нашего необъятного государства, не перестает поражаться такому разнообразию расположения, внутреннего убранства, традиций и устоев отдыха бренного русского тела, и, несомненно, грешной русской души. Побывал он, конечно, не везде, это невозможно физически, но все же… интересные места для его новых похождений вовсе еще не заканчиваются. Иногда ему кажется, будто они только начинаются, несмотря на то, что счет посещений им различных общественных бань России перевалил далеко за шестую сотню.

Подготовка к поездке