Тайм-аут

– Я сегодня заезжал в твою школу. Пообщался с директором насчет экзаменов. Никита, ты должен срочно заняться учебой. С такими результатами, как сейчас, тебя ни в один приличный вуз запихнуть не удастся.

– Ты шутишь?! – взвился Никита. – Какой вуз? Мне уже поступило предложение от «Железных когтей»! В августе я еду к ним играть в молодежке.

– Никита, пойми, баскетбол – это… временно. Да и с твоими способностями особых высот в спорте не достигнешь. Я твержу это тебе последние два года, но ты упрям как баран и отказываешься слушать.

– Твой отец был баскетболистом! Как у тебя язык поворачивается говорить такое! Ты же сам знаешь, что такое страсть к спорту!

– Вот именно! Поэтому я прекрасно понимаю, что всю так называемую баскетбольную карьеру ты просидишь на скамейке запасных. Или, как твой дед, станешь тренером второсортной детской команды. Хочешь потратить следующие пятнадцать лет впустую? Стать посредственностью? Или все-таки займешься семейным бизнесом, начнешь зарабатывать деньги и строить достойное будущее?

– Достойное кого? Тебя и твоих снобских замашек? Я и так всю жизнь только и делаю, что подчиняюсь твоим глупым правилам!

Никита вскочил. Лицо его покраснело, вены на шее вздулись. Если отец не замолчит, он просто взорвется.

Отец далеко не в первый раз заводил этот разговор. Пока Никите не исполнилось пятнадцать лет, тот действительно был его кумиром, примером для подражания, тем, кого Никита беспрекословно слушался и чьи слова никогда не подвергал сомнению. Но чем старше он становился, тем отчетливее понимал: не все, что отец говорит – истина. Между ними начался почти открытый конфликт, и Никита почти все делал наперекор отцу.

Баскетбол оставался единственным, что доставляло ему удовольствие, мотивировало двигаться дальше. Он не откажется от него лишь потому, что отец считает его, Никиту, бездарностью или боится, что тот, как его дед, не добьется особых высот. Приглашение в «Железные когти» доказывало, что отец ошибается, и отступать Никита не собирался.

– Послушай, я твой отец и желаю тебе только лучшего, – Михаил Дмитриевич говорил медленно, но твердо. – Ты должен хорошо сдать экзамены, потому что когда через год ты прибежишь жаловаться, что устал сидеть на скамейке запасных, разбираться с этой проблемой придется мне.

– Не прибегу, – процедил Никита.

– Я не собираюсь с тобой спорить, это бессмысленно, – отец закрыл ноутбук и встал. – Повторяю, экзамены ты должен сдать хорошо. Не меньше семидесяти баллов на ЕГЭ по русскому языку. С ним у тебя, как мне сказали, хуже всего.

– Какой ЕГЭ? Какие семьдесят баллов? У меня конец сезона, который нужно достойно закрыть и выиграть у «Запада»!

– Если через две недели ты не сдашь пробный экзамен на семьдесят баллов, сезон доигрывать не будешь. Я заберу твои документы из «Оникса». Тебе пока еще семнадцать. И решения принимаю я. Если у меня не будет уверенности, что ты не завалишь итоговый экзамен, сезон для тебя закончится раньше времени.

– Но если я не доиграю сезон, «Железные когти» могут отозвать приглашение! Ты хочешь сломать мне жизнь?

– Нет, Никита. Наоборот.

– Но…

– Разговор закончен! – прорычал отец, окончательно выходя из себя.

Никита со злостью ударил кулаком в стену. Костяшки обожгло болью, но он даже не поморщился. Бросившись в коридор, натянул кроссовки, схватил мяч, который всегда лежал у входа, и, громко хлопнув дверью, выскочил из квартиры.

7. Василиса

Слеза скатилась по ее щеке, и она тут же стерла ее тыльной стороной ладони.

Василиса уже час сидела на баскетбольной площадке, привалившись спиной к сетке. Одной рукой она лениво стучала мячом по бордовому покрытию.

После неприятной беседы с родителями она вышла, чтобы потренироваться, но так и не начала, погрузившись в мысли о будущем. Родители всегда и во всем ее поддерживали, но сегодня завели речь о том, что, возможно, пришла пора подумать о чем-то еще, кроме баскетбола, И о том, что она будет делать, если за оставшиеся в сезоне два матча так и не получит приглашение. Это было правильно, это было честно… Но Василиса не могла представить себе будущее без баскетбола.

Мама мягко сказала, что перед ней открыты все двери: она отличница, пробные экзамены по математике, русскому языку и обществознанию написаны минимум на восемьдесят баллов, ей действительно нравится учиться, но… Баскетбол был делом всей ее жизни. Она не могла так просто от него отказаться.

Высокая фигура Лебедева была заметна издалека. Он направлялся к площадке размашистым, стремительным шагом. Через несколько секунд он рванул сетчатую дверь так, что едва не сорвал ее с петель, и швырнул мяч на прорезиненное покрытие. Стянул с себя худи, не глядя бросил его на землю и одернул задравшуюся футболку. Все еще не замечая Василису, трусцой побежал за мячом.

Он быстро привел мяч к кольцу, схватил его и мощным данком[7 - Данк (от англ. dunk) – вид броска в баскетболе, при котором игрок выпрыгивает вверх и одной или двумя руками бросает мяч в кольцо] запустил в корзину, повис, держась за кольцо руками. Затем повторил. И еще раз. Он делал это с такой яростью, словно корзина чем-то перед ним провинилась.

Василиса не выдержала:

– Эй, если продолжишь так данчить, через пару бросков от корзины ничего не останется. А я хотела еще потренироваться.

– Ветрова… – шумно выдохнул Лебедев, останавливаясь.

Взяв мяч под мышку, подошел к ней. Его волосы растрепались, глаза блестели в свете фонарей.

– Ты что тут делаешь? – спросил он.

– Пришла побросать мяч, что же еще? Эта площадка не твоя собственность, Лебедев.

– Ты хоть когда-нибудь режим стервы отключаешь? Например, когда спишь? Или он в настройках по умолчанию?

– Не смешно.

– Раз пришла на тренировку, чего сидишь?

– Тобой любуюсь, – съязвила Василиса.

– Так и знал! От ненависти до любви один шаг, слышала?

– Ага. Но это не твой случай, в таких идиотов не влюбляются. Два-два, Лебедев.

– Так мы все-таки ведем счет! Тогда в следующий раз я придумаю что-нибудь более остроумное.

Василиса не ответила. Согнув колено, она положила на него руку.

Лебедев тоже замер. Склонив голову набок, он внимательно смотрел на Василису.

– Все еще расстроена из-за игры? – внезапно спросил он.

– Да. – ответила она.

Сил огрызаться больше не осталось. На улице не было ни души, только где-то вдалеке слышался лай собак, которых вывели на вечернюю прогулку. Хотелось просто закрыть глаза и неподвижно просидеть до самого утра.

Никита отбросил мяч и, не спрашивая разрешения, уселся рядом с Василисой и тоже привалился к сетке. Несколько минут они сидели молча.

– Если меня никуда не пригласят… Не знаю даже, что тогда будет, – вдруг сказала Василиса.

– Пригласят.

– Откуда ты знаешь? – покачала она головой. – Легко говорить, что все будет хорошо, если это не тебя касается.

– Но ты правда хорошо играешь. Осталось лишь исправить некоторые моменты. Говорю, как непрофессионал, которым меня считает отец.

Василиса повернула голову к Никите. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, в темноту. Выглядел он предельно усталым.