Сразу и навсегда! Уйти по-английски

– Ах, ты, гад! Спектакль мне устроил! Пьяненьким прикидывался! Заставил сесть за руль! Тащить себя чуть ли не волоком! Весело тебе было, да? А ну, иди отсюда! Вон с моей кровати!

И Бояна спихнула очумевшего Дамьяна на пол, а потом запустила в него подушку.

– Ну, хорошо-хорошо! Я и здесь на полу посплю, только не кричи, а то опять хозяин прибежит, – примиряюще ответил Дамьян, который вместо того, чтобы сердиться на выталкивающую его из тёплой постели на холодный пол девушку, продолжал любоваться ею. Любимая и в гневе была прекрасна! Вот уж, действительно, из рук любимого человека и уксус сладок!

– Уходи в другую комнату! Ты мне противен!

Это уже был перебор, и Дамьян начал злиться, искренне не понимая, что уж такого супер-ужасного он сделал? Это он и высказал Бояне. Её реакция его ещё больше удивила. Девушка застыла как изваяние и произнесла с болью в голосе:

– Ты не понимаешь! Ты ни-че-го-шень-ки не понимаешь!

А потом закрыла лицо руками и горько разрыдалась. Дамьян попытался обнять любимую и приободрить:

– Но ведь ничего же страшного не произошло? Всё закончилось благополучно!

Бояна холодно отстранила Дамьяна и, внимательно всматриваясь в его глаза с какой-то неизбывной тоской и мукой, как будто хотела понять – что же он за человек такой?, произнесла, разведя руками в стороны:

– Ничего бы этого просто не было, если бы Вы не решили повеселиться за мой счёт!

Эта горькая фраза вышибла из лёгких Дамьяна весь воздух. Он не посмел больше ничего сказать. Молча поднял брошенную подушку и одеяло и улёгся на пол под дверью.

Никто из них так больше и не уснул. Оба лежали на спине, уставившись невидящими глазами в потолок, только у Дамьяна глаза были сухие и воспалённые, как у путника в пустыне после песчаной бури, а из глаз Бояны непрерывным потоком текли слёзы, скатываясь тоненькими ручейками из уголков глаз по щекам. Сам того не ведая, Дамьян выпустил наружу душевных демонов Бояны, от которых, ей казалось, она давно избавилась, и прошлое навалилось на неё с новой силой, как изголодавшееся животное. А Дамьян думал о том, что он всё испортил. Всё! Она его никогда не простит! Он теперь для неё неразрывно связан с этой ночью, ночью и насилием.

Утром они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Пока Дамьян разбирался с приехавшими на вызов медиками, Бояна уехала домой на такси.

10

Дамьян предпринял несколько попыток поговорить с Бояной, но никаких разговоров, кроме как о совместном проекте, не получилось. Девушка выглядела подавленной и не совсем здоровой, что Дамьян поставил дополнительно себе в вину. Он и сам чувствовал себя не лучшим образом. Кашель никак не проходил, почему-то болела спина, изматывала повышенная температура, видимо, ночь на холодном полу давала о себе знать. Дамьяну становилось всё хуже и хуже, но показаться врачу он категорически отказывался, пока Живко не вспылил и не пригрозил вызвать медицинскую бригаду прямо к брату в офис.

В итоге, из кабинета врача Дамьян отправился прямиком в больницу, поскольку простуда, с которой он ходил больше месяца на работу, переросла в воспаление лёгких. Живко ругал старшего брата на чём свет стоит, но тому, кажется, было плевать и на своё здоровье и, что ещё более удивительно, даже на работу. Только когда разговор нечаянно коснулся Бояны, Живко заметил в глазах брата какую-то искорку. Он проверил свои подозрения и убедился, что эта тема задевает брата за живое.

В больнице Дамьян, наконец, рассказал Живко подробности той злополучной поездки, которая вначале мыслилась старшему брату, как удача и начало чего-то светлого.

– Ты заставил Бояну вести машину? – с настороженностью перебил Живко рассказ брата.

– Ну, да! Мне было интересно – сможет ли она, не умея водить, сесть и поехать. И представляешь, смогла!

– С чего ты взял, что она не водит машину?

– Она мне так в смс написала. Погоди, сейчас найду.

И, покопавшись в телефоне, показал Живко трепетно хранимое послание.

– Здесь написано «не могу», а не «не умею».

– Не вижу большой разницы, – с недоумением посмотрел Дамьян на младшего брата, который с расстроенным лицом отошёл к окну и отвернулся от него со словами:

– Ничего ты не понимаешь!

Похожую фразу произносила и Бояна перед тем как разрыдаться по какой-то совершенно непонятной причине. У Дамьяна от нехорошего предчувствия сжалось сердце, и он попросил Живко враз охрипшим голосом:

– Расскажи!

– Три года назад, – начал Живко после гнетущей паузы, – Бояна с мужем попали в автомобильную аварию. Грузовик вылетел на встречную полосу прямо на них. Муж погиб на месте, а Бояна почти не пострадала, только осколки ветрового стекла порезали ей лицо. Она потом год лечилась у психиатров, и с тех пор не может ездить впереди, да и на заднем сиденье чувствует себя неуютно.

«Ты мне противен!», – сказала любимая и была абсолютно права. Дамьян и сам себе был противен. Как ни пытался образумить его Живко – ты же не специально, ты же не знал, Дамьян впал в депрессию. Они вообще как будто поменялись местами: младший брат стал старшим, взял на себя полную ответственность за весь холдинг, ухаживал за братом, общался с врачами, испробовал кучу способов вернуть Дамьяна к жизни, к желанию бороться с болезнью. Даже попытался застращать его возможным летальным исходом

и, кажется, это сработало. Во всяком случае, Дамьян прекратил вести себя, как овощ в холодильнике, о чём-то сосредоточенно думал (Живко надеялся, что о собственном здоровье) и начал вставать с кровати.

Через неделю Дамьян вручил брату запечатанный конверт, попросив отдать его Бояне после его смерти, и своё завещание, где всё «движимое и недвижимое…» передавал в полное распоряжение Живко…

Но Живко не собирался сидеть сложа руки и безропотно смотреть как угасает брат. И почему он раньше не обратился к Бояне? Ведь уже давно догадывался о любви Дамьяна к девушке. И Живко отправился к Бояне.

– по статистике летальный исход среди молодых людей без отягощающих состояние заболеваний составляет около 1-3%. Что касается людей старческого возраста с целым рядом сопутствующих заболеваний, то смертность возрастает до 40-50%.

11

«Здравствуй, любимая! – звучал с кассеты взволнованный голос Дамьяна, – Прости меня за всю ту боль, которую я тебе причинил. Сам себя я простить не могу. Ни за тот наш с тобой последний день и ночь, ни за то, как вёл себя до этого. Я так давно не ухаживал за женщинами, что напрочь забыл, как это делается. Я с первого взгляда понял, что ты особенная, неповторимая, как будто из другого мира, и не знал, как к тебе подступиться. Ты казалась такой неприступной. А потом я тебя заподозрил в промышленном шпионаже, представляешь? Ненадолго, всего на несколько секунд, пока ты не переключилась на мою внешность. Ты разговаривала с какой-то своей подружкой по телефону, и она спросила тебя про работу, а ты ответила, что прошло всего три месяца, и ты ещё не до конца разобралась с ситуацией, а потом вы начали болтать о начальнике, то есть обо мне, и ты сказала, что мужчин с бородой и усами для тебя не существует. И я начал вести себя, как первоклассник, который дёргает за косичку понравившуюся ему девочку. Не думай, что я не замечал, как ты вкалываешь, какая ты умница, но это ещё больше делало тебя недосягаемой, и я злился и изводил тебя придирками, а сам любовался твоими прекрасными глазами. Как в них загорается огонёк от пришедшей идеи, как они сверкают от нетерпения поделиться ею, как в них бушует пламя, когда мне удаётся вывести тебя из себя. Ещё больше я тебя полюбил, когда ты вступила со мной в открытую схватку. Характер у меня не сахар, но большинство предпочитает сглотнуть обиду и идти дальше, сделав вид, что ничего не произошло, а ты высказывала мне всё честно и открыто. И я ждал этих твоих приходов и всячески тебя провоцировал. И доигрался до того, что несправедливо обидел тебя при всех. А ты не пришла ко мне с этим разбираться. Как же мне было паршиво! Мой последний Новый год, я испортил его и тебе и себе. А потом считал не только дни, но и часы, когда ты вернёшься из этого своего отпуска. Очень скучал по тебе. И ревновал. Ужасно ревновал к тому, с кем ты поехала и с кем ты можешь познакомиться на отдыхе, кто может отнять тебя у меня. А когда ты вернулась, мне хотелось прыгать от радости, но вместо этого я тебе опять нагрубил, а ты улыбнулась, и я чуть со стула не свалился. Ты, конечно, понимаешь, какая ты красивая, но даже не представляешь, какая ты нереальная, когда улыбаешься! И спасибо тебе большое за твой подарок на день рождения. Я впервые посмотрел на себя твоими глазами. И то, что я увидел, мне не очень понравилось. Всю командировку думал не о работе, а о тебе, о том, как мне надо измениться, чтобы дотянуться до тебя. А когда вернулся и узнал, что ты уволилась – слетел с катушек. Бедный Живко! Как же ему от меня досталось! И остальным тоже. Не знаю, чтобы я ещё натворил, если бы ты не решила прийти и, как ты и всегда поступала, открыто мне всё высказать. А потом ты не ответила на мой поцелуй, и это меня отрезвило. Я дал себе слово завоёвывать тебя постепенно, и запрятать демоны своей гордыни и недоверия к женщинам куда подальше. Не должны они тебя ранить. Начать решил с внешности, сбрив бороду и усы, которые так тебе не нравились. И тут новая напасть. Я ведь уже подзабыл, как некоторые женщины умеют вешаться на шею. Когда ты вошла в зал суда, я готов был сквозь землю провалиться от стыда. Я бы ещё тогда умер, если бы ты мне не поверила. Но ты так отважно держалась, с таким юмором, что во мне укрепилась надежда на счастье. На счастье нас с тобой. И очень ждал подходящего момента, когда можно было показаться тебе таким, какой я есть, без всего этого напускного ёрничанья. Я не ищу себе оправданий за то, что заставил тебя вести машину и весь тот последующий кошмар, который тебе пришлось пережить из-за меня. Какая теперь разница, что я не знал о трагедии в твоей прошлой жизни? Я опять позволил себе играться с тобой, и вот, что из этого получилось…Я люблю тебя каждой клеточкой своего сердца, каждым своим вздохом, каждой частичкой своей души. Будь счастлива, любимая! Кто, как не ты, достойна счастья и любви! Будь счастлива!»

Живко пришёл за Бояной на следующий день после того, как принёс ей кассету Дамьяна, и был уверен, что девушка отправится с ним к брату, надо только сделать так, чтобы он не догадался, что она её уже прослушала. Но Бояна молча вернула кассету Живко, и он понял, что в больницу к Дамьяну она не пойдёт.

– Ты не любишь его? – догадался он.

– Нет.

– Ну, тогда притворись! – начал горячо уговаривать её Живко. – Притворись на время! Что тебе стоит?

– А что дальше?

– Дальше – будет дальше! Как ты не понимаешь??? Он реально может умереть. А так у него будет это «дальше».

– Это ты ничего не понимаешь! Разве можно вылечить ложью? Притворная любовь просто не сработает и всё, только убьёт душу…

– А ты жестокая! Никогда бы не подумал… Выходит, я тебя не знал.

– Ты ещё многого обо мне не знаешь…

– Да мне это уже и не интересно!

И Живко ушёл, хлопнув дверью.

А Бояна осталась опять наедине со своими демонами, терзающими её душу. Дамьян невольно открыл им настежь дверь из прошлого в её настоящее. Она не обижалась на него за это, так что и просить её прощения было незачем. Она сама виновата – загнала их глубоко в себя, повесила огромный амбарный замок и решила, что этого достаточно, вместо того, чтобы открыться настежь, как бы ни было больно, переболеть и жить дальше! Какое уж тут лечение кого-то ещё? Какой из неё целитель? Если каждый вздох даётся с трудом. Если каждый стук сердца доставляет нестерпимую боль. Заснуть невозможно… Только закрываешь глаза, как на тебя мчатся в ночи фары встречного грузовика, как два горящих глаза злобного дьявола. А потом на тебя валится любимый и шепчет с любовью в глазах: «Ты жива, любимая?! Какое счастье!» И красная пелена перед глазами. А потом сразу – только белое: потолок, стены, простыни на кроватях… И ты кричишь от ужаса, потому что невозможно осознать случившееся, невозможно смириться с его смертью, лучше бы и она вместе с ним тогда, на этой чёртовой чёрной дороге…

«Ты жива, любимая?! Какое счастье!», «Будь счастлива, любимая!» – за что вы со мной так?

12

Как ни странно, эту ночь Бояна спала, и спала без сновидений. А наутро проснулась с четким осознанием того, что она должна сделать. Решение-то она приняла, а вот осуществить его было не просто, ой, как не просто! Чем ближе она подходила к дому номер 5 по Борисовой градинке, тем тяжелее свинцом наливались её ноги, горло першило, как будто по нему шкрябали наждачной бумагой. Но она мужественно поднялась на третий этаж и нажала кнопку звонка квартиры, в которой не была уже почти три года.