В Калифорнии морозов не бывает

– Я тебя в гости ждала, – обиделась Славка. – Кого мне еще ждать, сама подумай… Вот ведь ты какая, Кося, недоверчивая! Если не приготовлю ничего – так сразу: «Ты меня не ждала», если приготовлю – так: «Ты ждала не меня»! Между прочим, я вчера весь вечер на готовку убила. И все ради тебя. Чтобы ты удивилась и обрадовалась, какая я молодец и вообще… А ты даже не похвалила меня! Кося, разве ты не знаешь, что детей надо хвалить? Особенно если заслужили. А то они вырастают с огромным комплексом неполноценности. И не называй меня Славкой.

– Хвалю. Заслужила… – Александра осторожно попробовала гипотетический омлет по-бразильски. Очень даже ничего. Хотя вряд ли это омлет. Наверняка перевели неточно. Или Славкина бабуля не расслышала. – Но знаешь, Славка, ты никогда бы не выросла с огромным комплексом неполноценности. Или даже с маленьким. Ни с каким. Потому что у тебя врожденный комплекс полноценности. Можно сказать, мания величия. К тому же твоя врожденная мания величия попала в благоприятные условия и разрослась до нечеловеческих размеров. И расцвела махровым цветом. Просто не знаю, что теперь с тобой делать. И не называй меня Косей.

– Это мы уже помирились, я правильно понимаю? – Славка отвалилась от стола, перевела дух, потрогала живот и опять потянулась к какой-то тарелке. – Кося, ты не сердись, что я тебя к Лерке зазывала… Это так, на всякий случай. Вообще-то я знала, что ты не пойдешь. И Лерку предупредила, что не пойдешь. Да она и не надеялась особо. Так, мечтала слегка. Ну, мечтать не вредно… Омлетика еще положить? Не сомневайся, я уже сто раз такой делала, и пока никто не умер. И та бразилиха из сериала не умерла. Наоборот, в следующей серии еще и ребенка родила.

Славка подмигнула, расплылась в блаженной улыбке и опять потрогала свой живот. Александра насторожилась. Внимательно поразглядывала плоский – даже после такого завтрака! – Славкин живот, подозрительно блаженную Славкину улыбку, слегка осоловелые Славкины глаза… Осторожно спросила:

– Славка, ты что, рожать собираешься? Прямо в следующей серии? Колись по-хорошему.

– Чего это вдруг сразу рожать? – удивилась Славка. – Мы ж с Витькой уже четыре месяца в разводе, и… В общем, твои подозрения меня глубоко ранят. Нет, когда-нибудь я, конечно, соберусь рожать. Может быть, даже неоднократно. Я против детей ничего не имею. Но – в законном браке и при нормальном отце. И если ты согласишься принять самое активное участие в воспитании моих будущих детей. Двух. Или трех. Кося, ты с тремя справишься? Справишься, куда ты денешься. Тогда решено – трех. Или четырех.

– Трепло, – сердито буркнула Александра, чувствуя облегчение. Оказывается, она все-таки боялась, что Славка может выкинуть какой-нибудь фокус. Например, родить ребенка в следующей серии… Нет, не то чтобы прямо вот так вот боялась, но все-таки… В общем, боялась. – Четверо детей! Славка, ты сама еще совсем ребенок.

– Ну и что? – Славка скорчила надменную мину. – Между прочим, мать была на год моложе, когда меня родила. А ты на два года моложе матери. И между прочим, это ты заставила ее рожать. И ничего, справились, между прочим. Даже когда папаша слинял. И не делай такое лицо, Кося, я давно все знаю. Мне бабуля еще вон когда все рассказала…

– Не говори об отце неуважительно, – строго сказала Александра. – Твои родители разошлись совсем не из-за тебя. И вообще никто не может знать, почему люди сходятся, почему расходятся. Просто так получается, вот и все. Никто не виноват. Ты сама с Витькой разошлась ни с того ни с сего, должна понимать: всякое бывает.

– Ну да, ни с того ни с сего! – Славка саркастически фыркнула, поднялась и стала собирать посуду со стола. – Наивная ты, Кося, просто до опупения. Ладно, не обижайся, я сама такая же наивная была, когда за него выходила. Любовь до гроба, а как же! Ага… Ему карьеру надо было делать, вот и вся любовь. На моих родных сильно рассчитывал, козел. У меня и мать со всякими нужными знакомствами, и ты – жена олигарха… Думал, что вы его за уши в бизнес будете тащить. Или в политику, я не знаю, чего он точно хотел. Когда я сказала, чтобы не рассчитывал, даже не поверил сначала. А когда поверил – вся любовь до гроба тут же и закончилась. В гробу я видала такую любовь до гроба.

Славка уронила нож, яростно чертыхнулась и потащила посуду к рабочему столу, на ходу возмущенно бормоча:

– Нож упал… Вот ведь мерзкая примета… Опять припрется, козел… Наверное, как-нибудь узнал, что ты приехала… Помириться мечтает… Любовь до гроба… Зараза…

Александра быстро наклонилась, подняла с пола нож и украдкой постучала им по нижнему краю столешницы, пока Славка не видела. Все это – суеверие и мракобесие, конечно, но так, на всякий случай. Если Славка не хочет, чтобы бывший муж приходил, – так лучше, чтобы он и не приходил. Нет ничего хуже, когда бывший муж преследует бывшую жену, даже если преследует с благородной целью – примириться. А вообще-то кто сказал, что это благородная цель? Это они думают, что их цели исключительно благородны. И такими благородными целями можно оправдать любые средства. Всю душу вымотают в процессе достижения своих благородных целей. Следует оградить Славку от этого козла.

– Он к тебе часто припира… э-э… приходит? – осторожно спросила Александра. – Это не опасно? Может быть, тебе какая-нибудь защита нужна? Славка, ты мне лучше все сразу скажи. А то начну выдумывать черт знает что.

– Да фигня все это, – все еще сердито начала Славка. Помолчала, погремела посудой и вдруг захохотала. Отсмеялась, вытерла ладонями глаза и опять сердито сказала: – Не бери в голову, Кося. Это ему защита нужна, козлу. Это ему здесь опасно. Позапрошлый раз я ему всю морду разукрасила, а Моня его чуть не съел. Так что в прошлый раз он даже в калитку входить не стал. Соблюдает дистанцию. Предусмотрительный.

– Славка, ты что, дралась с бывшим мужем? – Александра очень ясно представила эту картину и невольно поежилась: в Викторе было килограммов девяносто при метре восемьдесят семь, а в Славке – не больше пятидесяти, наверное. И то после такого завтрака. Да и ростик у Славки, по нынешним меркам, был так себе – метр шестьдесят пять. Славку всеобщая и поголовная акселерация как-то обошла стороной.

– Почему это чуть что – сразу и дралась? – обиделась Славка. – Ты, Кося, плохо обо мне думаешь. Просто пару раз удачно достала… А потом он уворачиваться стал. Но уходить все равно не хотел, упирался, как козел. Потом Моня пару раз гавкнул. Ну, Витька и чесанул. Как горный козел.

– А тебе его… не жалко? – неожиданно для себя спросила Александра.

Славка опять захохотала.

– Может быть, ты его и не любила?

Славка перестала хохотать и глубоко задумалась. Осторожно поставила посуду в мойку, вытерла руки полотенцем, вернулась к столу, обстоятельно устроилась в креслице и только потом очень серьезно сказала:

– Кося, я не знаю. Я не помню. Может, и не любила. Потому что если любила – как же так сразу все кончилось, да? Но вот сейчас не люблю, это точно. Я не могу любить человека, который с самого начала рассматривал меня как ступеньку карьерной лестницы. Извини за высокий стиль. Но я не представляю, как можно любить ступеньку… По ступенькам ногами ходят. Это любовь, да? Никогда не поверю, что он меня любил. А раз он меня не любил – так и я его любить не могу. Все, тема закрыта.

Александра очень хорошо знала, что те, кто ходит по карьерной лестнице, не могут любить ее ступени. Но вот ступени очень часто любят тех, кто по ним ходит. Восхищаются решительной поступью ходящих. Устилают себя коврами, чтобы им, ходящим, было не так жестко наступать. И ботинки им, ходящим, чистят.

Хорошо, если Славку все это стороной обошло, не оставив синяков на душе.

Они посидели молча, ожидая, кто первый откроет новую тему. Прежняя тема ведь закрыта? Ну и все, и не надо больше об этом говорить. И даже думать не надо. Бедный ребенок… Да ничего не бедный! Уже большая девочка, вон какая умная, самостоятельная, решительная! Никаких причин для тоски. И совершенно незачем прислушиваться к тому, как кольнуло в сердце.

– Славка, ты рыжую шубу носить будешь? – рассеянно спросила Александра, думая совсем о другом. – Кажется, тебе рыжая нравилась… Или белая? А белую будешь носить? В общем, забирай обе. Может, зима когда-нибудь все-таки настанет. Снег, морозы, все как положено. А у тебя опять курточки какие-то игрушечные. Отморозишь все стратегические места – и какие тогда четверо детей? Об одном-то мечтать замучаешься.

Славка села прямо, вытянула шею, надула щеки и вытаращила глаза. Посидела, с видимым трудом держа паузу, потом все-таки не выдержала, подозрительно поинтересовалась:

– Кося, может, ты меня жалеешь, а?

– В каком смысле? – не поняла Александра. – Тебя что, надо жалеть? В чем дело? Признавайся быстро: ничего не случилось? Ты не заболела, нет? Никто не обидел? На работе проблем нет? В ликбезе твоем все в порядке?

– Уж-ж-жасно мне нравится, как ты спрашиваешь, – доверительно сообщила Славка. – Все спрашивают: «Что случилось? Кто обидел? Заболела? Проблемы есть?» А ты про то же, но обязательно с отрицанием: «Ничего не случилось? Никто не обидел? Не заболела? Проблем нет?» Кося, я тебя обож-ж-жаю. Отвечаю по порядку: нет, нет, нет и нет. И – да, в ликбезе все в порядке.

– Хорошо, – с облегчением сказала Александра. – Молодец. Я очень рада… Нет, подожди, ты меня совсем запутала! О чем мы говорили? А, вот. Если у тебя все хорошо, почему я должна тебя жалеть?

– А ты разве должна? – удивилась Славка. – Мне кажется, меня жалеть не за что. С чего это ты решила шубами меня закидать?

– Да при чем тут жалость? – рассердилась Александра. – Вот ведь глупый ребенок. Просто ходишь почти голяком. Смотреть холодно. А вдруг зима морозная будет?

– Размечталась! – Славка недоверчиво ухмыльнулась и пошевелила бровями. Она с детства умела очень выразительно шевелить бровями. И не упускала случая это умение усовершенствовать. – Зимы вообще не будет, Кося. Глобальное потепление, ты разве не в курсе? Но шубы все равно давай. Обе. Или можно одну, но черную.

– Черная не очень новая, – возразила Александра. – И не очень теплая. И коротковата. И вообще не модная. К тому же я хотела ее тете Наташе отдать.

– Все-таки как с вами, олигархами, трудно! – Славка вскочила и по привычке забегала из угла в угол, размахивая руками. – Новую шубу она домработнице хочет отдать! Да тетя Наташа и не влезет в черную! Тетя Наташа на четыре размера толще тебя! Кося! Ты все-таки думай, кому что раздариваешь!

– Славка, да ты просто жадная! – Александра сделала потрясенное лицо и схватилась за сердце. – Ты завидуешь! И кому? Тете Наташе! И из-за чего? Из-за какой-то тряпки, которая тебе самой совершенно не нужна! Славка, может быть, ты и мне завидуешь? А? Ты уже второй раз про олигархов упоминаешь. Ведь знаешь, что Максим Владимирович никакой не олигарх, а все равно говоришь. Это симптом.

Славка затормозила на полпути, повернула к мойке, принялась возиться с колонкой, пытаясь зажечь газ, сломала несколько спичек, обожгла палец, чертыхнулась и бросила эту затею – все равно колонка не зажжется, напор воды опять никакой. Вернулась в кресло у стола, пососала обожженный палец, подумала и печально призналась:

– Я правда ужасно завистливая. Только я не тете Наташе завидую… вообще никому не завидую, только тебе. При чем тут тряпки какие-то? И олигархи ни при чем, и вообще все это глупости. Я только недавно поняла, почему тебе завидую. Потому что тебя все любят просто так, а не чтобы карьеру сделать. И Максим Владимирович твой мог бы жениться на какой-нибудь министрихе или бизнесменихе, а женился на тебе. Какая от тебя выгода? Никакой карьеры через тебя не сделаешь. А все равно женился. Значит – любит. И мать тебя просто так любит. Нет, ты ей, конечно, очень много помогала, сама бы она вряд ли сумела так… Но все равно просто так любит, не за то, что ты ее вытянула. И я тебя просто так люблю, а не за шубы какие-то. Подумаешь, шубы! Все равно глобальное потепление. За всю мою жизнь я как следует замерзла только один раз. Это когда в прорубь провалилась, помнишь? Ты мне чуть всю кожу не содрала, когда растирала. Мать тогда ревела очень, и ты ее выгнала из комнаты. А потом еще и ее растирать пришлось, потому что она в одном халате на морозе «скорую» ждала и сама вся обморозилась… Нет, сейчас я не про это хотела… Я про зависть, да. Главным образом – из-за Максима Владимировича. Вот почему твой олигарх тебя просто так любит, а на мне какой-то козел из-за карьеры женится? Кося, вот скажи мне честно: что со мной не в порядке? Ну, что ты так смотришь? Я дура, да? Ты меня презираешь, да?

– Поплачь, если хочешь, – предложила Александра, отводя глаза.

Она бы и сама сейчас поплакала. Как ступенька карьерной лестницы, которую уверенные шаги затоптали до синяков. Но все-таки не до смерти.

Не будет она плакать.

– Не буду я плакать, – злобно рявкнула Славка. – Чтобы плакать из-за всяких козлов! Еще он из-за меня поплачет, вот увидишь!

– Не злись, Славка, это… неконструктивно, – неловко сказала Александра. – Я думала, у тебя все прошло уже. А ты до сих пор переживаешь. Не надо, Славка. Все постепенно пройдет, вот увидишь…

– А ты откуда знаешь? – Славка разозлилась еще больше. – Откуда ты знаешь, пройдет или не пройдет? С тобой так не было! Тебя так не оскорбляли! Тебя правда любили, а не с расчетом! Ты не знаешь, как это…

– Правильно, сейчас плакать не стоит, – перебила Александра. – Потом как-нибудь, в свободное время. Ты же скоро к Лерке должна идти, да? Ну вот, не идти же зареванной. Ты говорила, что надо ей помочь с чем-то. Готовить? Столы накрывать? Порядок наводить? Значит, вернешься переодеться перед этим ее званым вечером. Я тебе кое-что интересное привезла. Пойдем, примерить надо, а то у меня кое-какие сомнения насчет длины.

Никаких сомнений ни насчет длины, ни на какой-нибудь другой счет у Александры не было – и быть, конечно, не могло. Вот уже три года всю одежду, которую Александра выбирала для Славки, она сначала примеряла на себя. И всегда все совпадало до миллиметра – Славка к девятнадцати годам как выросла точно до параметров Александры, так с тех пор и не изменилась. Даже странно, в кого она такая уродилась: родители у нее были крупные, ширококостные, широкоплечие, бабушка – еще и откровенно толстая, а дед, говорят, вообще был гигантом. Богатырем. «Дюймовочка у Гулливеров родилась», – говорила мощная Славкина бабушка. «В семье не без урода», – говорила бесцеремонная Славкина мать, тоже вполне мощная. «Кося, хорошо, что я в тебя пошла, а не в своих предков», – говорила Славка, когда была маленькой. Впрочем, когда выросла, говорила то же самое. Она всерьез считала, что Александра каким-то не известным науке способом передала ей свои гены. Вообще-то многие знакомые считали их родней. И правда – совсем чужие люди разве могут быть так похожи? Не только внешность, но и походка, жесты, голос, смех. Славкина бабушка считала, что Славка просто подражает Александре, потому что с самого Славкиного рождения они были почти все время вместе. А то, что волосы у обеих совершенно одинакового цвета – так это чистый случай. Игра природы. Бывает, и у жгучих брюнетов рождаются белобрысенькие дети. Хотя белобрысенькой Славку могли посчитать только цыганисто-смуглые мама с бабушкой – в сравнении с собой. У Славки были волосы редчайшего цвета, – что-то среднее между старой древесиной и старым сеном. Бежевато-серые, с легким серебристым сиянием сухого ковыля. «Зимняя белка», – говорила романтичная Славкина бабушка. «Дорожная пыль. Только что блестит», – говорила неромантичная Славкина мать. «Кося, хорошо, что я в тебя пошла», – говорила Славка, любуясь в зеркале своими волосами, точно такими же, как у Александры. Александра ничего не говорила, потому что волосы у нее были крашеные. Вот уже почти пятнадцать лет она красила волосы в цвет, который даже выбрала не сама, – парикмахерша что-то случайно намешала, вот и получилась зимняя белка. Старое сено и сухой ковыль. А у Славки от природы так получилось.

– Ты знаешь, а мне нравится, – важно сказала Славка, с пристрастием рассматривая себя в новом костюмчике в зеркале, оглаживая ладонями бока и кокетливо отставляя ножку. – Немножко консервативно, но это как раз хорошо, это стиль, это я люблю. Кося, просто удивительно, как ты мои вкусы изучила.

– Ну, так уже сколько лет изучаю, – так же важно откликнулась Александра.

Они встретились взглядами в зеркале и одинаково хмыкнули. Обе знали, что вкусы у них тоже одинаковые, так что чего там изучать…