Лицо и губы целовал.
– Чего задумался-то, витязь?
Ведь сам пришёл, я не звала.
– Всё это верно, но, я увидел:
Беляна вовсе не одна.
– Заладил. Нету места братьям,
И места нет в любви друзьям,
Мы ж не видали, чтоб Беляна
К нему на встречу шла с крыльца.
А может, просто ты робеешь
Тягаться с тучей навьих сил?
Поднялся он:
– Да, как ты смеешь, слова такие говорить?
Я – воин! Мне ль бояться ночи?!
Я смерти видел бледный лик
Не раз, когда на бранном поле,
Меч свой купал в чужой крови'!
Есеня гневно брови сдвинул:
– Ты, что же, старая карга,
Ты думаешь: в лесу я сгину?
Нет, «яроцвет» добуду я!
Колдунья улыбнулась: «Славно.
Нашлась заветная струна:
Любовь, тщеславие и храбрость -
Вот уязвимые места!»
– Не горячись. Прости старуху.
Года, да и умом слаба.
Присядь, присядь. Давай рассудим:
Твоя рука и впрямь – сильна.
Отваги полон ты: я вижу.
Но, мало силушки одной.
Ведь навь, она не силой дышит,
С ней биться надобно умом.
Добыдь-то «огнецвет» – не просто.
Лес в ночь Купалову кишит:
Исчезник, леший и болотник.
Всяк норовит тебя сгубить.
Кикиморы, русалки, души
Себя убившие, в ту ночь
Ждут, алчут крови среди гл?ши.
И я должна тебе помочь.
Есеня больше не был в гневе,
Внимал он ведьминым словам,
Чтобы не оказаться в чреве
Какого-либо упыря.
4
– Как ступишь в лес, так станет тёмно:
На небе месяц – света нет.
Сомкнутся в?твями деревья,
Чтоб не увидел ты небес.