Суровый Синус Финикус. Очерки аварий и катастроф в восточной части Финского залива и акватории Невы

В части вынесения приговора Абраму Рейсу имеется следующее описание Джоном Деном:

«Последним был вынесен приговор капитан-командору Рейсу, вменниший ему в вину то, что он, увидев, как корабли, на которых находились старшие его командиры, сели на камни и тем были лишены возможности продолжать погоню за неприятелем, не воспользовался великоленной возможностью взять или уничтожить три неприятельних корабля, за такое проявление трусости суд постановил препроводить его к месту казни и немедленно расстрелять. На основании этого приговора его сразу же повели к позорному столбу, находившемуся вблизости, где стояла наготове шеренга солдат. Была уже отдана команда вскинуть ружья, и только после этого было зачитано царское помилование, заменявшее его наказание на вечную ссылку в Сибирь. Страх смерти столь сильно им овладел, что, когда сняли повязку с его глаз и подняли его с коленей, он сказал по-русски: «Лучше пали». Его отнесли в соседний дом и здесь пустили ему кровь и через два или три дня отправили в ссылку в Сибирь, где он, влача жалкое существование ив течение нескольких лет, и скончался, так и не сумев полностью оправиться от испытанного страха»[21 - Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого. – Санкт-Петербург: Историческая иллюстрация, 1997, с.37.].

Капитан Иост Дегрюйтер после вынесения приговора вычеркнут из русской морской истории, да, видимо, не только нашей, если англичанин Джон Ден в истории о петровском флоте не нашел нужным о нем что-либо упомянуть.

На Корнелия Крюйса, не будем забывать, что на свадьбе Петра Первого он занимал «отцово» место, государь держал обиду сравнительно долго, хотя и дал послабление сразу. Помимо отмены казни он заменил ссылку – вместо сибирского Тобольска в Казань.

Как пишет А. Соколов: «Оттуда он писал письма к графу Апраксину, умоляя его испросить у царя помилование, и даже подавал просьбу самому государю. Не оправдываясь и не жалуясь на врагов своих (как беспрестанно жаловался па них в суде), Крюйс только напоминал свою долголетнюю службу; сокрушался, что «божеским посещением» прогневил государя; поздравлял его с победою (Гангутскою); напоминал Апраксину, что они вместе служили государю и что теперь, больной и старый, разлученный с женой и детьми, он предается его великодушию и заступничеству; писал, что ему остается надежда «на… милосердие его царского величества», за которого он жертвовал «последнею каплею крови…»[22 - Суд над вице-адмиралом Крюйсом. (Эпизод из истории Русского флота). – В сб.: Морские сражения русского флота. Воспоминания, дневники, письма. – Москва: Воениздат, 1994, с.87.].

За опального вице-адмирала вступились влиятельные Федор Апраксин и Александр Меншиков. Через год Петр простил К. Крюйса. Есть предание, будто по возвращении К. Крюйса из ссылки государь сказал ему: «Я на тебя более не сержусь!» И что тот отвечал: «И я перестал сердиться!»

Сердиться Петр Алексеевич перестал, на флот вернул, но… на палубу боевого корабля больше не пустил. По возвращении в 1715 году из ссылки Корнелий Крюйс служил в Главном Санкт-Петербургском адмиралтействе, в 1716 году исполнял должность генерал-интенданта. С конца 1718 года – вице- президент Адмиралтейств-коллегии, участвовал в разработке военно-морского законодательства, в том числе в составлении первого русского Морского устава. Корнелий Иванович Крюйс скончался 3 (14) июня 1727 года, отдав службе России и ее военно-морскому флоту тридцать лет своей жизни.

Первым историческое значение суда над адмиралами русского флота отметил англичанин Джон Ден в «Истории Российского флота в царствование Петра Великого»:

«Ход военно-морского суда описан мною столь подробно потому, что он в некоторых отношениях, как полагаю, в то время не имел себе подобных и вследствие этого немалые толки о нём разошлись по свету»[23 - Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого. – Санкт-Петербург: Историческая иллюстрация, 1997, с.37.].

Можно сделать вывод: Вполне возможно, что без воспитательного воздействия суда над адмиралами в 1714 году у российского флота не была бы победа Гангута 1715 года – научил Петр Первый и сигналы распознавать, и не бояться флагманам брать на себя ответственность.

Взрыв на Кронштадтском рейде

1715, 27 июня (8 июля) – От удара молнией погиб линейный корабль «Нарва».

5 апреля 1722 года знаковая дата в истории отечественного флота. В этот день вошел в действие первый российский свод морских административных законов «Регламент Адмиралтейский», в котором четко излагались должностные обязанности всех лиц командного состава от Адмиралтейств-коллегий до корабельного мастера, устанавливались правила содержания при порте матросов и гардемаринов, порядок охранения порта и кораблей в гавани, обязанности брандвахт…

Перечень регламентированных работ, которые функционально должны реализовать обеспечение безопасности плавания и стоянки судов в акватории морского порта и на подходах к нему, несомненно, отражает опыт, накопленный почти за двадцать лет российским военно-морским флотом. В некоторых статьях отражались трагические страницы его еще короткой истории.

В частности, уже первый параграф главы, отведенной должностному лицу «Капитан над портом», предписывает первоочередным действием в отношении пришедшего корабля, еще до ввода его в гавань, – «послать боты и шлюпки, для приему с караблей пороху, и протчаго снаряду». Причем порох должен быть сдан весь – «под лишением живота офицерам» за недолжное исполнение. «И для престережения сего, капитан над портом и интендант, должни [как скоро увидят карабли идущие в порт,] послать боты и шлюпки, для приему с караблей пороху, и протчаго снаряду» (ст.1, гл.3, ч.2)[24 - При подготовке кораблей к выходу в море действия выполнялись строго в обратной последовательности: «Порох на корабли надлежит тогда привозить, когда они выведены будут из гавена на рейд, и уже со всеми готовы. А на брандеры порох надлежит привозить, когда они також выведены будут из гавена, и поставлены в добром расстоянии от воинских караблей, да бы какой вреды не учинить» (ст.13 гл.5 ч.2).].

Видимо, в памяти хорошо сохранилась трагедия на Котлинском рейде 1715 года, произошедшая с новейшим 60-пушечным линейным кораблем «Нарва» (вступил в строй осенью 1714 года). В ночь с 26 на 27 июня в корабль ударила молния. От молнии загорелся порох в крюйт-камере. Корабль взорвался и затонул. Спаслись 19 человек из 400 членов экипажа, погиб и командир, капитан-командор Э. Воган. Над водой осталась только бизань-мачта корабля.

В 1715 году 60-пушечный линейный корабль 3 ранга корабль «Нарва» была самым молодым парусником российского флота. Корабль «Нарва» был заложен на верфи Санкт-Петербургского Адмиралтейства 20 (31) июля 1712 года. Постройку корабля вёл корабельный мастер Федосей Моисеевич Скляев. «Нарва» была спущена со стапеля 25 октября (5 ноября) 1714 года[25 - Чернышев А.А. Российский парусный флот. Справочник. Том 1. – Москва, Воениздат, 1997, с.39.]. Корабль имел два дека. Вооружение корабля составляли 60 орудий калибра от 4 до 18 фунтов.

Командиром «Нарвы» был капитан-командор Эдвард Воган[26 - Общий морской список от основания флота до 1917 г. - Санкт-Петербург: Атлант, 2013, с.214.], по происхождению англичанин.

К 1713 году Э. Воган дослужился в английском флоте до звания капитана (командовал 50-пушечным кораблём), в конце кампании 1713 года выбыл с английской службы, об исполнении которой имел крайне положительные отзывы. В том же звании 18 января 1714 года принят в российский флот при содействии Ф.С. Салтыкова. В кампанию 1714 года командовал кораблём «Перл».

1 января 1715 года Э. Вогану было присвоено звание капитан-командора. В мае был назначен командиром эскадры белого флага или кордебаталии флота в составе 7 кораблей, включая флагманский «Нарва», 1 фрегат и 4 шнявы. Однако его «Нарва» прослужила на русском флоте лишь только одну военную кампанию.

В ночь с 26 на 27 июня 1715 года, в первом часу пополуночи, корабль погиб на рейде Кронштадта.

Дж. Ден в своей работе «История Российского флота в царствование Петра Великого» сообщает, что «Нарва» была взорвана ударом молнии, от которой на корабле загорелся порох. При этом отмечает, что погиб его командир капитан-командор Э. Воган со всей командой (более 400 человек), исключая одного поручика и трех или четырех матросов[27 - Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого. – Санкт-Петербург: Историческая иллюстрация, 1997, с.59-60.].

Любопытно, что данные о потерпевших несколько разнятся.

Например, «Походный Журнал» Петра I сообщает иные подробности той страшной ночи: «27-го (июня) получено по ведомости из Кронштадта, что в корабле Нарве, которая была в 64 пушки, молниею зажгло крюйт-камору, которая в носу, и от того оной корабль весь разорвало и пропал с людьми со всеми, разве спаслось 10 человек».

Адмирал Корнелий Крюйс в своем рапорте Петру увеличивает эту цифру до 19 спасшихся. «Сего числа в час пополуночи был гром, – пишет адмирал, – и волею Божию ударило в корабль Нарву и оный подорвало, и спаслось людей 18 или 19 человек, и потонул (он) совсем, только виден от сломанной бизань-мачты с сажень и немного верхняго каюта».

Примечания П.А. Кротова, сделанные к вышеназванной книге Дж. Дена, говорят о следующем: «На «Нарве» погибло около 400 человек, в том числе 177 нижних флотских чинов. Спаслось, по словам К. Крюйса, 18 или 19 человек; согласно донесению голландского резидента Я. де Би, лишь 11 чел.»[28 - РГАВМФ. Ф. 176. Оп. 1. Д. 108. Л. 496 об.; МИРФ. Ч. 1. С. 643, 645, 647. – По кн.: Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого. – Санкт-Петербург: Историческая иллюстрация, 1997, с.60.].

Впрочем, это не столь важно в сравнении с общим количеством жертв.

Интересна другая информация, которая касается гибели командира корабля. Голландский посланник барон Ян де Би доносил Генеральным Штатам Соединённых Нидерланд из Санкт-Петербурга 1 (12) июля 1715 года: «Ваган найден мертвым в постеле»[29 - Материалы для истории русского флота. Т.1. – Санкт-Петербург, 1865, с. 645.]. Возможно за этими словами кроется какая-то тайна.

Но, судя по развитию событий, к капитан-командору Э. Вогану претензий не было. Его похороны были описаны в журнале Петра I: «1715 г. Кронштадт. 1 июля хоронили капитан-командора Вагана (взорвался на корабле «Нарва»), гроб был покрыт белым флагом, с кораблей стреляли из 15 пушек в минуту выстрел, и флаги спущены до половины, кроме гюйсов. Для провожания была рота солдат, как загребли, тогда 3 залпа выпалили».

Петр I тяжело переживал гибель «Нарвы». Помимо потери судна и экипажа, царь был озабочен тем, что полузатонувший парусник перегородил фарватер и таким образом создал опасность для проходящих судов.

«Корабль безчастную Нарву подлинно ни вчерась, ни сегодня осмотреть было невозможно, для великого ветра, – писал Петр неделю спустя после трагедии, – …однакож необходимая есть нужда онаго вынуть, каким трудом и коштом ни есть, ибо ежели оный не вынуть будет, то подлинно сей фарватер вовсе испорчен будет, понеже к нему быстро песку нанесет и банку сделает». Царь предлагал поднять «Нарву» с помощью плоскодонных судов: «Для вынимания его удобны суда: прам, маштелихтер и двух эверсов, которыми Ингерманланд по лету подымали»[30 - Материалы для истории русского флота. Т.1. – Санкт-Петербург, 1865, с. 646.]. Только подобные суда могли осуществить столь сложную техническую операцию на мелководье.

Однако события Северной войны помешали Петру исполнить свой замысел в том же 1715 году. Поднять «Нарву» удалось только после заключения Ништадского мира. По сообщению Дж. Дена, в 1723 году петровские корабелы «с большими, но необходимыми издержками»[31 - Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого. – Санкт-Петербург: Историческая иллюстрация, 1997, с. 136.] подняли со дна нижнюю часть Нарвы. Надо полагать, работы велись с помощью специальной «водолазной машины», выписанной из Британии, о конструкции которой, к сожалению, ничего не известно. Именно об этом «чуде техники», царь писал в 1716 году князю Куракину из Копенгагена: «Машину, в которой лазят в воду для вынимания утопленных кораблей, мы имеем, а мастера нет, того ради отпиши в Англию, чтоб такого достали»[32 - Недолгая служба «Нарвы». – В сб.: Гангут. №61/2011. – Санкт-Петербург: Издательство «Гангут», 2011, с.149.] Вознаграждение водолазам за подъём последних частей затонувшей «Нарвы» – киля и штевня – было уплачено летом 1724 года[33 - Примечания П.А. Кротова: МИРФ. Ч. 4. С. 665. – по кн.: Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого. – Санкт-Петербург: Историческая иллюстрация, 1997, с. 136.].

Изображений «Нарвы» не сохранилось, если не считать двух рисунков, где корабль изображен в затонувшем состоянии. Оба выполнены пером в 1715 году неизвестным автором; он мастерски передает весь масштаб катастрофы, постигшей деревянный парусный корабль: взорванный молнией остов «Нарвы», беспомощно покоящийся на дне Финского залива. На обеих рисунках половина корабля, включая носовую часть, отсутствует. Над водой торчат обломок бизань-мачты и верхняя часть кормовой оконечности.

На одном чертеже недостающий корпус «Нарвы» рисовальщик изобразил пунктиром. Благодаря этому мы имеем представление, что носовое украшение корабля было выполнено в виде свирепого льва с распущенной гривой – как символ победы русского оружия над шведами. Уникальность рисунку придает размашистая надпись, небрежно выведенная над ним. В ней угадывается рука Петра I, который собственноручно и со знанием дела приписал: «Сей (чертеж. – ред.) на признак наруж(ъ)я и нутра»[34 - Епатко А.Ю. Недолгая служба «Нарвы». – В сб.: Гангут. №61/2011. – Санкт-Петербург: Издательство «Гангут», 2011, с.149.].

На другом рисунке также собственноручная надпись Петра I: «Сей чертёж с таво чертежа по маштапу, что на два делана»[35 - Из собрания РГАДА (Кабинет Петра Великого). – По кн.: Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого. – Санкт-Петербург: Историческая иллюстрация, 1997, с. 135.].

В истории отечественного военно-морского флота трагедия линейного корабля «Нарва» – шестая по числу жертв в мирное время[36 - Самая страшная – гибель 84-пушечного корабля «Лефорт» 10 сентября 1857 года. Погибли все находящиеся на борту 826 человек: 13 офицеров, 743 матроса, 53 женщины и 17 детей. Второй была гибель в шторм Резервной эскадры Черноморского флота контр-адмирала И.Т. Овцына 14-15 октября 1798 года. Погибли 722 человека (на флагмане – 399), включая контр-адмирала. Третьей по числу жертв была катастрофа линейного корабля «Новороссийск» в севастопольской Северной бухте в ночь на 30 октября 1955 года – погибли 604 человека, включая членов аварийных партий с других кораблей. 54-пушечный корабль «Азия» находился в Эгейском море, 7 февраля 1773 года вышел от острова Миконо к острову Имбро (ныне Гёкчеада) и пропал без вести в шторм со всем экипажем в 439 человек. Пятым был 74-пушечный корабль «Ингерманланд», при гибели которого 30 августа 1842 года в проливе Скагеррак 30 августа 1842 года.]. И первая по масштабам в молодом петровском флоте.

К сожалению, достойного памятника в Кронштадте, который бы напоминал о ее судьбе, нет.

Шторм в Ревеле

1716, 10 (21) ноября – Во время шторма в Ревеле погибли корабли «Антоний Падуанский» и «Фортуна».

Гибель корабля – печальное событие, особенно если корабль, предназначенный для боя, гибнет в результате действия стихии, из-за навигационных ошибок или по другим «не боевым» причинам. За время царствования Петра в молодом российском флоте погибли или потерпели аварию тринадцать парусных кораблей, среди которых девять линейных (одни восстановлен), один фрегат, две шнявы и яхта. Из 53 линейных кораблей Балтийского флота, построенных в царствование Петра, погибло 8, то есть почти каждый седьмой. А из 111 кораблей разных классов, среди которых были жертвы катастроф, погиб каждый восьмой. В то же время флот от боевых действий потерял только один линейный корабль – «Булинбрук», который был куплен в Англии, однако в 1713 году захвачен шведами при переходе на Балтику, и один фрегат – «Эндрахт», также захваченный шведами в 1720 году на пути из Голландии.

Осенью 1716 года в историю российского военно-морского флота были вписаны драматические страницы, связанные с гибелью нескольких кораблей.

20 октября шнява «Лизет» (командир – капитан-поручик И.К. Муханов) в южной части Балтийского моря у берегов Дании «разбилась во время жесточайшего шторма, при чем однакоже экипаж был весь спасен»[37 - Очерк русской морской истории. Часть 1. – Санкт-Петербург, 1875, с.292.].

23 ноября другую шняву, – «Принцессу» (командир – капитан 3-го ранга П.П. Бредаль), на Догер-банке захватил страшный юго-западный шторм, продолжавшийся несколько дней. На мели близ острова Рема «шняву окончательно разбило, а людей всех удалось спасти»[38 - Там же, с.293.].

«Очерк русской морской истории» (СПб, 1875) отмечает:

«Но несравненно более бед наделали осенние бури в Ревеле, там 10-го ноября северо-западным штормом разрушило непрочно построенную стоянку новой гавани, разбило стоявшие в ней два корабля: Фортуну и Антоний и повредило несколько других судов…»

Сильнейшим штормом в районе Ревеля (Таллин) были вынесены из гавани и разбились два крупных корабля Балтийской эскадры – «Антоний Падуанский» и «Фортуна», 6 кораблей и сама гавань сильно пострадали.

«Святой Антоний» (он же «Святой Антоний Падуанский», «Антоний Падуанский», до покупки «Дон Антонио да Падуа») – парусный 50-пушечный линейный корабль Балтийского флота. Длина судна по сведениям из различных источников составляла от 34,6 до 39,3 метра, ширина от 11,1 до 13,38 метра, а осадка от 4,4 до 4,7 метров. Вооружение судна составляли 50 орудий, а экипаж состоял из 323-х человек.

Корабль «Дон Антонио да Падуа» был куплен в 1711 году в Гамбурге и под именем «Святой Антоний» вошёл в состав Балтийского флота России. C 1713 по 1715 годы выходил в крейсерские плавания в Финский залив в составе эскадр и отрядов.

Корабль «прославился» в кампанию 1713 года. 10 (21) июля в составе эскадры вице-адмирала К.И. Крюйса начал преследование обнаруженных у острова Гогланд шведских судов, при этом шёл третьим в линии. На следующий день сел на мель у банки Кальбодагрунд, но повреждений не получил и был удачно снят с мели. А командир корабля только по счастливой случайности смог избежать гнева Петра, смертную казнь ему заменили на ссылку в Сибирь.

В 1716 году корабль был переоборудован в транспортное судно. 10 (20) ноября того же года находился в Ревеле, налетевшим штормом был сорван с якорей и выброшен на мель, а на следующий день разбит о мель волнами.