Сирийская жара

Егоров вырос в этом доме. Когда он вернулся в столицу из Ижевска с семьей, родители переехали к деду, оставив Василию двухкомнатную квартиру.

Поднимаясь к себе на третий этаж, он нарочно задевал плечом почтовые ящики, висевшие елочкой вдоль лестницы, испытывая ощущение, словно старого приятеля толкнул по-дружески в плечо. Дом отзывался звяканьем сломанных дверок на ящиках, некоторые распахивались, как выставленные для хлопка синие узкие ладони, исчерканные черным маркером.

Открыв дверь, Василий уже из коридора увидел диспозицию. В микроскопической двушке ничего не утаить. Вот ноги Вики в красных тапочках с пушистыми помпонами – значит, она сидит в кресле и смотрит телевизор. Чуть дальше в смежной комнате, куда открыта дверь, видна тощая спина умученного алгеброй Валерки за письменным столом. Правда, что-то в спине сына было еще подозрительно смиренное…

Егоров побрел к шкафу, переступив через ноги Виктории, которые она и не подумала убирать. Дуется, но надолго ее не хватит. Она хохотушка невозможная. Палец ей покажи, и уже заливается. Только с таким характером можно было выдержать житье-бытье в той служебной норе, где им пришлось кантоваться в Ижевске несколько лет. Да еще с грудным ребенком. Да еще работая инженером в концерне «Калашников». В Москве Василий пристроил жену в одно из закрытых оборонных предприятий.

Вася посмотрел на макушку жены с растрепавшимися каштановыми кудряшками, почувствовал желание чмокнуть преданную подругу в макушку, но подруга сказала:

– Нечего смотреть на меня, как голодный щенок. Иди на кухню, там все на плите. Разогревала уже столько раз, что котлеты усохли до размера фасоли.

– Сойдет и фасоль, – повеселел Василий и увидел на оружейном шкафу около замочной скважины еле заметные тонкие царапины. – Валерий, а ты случайно не пытался булавкой замок вскрыть? – поинтересовался он сурово.

Валерка уже и так, кажется, не дышал, обмирая за письменным столом.

– Это мама твою заначку искала, – нашел он в себе силы не только ответить, но и отвести от себя подозрения.

– Ха! – произнесла Вика.

Егоров так и не понял, кто же из них все-таки играл роль медвежатника, но превентивно пообещал в пространство:

– Полезешь к оружию, всажу заряд соли в задницу! – Пускай гадают, к кому это он обращался. Тем паче заначка у него в оружейном шкафу все-таки лежит.

Вася скинул пиджак, галстук и рубашку, оголив крепкий тренированный торс. Кроме стрельбы он еще некоторое время занимался кик-боксингом. А по пулевой стрельбе Егоров мастер спорта – из крупнокалиберного пистолета и винтовки. Накинув домашнюю клетчатую рубашку и прихватив с письменного стола ноутбук, он удалился на кухню.

Окна еще заклеены, на кухне сохнет белье под потолком, пахнет подгоревшими котлетами, которые тем не менее оказались вкусными. Проглотив их, Василий открыл ноутбук и решил пойти обычным путем – прошерстить доступные источники.

Если в интернете бывают «утечки», они сделаны аккуратно и профессионально, с подачи спецслужб. Случайностей в этом деле не происходит. Вот тогда нужно самому быть и лингвистом, и психологом, чтобы отсепарировать намеренную дезу от того, что пытались закамуфлировать. Службы по дезинформации в сфере медиа напоминают порой самца в птичьей паре, который, притворившись подранком, уводит хищника от собственного гнезда.

В поисках Доктора он сперва узнал, что доктор исторических наук Лазарев, востоковед, писал о курдах. Прослушал репортаж на курманджи про доктора Сулеймана, прочитал комментарии доктора Бижана по поводу выборов, прошедших в Иракском Курдистане, и про доктора Шамилова – курда-езида. Затем увидел статью про курдского врача, живущего в Швеции и создавшего искусственное сердце.

– Вот и молодец, – порадовался за изобретателя Егоров, бросив печенье в рот. – Этих курдов и правда до фига!

– С кем ты там разговариваешь? – крикнула из комнаты Вика. – И что у тебя на пиджаке за рыжие волосы?

Вася промолчал, решив, что проблема рассосется сама собой, и снова уткнулся в экран ноутбука.

Его позабавила статья доктора медицинских наук Эриксона начала двадцатого века по этнопсихологии. «Курды – народ, беспощадный к врагу и ненадежный в дружбе. Нравственность их вообще очень низка, суеверие чрезвычайно велико, а настоящее религиозное чувство развито крайне слабо. Война – их прямая врожденная потребность и поглощает все интересы».

«Эриксону, конечно, виднее, – подумал Василий. – Насчет религии и нравственности я бы на его месте помалкивал. Курды за своих братьев голову сложат и геройства там не меньше, чем у других. А дружба… Какая может быть дружба, скажем, с американцами? За деньги – это не дружба. Вообще, дружба дружбой, а табачок врозь».

– Васенька, так откуда эти рыжие патлы? – ласково спросила Вика, сунув мужу под нос пиджак.

– Это кошачьи, – не менее ласково ответил Егоров, понимая, что слова звучат дурацкой отмазкой.

– И где у вас там на работе коты водятся? – поинтересовалась она.

– Ну что ты женские волосы от кошачьей шерсти отличить не можешь? Под микроскопом их еще исследуй! Ты видишь, я работаю?!

– На работе не наработался. Господи, да ухожу я, ухожу! Сейчас глазищами своими дырку прожжешь! Мало мне Валерки, так ты еще как упрямый подросток-переросток. Тебе бы в пистолетики свои играться. Сколько ты денег вбухал во все эти железки?

– Виктория, мы уже забыли об этом. Не так ли? Винтовку мне дед подарил с генеральской пенсии.

– Такое забудется! А все остальное? И как мы это перли из Ижевска!.. Я никогда не забуду. Две сумки оружия и патронов. Как террористы. Маленькая армия под предводительством Васи Егорова, – она, не удержавшись, засмеялась. – А как выпучил глаза участковый, когда пришел к тебе осмотреть шкаф…

Василий отмахнулся и снова занес пальцы над клавиатурой ноутбука. Он вспомнил, что предположил Сергей из турецкого отдела: доктор не связан с медициной.

«Допустим, – кивнул Егоров, глядя в пустую поисковую строку. – Вбиваешь слово „доктор“, и в первую очередь возникают реальные доктора. На худой конец, доктора каких-нибудь наук. Так. А если написать „доктор наук“… Не важно каких. А далее… Вот я болван! Зачем искать среди курдов? Надо исключить американцев, курдов и сирийцев. Попробовать турок, что ли?»

– Снова профессура пошла, – проворчал Вася и тут же засмеялся, прочитав: «Доктор наук Явуз Орнек утверждает, что пророк Ной разговаривал с сыном по мобильному телефону». – Так крыша поедет, если не добавить еще какие-то вводные.

Он потянулся, одолеваемый сном. Пришлепал босиком Валерка с учебником под мышкой. У него встрепанный русый чубчик, который он по утрам по полчаса мочит перед зеркалом, чтобы волосы стояли дыбом – какая-то новая школьная мода.

– Па! – жалобный взгляд таких же голубых глаз, как у отца. – Задачка не решается.

Сын примостился рядом на край кухонного уголка с мягкой коричневой обивкой, прижался к боку Василия – само воплощение сыновней любви. Васе проще самому быстрее решить задачу и сбагрить Валерку в комнату, чем препираться и заставлять сына «рассуждать, включить мозги, подумать о решении, вспомнить формулы, испытать угрызения совести».

Через пять минут довольный Валерка ускакал спать. Егоров тоже клевал носом и все же добавил в поисковую строку «спецслужбы».

Сонливость как рукой сняло, когда он увидел первые строчки статьи и узнал, что нынешний глава MIT является доктором политологии. Егоров лихорадочно начал искать и читать статьи о Халюке Фырате. Обнаружил, что турки сами частенько называют Фырата доктором.

«Если это то самое, искомое, – прикинул Василий, – то курд намекал, что скоро на территории Рожавы будут именно турки. Ничего особо удивительного. Турки туда стремятся всеми фибрами души, чтобы раз и навсегда разобраться с курдами. Однако там находятся и базы американцев. Тогда под каким соусом придут турки? Все же произойдет натовская ротация? Или готовится нечто совершенно другое?»

Егоров по сути своей оперативник. Он предпочел бы побегать, пострелять, преследуя шпиона, допрашивать с пристрастием. Ковбоем его называли еще в академии, в основном за успехи в стрельбе. Подшучивали, конечно, не без этого. Теперь Василий не столь горяч. Не то чтобы потух и вовсе не укатали сивку крутые горки, но добавилось к порывистой натуре аналитическое начало. Появилась склонность замечать детали, мимо которых раньше со свистом проскакивал.

Он взял за правило все текущие новости вечерами, а то и ночами, сводить в свой гроссбух. Папки с вшитыми прозрачными файлами наполнялись сведениями по Ближнему Востоку, и не только, систематизировались им по времени и тематически. Никакого секрета папки не содержали. Отчасти они напоминали сетку координат. Понадобятся архивные данные, он будет знать, в каком квадрате искать.

Но для Егорова наконец многолетние труды обернулись пользой. Он с удовлетворением полез в шкаф в коридоре, где Вика со скрипом выделила ему полку на антресолях для его персонального архива. Вытащил папки по Сирии. Через минуту погрузился в чтение.

В начале прошлого года турки уже начали предпринимать шаги в продвижении на чужие земли. Провели операцию «Щит Евфрата», конечно, под благовидным предлогом обеспечения безопасности своих границ. С желанием оттеснить курдов.

Атаковали кантон Африн. Впрочем, тогда он уже назывался не кантоном, а регионом, входившим в Демократическую Федерацию северной Сирии.

Вместе с турками в рядах оккупантов оказались и аннусровцы, и игиловцы. Турки заявили, что курды из YPG ушли с территории Африна 18 марта.

Да, они бежали. Более двухсот тысяч из Африна, Азаза, Эль-Баба. Те, кто уцелел. По разным подсчетам, погибли от полутора до трех с половиной тысяч бойцов и мирных курдов. Под бомбежками и затем в ходе прямых боестолкновений.

Те, кто вознамерился остаться в своих домах, на своей земле, попали под каток турецкой «благонамеренной» операции. Похищения, пытки, расстрелы. А затем и вовсе запрет курдского языка. Для коммуникации остались только турецкий и арабский.

В города Раджу, Бюльбюль и Джандарис хлынули бежавшие из Гуты боевики. Довольно пестрая толпа, объединенная одним горячим желанием резать-убивать. Группы «Файлак аль-Рахмани», «Джайсал аль-Ислам», «Тахрир аль-Шам» и «Ахрар аль-Шам».

Они рука об руку с турками начали насильно обращать в ислам оставшихся жителей приграничных городов. Некоторым просто-напросто некуда было бежать. В Африне два десятка деревень езидов фактически уничтожили и турки, и боевики. Ограничили туда доступ.

В Турцию потянулись грузовики с ящиками, наполненными экспонатами из разграбленных музеев. Более пятнадцати тысяч культурно-исторических объектов ушло тогда из Сирии.

А под обломками разбомбленных домов еще долго лежали раздутые трупы. Шел дождь, и обездоленные жители этих небольших сирийских городов уже даже не хоронили своих, а просто бежали куда глаза глядят. Лишь бы подальше от этих страшных мест, где пока что развевались кроваво-красные флаги Турции, которые вот-вот почернеют. Так же, как свернувшаяся кровь чернеет, так не замедлят вывесить на домах игиловские знамена. Хотя в представлении курдов красный турецкий флаг просто имел обратную сторону – черную, с шахадой «Нет бога, кроме Аллаха».

Эта сентенция не вызывала в принципе отторжения у курдов, в большинстве своем суннитов. И тем не менее не имела ничего общего с настоящим исламом. Как бывают обманные интернет-сайты, двойники, так и здесь. Но там хотя бы может отличаться одна или две буквы в написании названия, а тут один к одному. Уловить различия получится разве что по кровавому следу, тянущемуся за бойцами, шествующими под этим флагом по Сирии и Ираку, а теперь перемещающимся к Афганистану и Туркмении.