Всё могут короли. Одним росчерком пера. Пять слов на букву "л"

– Между прочим, я тут главный! И пока не поправитесь окончательно, так и будет!

«Ишь, ты! Главный он!», – подумал Аонгус, но на дерзкую тираду обращать внимания не стал. Попробовал сесть. Правая рука ещё болела. Было тяжело дышать, как будто огромный камень давил на грудь. Но лежать не хотелось. Да и надоело всё время смотреть на мальчишку снизу вверх. Тэм возражать возне раненого не стал. Помог подняться, заботливо подоткнул подушки, чтобы удобнее было сидеть. Аонгус устроился и спросил:

– И где же это «тут»?

– Ну, тут, у нас в лагере. Э-э-э! Да Вы же про нас ничего не слышали! Мы знаете кто? Партизаны! У нас тут кого только нет! И стражники, и ремесленники, и торговцы, и крестьяне! И лекарь свой есть, и травница. И кузнецы, и плотники. Господа только не задерживаются. Чуть подлечатся и уходят. Эх, если б кто остался, такое войско можно было организовать! Оружие есть, кони, доспехи! И люди есть, да вот обучить их, повести за собой некому. Может, Вы останетесь, Ваше величество?

– Хорошее же ты мне войско предлагаешь возглавить! – улыбнулся Аонгус (смеяться было больно), – Крестьяне с вилами, кузнецы с молотками, плотники с топорами. Постой! А с чем торговцы в бой пойдут? С гирями?

– Вот Вы всё смеётесь… – обиделся Тэм и отвернулся.

– Да ладно тебе! Не дуйся! Ты мне лучше расскажи, что в мире творится? Сколько я у тебя здесь валяюсь?

– Три недели уже, – ответил мальчишка и, подсчитав что-то в уме, добавил, – в аккурат завтра будет.

– Мои земли? Замок?

– Замок Ваш на месте. Варвары станом перед ним за рекой встали. Дальше на юг пока не пошли. А те Ваши земли, что до замка были – все выжгли, людей, кто попадался под руку, никого не пощадили, ни старого, ни малого. Очень, уж, Вы их разозлили, когда напали. Да и порубали сильно. Мы с мальчишками пять ночей по полю ползали, кучи тел растаскивали, живых искали. Вот, Вас нашли. Если бы я Вас не узнал, не признали бы. Штандарта с Вами рядом не было, королевской печати на пальце тоже, а то не бывать бы Вам живым. Варвары-мародёры сразу после боя по полю рыщут, драгоценности и дорогую одежду с мертвяков срывают. Раненого кого находят – добивают. А мы уже с пацанами после них, ночью. Людей ищем, оружие, доспехи годные, обувь справную. Мертвым оно уже не нужно, а живым – пригодится. Лошадей по лесам отлавливаем…

Аонгус слушал простые и такие страшные слова, которые обыденным тоном произносил Тэм, и не мог сглотнуть ком, застрявший в горле. То, что в мирное время выглядело бы как святотатство, во время войны представлялось житейской мудростью, народной смекалкой. Живым надо было как-то жить дальше. И тут уже было не до соблюдения светских условностей.

За размышлениями Аонгус не заметил, когда мальчишка замолчал. Может, даже задремал от усталости. А, когда очнулся, спросил о другом:

– Ты что-нибудь знаешь о судьбе северных королевств?

– Ангас пал первым. Король и принцы погибли. Принцесса Бэрэбэл в плену у вождя. Поговаривают, что он собирается на ней жениться. И на принцессе Дезире тоже. Она тоже в плену. Говорят – сама сдалась, когда Кинрос пал. Стирлинг, Фалкирк, Данбэтоншир под властью варваров. Король Норрид убит. Принцесса Висдом и барон Кинэед закололи друг друга сами, когда поняли, что битва проиграна, а убежать не получится. Барона всё равно бы убили, а принцесса могла сдаться в плен, но предпочла умереть, чтобы не становиться женой варвара. Королевство Хейллио держится. Варвары было сунулись на острова, да им такой отпор дали, что больше не суются.

– А Чекменхэй? – спросил Аонгус про родину Тэмхаса.

Даже в темноте было видно, как заблестели у мальчишки глаза, и голос дрожал от слёз, когда он заговорил не свойственными ему короткими фразами:

– Я, когда война началась, сразу домой рванул, но никого не нашёл. Па… папа… погиб. Король Рэналф

тоже… Потом долго в лесу прятался. Да на одних травах и ягодах долго не протянешь. Начал в деревни разграбленные заглядывать, пропитание искать. Где черствую краюху хлеба найду, где что… Потом в подвале мальчишек нашёл. В лесу ещё один прибился. Вместе стало веселее. Потом на целую спрятавшуюся в лесу деревню натолкнулись. А тут неподалёку бой небольшой произошёл. Ну, мы с мальчишками ночью-то в поле и полезли. Двух раненых нашли. Притащили их в лес. Выходили. С того дня и повелось. Начали за войском варваров следить, людьми обрастать. Кого с поля боя приносили, кто к нам случайно прибивался, кто сам приходил. Слухами-то земля полнится. Меня главным признали. Один я при особе королевской крови на службе состоял…

Аонгус ожидал, что хоть в этом месте рассказа Тэм скажет о судьбе Имоджен, но он замолчал и продолжать, кажется, не собирался.

– А принцесса Имоджен? – осторожно спросил мальчишку Аонгус.

– Госпожа пропала.

– Может быть, тоже в плену?

– Не-а! – встрепенулся мальчишка, – Дура она, что ли, в плен попадаться?!

Самым вероятным вариантом было, что Имоджен тоже погибла, но мальчишка явно в это не верил, и Аонгус не стал его разубеждать. Пусть думает, что его госпожа жива.

– Хорошо! А сейчас оставь меня. Я очень устал.

Это было недалеко от истины, но на самом деле Аонгусу хотелось побыть одному. Оплакать погибших. Подумать о будущем.

В этот день короля побеспокоили ещё дважды. Сразу после ухода Тэма ему принесли еду. А потом пришёл лекарь. Осмотрел и перевязал раны. Одобрительно кивнул, увидев пустые тарелки. Осмотром раненого остался доволен. Сознание к нему вернулось, раны затягиваются, аппетит богатырский. Значит, дела пошли на поправку!

– в переводе – «старый волк»

9

С военного совета Аонгус возвращался мрачный. Все, так тщательно продуманные планы, полетели к чёрту! Принцессы, конечно, героини – пожертвовать собой, убив вождя, на это не каждый мужчина решится, но чёрт его знает, что сейчас творится в стане варваров! А они так рассчитывали, что в ночь их свадьбы, когда все варвары перепьются и уснут, нападение в предрассветном тумане обеспечит им победу над врагом.

Рассчитывал, в основном, Аонгус, остальных пришлось убеждать. Аонгус хоть и был единственным королём в стане партизан, но титул не давал ему права быть королём для всех. Прав был Тэм – слухами земля полнится. По мере выздоровления Аонгуса в партизанский лагерь начали возвращаться те воины, кто из него когда-то ушёл. И простые стражники, и титулованные особы. Стали формироваться королевские отряды, которые возглавили те, кто был старшим по титулу. А были здесь и герцоги, и графы, и, даже, шевалье. Все они вошли в военный совет. И были там представители всех порабощённых варварами королевств: Стирлинг, Фалкирк, Данбэтоншир, Чекменхэй, Бьют, естественно – Инверслид, и, даже, Кинрос. От Ангаса были только одиночки, которые растворились в отряде Аонгуса.

На отряд королевства Кинрос люди косились из-за принцессы Дезире, добровольно сдавшейся в плен. Их предводитель не скрывал, что его основной задачей будет освобождение принцессы. Сегодня, когда стало известно о героической гибели Дезире, отряд из Кинроса превратился из изгоев в герои, и присягнул на верность королю Аонгусу до конца войны.

Конец войне все понимали одинаково – уничтожение варваров. А вот о том, какими способами и методами этого достичь, спорили до хрипоты на военном совете. Большинство были приверженцами «цивилизованной» войны. Когда противники сражаются в чистом поле и в войне побеждает тот, кто одерживает победу в сражении.

Аонгус был категорически против. Он считал, что с варварами, да и с любыми захватчиками, надо бороться всеми доступными средствами, лишь бы добиться победы с наименьшими потерями. Это Аонгус предложил напасть на врага, когда он будет наиболее уязвим и не дееспособен – в ночь свадьбы. Члены военного совета кривили губы и прятали глаза, не желая участвовать в битве, которая, по их мнению, не делала честь их дворянским титулам. И, таким образом, «почётное» сражение пришлось возглавить самому королю.

Но вот, свадьба отменилась, и всё кардинально поменялось. Тому, что казалось самым лёгким, предстояло стать самым кровавым. Там, где должны были бы сражаться самые опытные воины, будет биться разношёрстный отряд короля Аонгуса, состоящий из остатков его войска и простолюдинов, которых он обучал военному искусству всего несколько месяцев, и которых не взяли к себе в отряды представители остальных королевств. Не взяли, потому что не видели в них людей, способных держать в руках оружие. Вообще в них людей не видели. Они для знати были той чернью, кто обслуживает и угождает. Выращивает урожай, готовит еду, одевает, стирает грязное бельё…

А для Аонгуса они были людьми. Почти равными ему. Ведь он сам мог оказаться среди их числа. Рос бы бастардом, не знающим отца, безграмотным, нищим. Работал в поте лица в поле или по ремеслу какому. Охотой бы занимался не ради развлечения и хвастовства, а чтобы добыть пропитание. Не слушал бы музыку и выделывал замысловатые па на балах ради эстетического наслаждения, а горланил бы песни и накачивался под завязку элем, чтобы сбросить усталость после трудового дня. Вот что было бы с ним, не возьми его отец в замок и не признай королева Оайриг его сыном. И таких горемык по свету – несть числа.

А задумался об этом Аонгус только здесь, в партизанском лагере. Было время подумать, пока валялся раненым. Рассмотрел в людях людей. Вгляделся в их простые лица и натруженные руки. Вдумался в их простые правила жизни. Чтобы пить и есть – надо работать. Если любишь женщину – создай с ней семью, детишек нарожай. Живи честно, чтобы тебя уважали и любили, и тогда будешь счастлив. Ну, а если кто угрожает твоей семье или родине, берись за топор или вилы, и бей супостата не жалея живота своего.

И они брались и били. Королевское войско славно сражалось, но, потеряв командиров, теряло свою боеспособность, рассеивалось. Простые воины предпочитали убежать подальше от войны. Господа, у кого были сила и воля, собирали новое войско, или отсиживались у родни. А простолюдины собирались в партизанские отряды. В открытый бой не вступали. Нападали на мелкие отряды, которые были им по силам, или на одиночек. Да, возможно, это – капля в море. Но и капля камень точит.

Аонгус, обучая партизан держать меч и щит, тренируя в стрельбе из арбалета, не заметил большой разницы с тем, как проходили тренировки у его воинов. Да и чем так, уж, отличается бой на мечах от боя на топорах, более привычных для рук крестьянина? Или арбалет от лука?

Если бы всё пошло по плану, если бы свадьба состоялась, то Аонгус ни секунды бы не сомневался в победе над врагом малой кровью. Но две отважные принцессы спутали все планы, и Аонгусу в срочном порядке пришлось менять расклад сил на сегодняшнюю ночь. Теперь первыми в бой пойдут опытные воины Кинроса и Инверслида, а уже за ними партизаны. И если при первом плане у всех была одинаковая вероятность остаться в живых – примерно пятьдесят на пятьдесят, то сейчас такая вероятность сводилась к нулю. У всех.

И отменить операцию король уже не мог. Отряды Стирлинга, Фалкирка, Данбэтоншира, Чекменхэя, Бьюта уже заняли свои позиции, и предупредить их об отмене операции Аонгус не успевал. С севера на континент с островов королевства Хейллио уже высадилось их войско, а до них вообще три дня пути. Что ж, оставалось надеяться, что боевой дух варваров деморализован смертью вождя. Это единственное на что уповал Аонгус. И вот почему король был так мрачен, возвращаясь в свою палатку с военного совета.

10

В палатке короля сидел, скрючившись, Тэмхас и плакал навзрыд, как девчонка. Когда Аонгус вошёл, мальчишка кинулся навстречу, крепко обнял и прижался к нему своим худым, дрожащим от рыданий телом. Только одно могло довести Тэма до подобной истерики – известие о гибели его любимой госпожи, принцессы Имоджен. Не по едва же знакомым принцессам Бэрэбэл и Дезире он так убивается? Хотя, о том, что с ними сделали варвары, после обнаружения смерти вождя, даже Аонгус предпочитал не задумываться, так это было ужасно. Со смертью Имоджен Аонгус уже внутренне успел смириться и потому просто гладил мальчишку по голове, терпеливо дожидаясь, когда Тэм будет способен слушать и воспринимать успокаивающие слова. А пока закрыл глаза и думал о предстоящем бое.

Вскоре Аонгусу надоело стоять столбом посреди палатки. Пора было заканчивать этот водопад слёз. Сколько можно, в конце концов? У короля есть дела поважнее, чем успокаивать мальчишек! И Аонгус попытался оторвать Тэма от себя. Но мальчишка вцепился, как клещ, и ещё плотнее прижался к нему. Но, вместо раздражения, Аонгус вдруг почувствовал… возбуждение. В его теле разгоралось желание. Он уже давно не был с женщиной, но испытывать вожделение к мальчику? Это было позором! Не допустимым чувством ни для мужчины, ни, тем более, для короля.

Аонгус опять закрыл глаза и попробовал справиться с собой, но вместо этого ощутил жар двух точек на своей груди. А ещё у него включился слух, и он разобрал сквозь всхлипывания имена принцесс, но Имоджен среди них не было. Тэм рыдал об участи Бэрэбэл и Дезире. Аонгус прислушался и с удивлением услышал: «героини», «презирала», «не достойна», «трусиха». Тэм говорил о себе, как о девчонке!

И тут мозг Аонгуса пронзила догадка. Он с трудом приподнял голову рыдающего… рыдающей и вгляделся в опухшее от слёз лицо. В пухлые, искусанные губы, в покрасневший очаровательный носик, в выплаканные до полупрозрачных карие глаза с зелёными прожилками. Господи, ну как? Как? Как он мог видеть мальчишку в этом нежном девичьем лице принцессы Имоджен? Чёрт побери! Его тело оказалось умнее мозгов!

Аонгус нежно положил голову принцессы обратно на свою грудь и поцеловал её волосы. Руки так и тянулись обследовать её тело, но Аонгус зажал в себе желание. Имоджен не призналась ему, что она Имоджен. В любом случае сейчас не время и не место для объяснений. Неизвестно, что будет с ними завтра, и ей безопаснее будет оставаться пока мальчишкой.

Но он, всё-таки, был не железный, стоять и обниматься с девушкой бесконечно, не смея прикоснуться к ней ни губами, ни руками, когда пожар в паху вот-вот грозит выйти из-под контроля и выстрелить из пушки мощным зарядом.

– Успокойся! Хватит уже! – нарочито строгим и холодным голосом произнёс Аонгус, избегая обращаться к принцессе ни как к девочке, ни как к мальчику, – Ночью бой. Мне надо выспаться.

До Имоджен не сразу дошли слова короля, но, всё-таки, дошли. Она с неохотой расцепила руки и сделала шаг назад, не поднимая головы.