Белые облака

Дом был простым. Деревянным. Добротным. Просторным. Когда мы вошли, с коридора показались две головы. Подростки.

– Спать!

Дети испуганно убежали. Босые ноги шлепали по полу быстро.

Меня накормили сытным ужином.

– Думаю, вы устали с дороги.

По пути к дому я уже успел рассказать, что я прилетел с Осаки. Чем, конечно же, сильно удивил пару.

Для меня расстелили футон. Мне до последнего было неловко, что вот так в доме остаюсь чужом. Но женщина была так приветлива. Тогда я еще не встречал простых добрых людей. Открытых, незатейливых. Мужчина был молчалив. Но и он казался очень отзывчивым.

Утром я проснулся в пустом доме. Это было понятно по тишине и записке на кухне. Семья ушла в поля. Так как перед сном я успел поведать, что в первую очередь приехал посмотреть храм, то мне сказали, как я его могу найти. Мужчина долго не мог поверить, что я из такого далека приехал посмотреть именно их храм. Но времени на объяснения про мою подработку в журнале не было, поэтому я не успел ничего ответить.

Позавтракав оставленной мне едой, помыв посуду, я вышел на улицу. Солнце уже стояло высоко и жгло нещадно. Так вышло, что дом этих людей стоял как раз на окраине деревни, и мне надо было лишь дальше подниматься в гору, где и был в лесу храм.

– Но сначала зайдите к жрице. Она по пути. Пойдете по тропе выше деревни, и увидите её дом. Мимо него вам к святилищу. Но если она будет у себя, зайдите. Она жрица храма.

Женщина так серьезно говорила это перед тем, как уйти отдыхать ночью, что я погрузился в атмосферу, когда жрецов и, правда, почитали как посредников между богами и людьми.

Предыдущие девять храмов, что я посетил за полтора месяца, были в основном в городах. Людные места, много туристов. Здесь же еще вчера в лесу, и по пути даже к лесу, пока ехал в старом фургончике фермера, я ощутил атмосферу самобытности.

Идти было около километра в гору. По полю. Трава достигала пояса. Она шумела на ветру и вкусно пахла. Пот тек по спине и вискам. Хорошо, я тогда был молод и вынослив. Занятия в бассейне и бег дали хороший результат. Тело было худым, но выносливым.

Дом я увидел издалека. Совсем старый деревянный дом. Казалось, приди буря, и его сдует. Сначала я никого не увидел и хотел было идти дальше по тропе, которая уходила выше в сторону леса. Но все же свернул к дому и у самого дома нашел козу и доившую её девочку. Девочка сидела за козой, и я не сразу её увидел. Но когда она подняла голову, из-за козы на меня смотрели два глубоко голубых глаза. Я опешил.

Так состоялась моя первая встреча с Унгей Хасу.

Чистые голубые глаза, светлые чуть волнистые волосы, с оттенком рыжего, девочку трудно было назвать японкой. Но она точно была японкой. И тут она широко улыбнулась. Еще немного, и мне казалось, я увижу крылья за спиной этой девочки.

– Добрый день.

Озорной голос вывел меня из оцепенения.

– Д-добрый день. Я иду в храм и мне сказали, я могу тут найти жреца.

– Погодите секунду. Я быстро.

Девочка умело закончила доить козу, и, отвязав животное, легко толкнула ту в сторону луга.

– Вы хотите посетить храм?

– Да.

– Придется подождать.

– Хорошо.

– Пару часов. Богиня сейчас отдыхает.

Не знаю, что больше меня вывело из равновесия. Слова про два часа или про отдых богини.

– Могу вас угостить прохладным напитком и арбузом. Как раз вчера богине принесли арбуз, а она отдала его мне. Так удивительно… Богиня такая добрая…

Девочка говорила быстро, смеясь. Параллельно она переливала молоко. Я же стоял, как вкопанный. До меня очень медленно доходила реальность.

– Простите мне мою наглость. Но вы и есть жрица?

– А? Да. Люди так меня зовут. Ой, давайте я вам напиток налью под навесом. Сейчас жарко, а там всегда прохладно. Деда так устроил там. Пойдемте.

Я, как робот, шел за девочкой. Хрупкая, худенькая, в легком платьице ниже колена и с этими волнистыми волосами и глазами, она скорее напоминала фарфорового ангела из магазина, чем жрицу. Тем временем она привела меня за дом, где оказалась беседка. Она была покрыта оградой из веток, со всех сторон, а в метре от неё тек ручеек. Ограду захватили ползучие растения. Даже на расстоянии ощущалась прохлада воды. Из воды девочка вытащила часть арбуза и положила на стол. Я же продолжал смотреть на неё во все глаза. Пока она не убежала в дом.

Изнутри пошла моя обычная реакция в те года. Дело в том, что я был достаточно замкнутым мальчиком, меланхоличным. Единственный ребёнок в семье, плюс спокойный характер сделали меня изгоем еще с младшей школы. Я не сопротивлялся. Мне даже так было удобно. Особо надо мной не издевались, но и не дружили. Я же спокойно читал книги и слушал музыку. Разглядывал фотографии на сайтах. Поэтому меня очень раздражали всегда активисты. Такие красивые девочки и мальчики в школе. Вечно улыбающиеся. Энтузиастичные. Пытающиеся и других втянуть в деятельность.

Я считал их сродни мыльным пузырям. За их бесконечной улыбкой я видел лицемерие. За активностью видел желание внимания, любви, славы. Внешнее, наносное мне было противно. А потому я защищался. И с годами сам не заметил, как выработал рефлекс. При виде таких людей включалась моя защита, и чтобы не раздражаться открыто, я просто грубел. Мог сказать что-то саркастическое или жёсткое. Ставя таким образом между нами стену, преграду.

И сейчас, глядя на развивающейся подол этой улыбчивой необычной девочки, я ощутил знакомый привкус защитного рефлекса. Внешне она слишком уж напоминала мне этих ненавистных девочек со школы.

Потому, когда она вернулась с глиняным кувшином и стаканами, я спросил с ноткой раздражения в голосе:

– Не молоды ли вы для жрицы?

Девочка непонимающе посмотрела на меня и пару раз хлопнула длинными ресницами.

– Не знаю. Деда умер. А больше тут и не было жрецов. Он обучал меня с рождения.

– Тебе лет восемь же…

– Двенадцать. Будете пирожок к напитку?

Она постоянно улыбалась и порхала, как бабочка, вокруг стола. Я вдохнул, выдохнул. Попытался сконцентрироваться на цели приезда. Жрица ребенок, надо же, до чего дожили. Во всех предыдущих храмах если и были священнослужители, то в преклонном возрасте. А тут, ребенок. Тогда мне было трудно это принять.

– Как вас зовут?

Девочка вырвала меня из задумчивости.

– Сидзюко.

– А меня Унгей. Унгей Хасу. Будем знакомы, Сидзюко!

Она так легко произнесла второе имя неизвестному мужчине, и меня сразу назвала без приставки. Внутри меня рос протест. Но я сдержался. Что-то в её облике меня сдержало. Её непосредственность не казалась искусственной.

– Через сколько я могу посмотреть храм?

– Через полтора часа.

– Хорошо.