Лилиана и дракон, или Счастье своими руками

– Ой, боюсь, боюсь! – хмыкнула Лилиана и вдруг, сделав большие глаза, завопила. – Крыса! Какая огромная! Сейчас, как вцепится!

И крыса, конечно же вцепилась в подол платья испуганно заоравшей Клотильды. Несчастная, голося, как резанная, схватив метлу, отбивалась от двух, нет, уже, трех крыс, так и норовящих попробовать на вкус любопытную служанку.

Крыс, конечно же, призвала Лилиана, для того, чтобы отвлечь внимание навязчивой и пронырливой камеристки от собственной персоны.

Лилиана не стала дожидаться окончания эпической битвы Клотильды с крысами, а, свалив хворост в углу чуланчика, примыкавшего к кухне, поспешила в свою каморку – мачеха в любой момент могла призвать к себе нелюбимую падчерицу. Следовало поторопиться и избавиться от своей добычи, раньше, чем зазвучит громкий голос мадам Жанетты.

Закрыв двери и для надежности подперев их табуретом, Лилиана сбросила с себя толстую шаль и вытащила золотую статуэтку из сумки.

Жаба ничуть не изменился – золотая чешуя сверкала, изумрудные глаза мерцали, а когтистые лапы выглядели устрашающе. И, вообще – выглядела статуэтка, по-прежнему, отвратительно, хоть и была изготовлена из благородного металла.

– Ты меня не испугаешь. – Лилиана отважно взглянула на изумруды глаз драгоценного земноводного. – Ты – всего лишь безмозглый кусок золота, украшенный самоцветами.

– Я бы не был в этом так уверен. – хмыкнул знакомый голос, снова зазвучавший в голове Лилианы. – Возможно, ты ошибаешься, воровка.

Девушка оторопела, а проворный Лаки, словно что-то почувствовав, выполз из-под шали и злобно ощерил зубы, уставившись на статуэтку подозрительным взглядом.

– Отомри, лахудра и спрячь меня понадежней! – панический вопль золотой жабы заставил девушку очнуться. – Сюда идут!

Оскорбленная тем, что ее обозвали «лахудрой», Лилиана не придумала ничего лучше, кроме, как засунуть говорящую статуэтку в свой собственный ночной горшок. Засунула и закрыла крышкой, прихлопнув для надежности.

Успела она и убрать табурет от двери.

Появилась хмурая Клотильда и принялась жаловаться.

– Крысы! Мерзкие создания расплодились самым непозволительным образом. Мадам Жанетта, узнав в чем дело, приказала вызвать крысолова. Уж он-то наведет порядок и проредит ряды серой братии. Ты только взгляни, во что они превратили мою новую юбку!

Лилиана взглянула – что ж, крысы потрудились на славу, как им и было велено. Юбка камеристки пестрела дырами в самых разных местах.

– Мадам Жанетта требует тебя к себе. – Клотильда прекратила жаловаться и нагло ухмыльнулась. – Поторопитесь, госпожа нищая виконтесса – не иначе, вас хотят пригласить на утреннее чаепитие.

Глава3

Как обычно, Лилиану нагрузили домашними делами. Мачехе падчерица, вероятно, представлялась ломовой лошадью, способной тащить на своей спине груз любой тяжести. Мадам Жанетту не смутило то, что сегодня канун Новогодия и в приличных домах, с обеда, принято было отпускать прислугу на гулянье.

Лилиане было отказано и в этой, маленькой радости.

– Мы отправимся на Королевскую площадь, – важно вещала мадам Жанетта, восседая на стуле, точно полководец на боевом жеребце. – а ты, милая, займись домашними делами. Я приготовила для тебя две корзины с шерстяными нитями – нужно разобрать их по цветам и скатать в клубки. Новогодие – это еще не повод отлынивать от работы. Тебе, Лилья, вскоре предстоит вступить в брак с благородным господином. Я не желаю, чтобы меня упрекнули в том, что я подсунула кому-то негодный товар.

«Вот меня уже и обозвали «товаром». – Лилиана, пыхтя от усердия, тащила вверх по лестнице огромную корзину с пряжей. За второй ей придется спуститься еще раз.

Конечно же, никакую пряжу девушка разбирать намерения не имела – её помощницы, домовые мыши, прекрасно справятся с нудной работой, а Лилиана собиралась прогуляться по городу и навестить своих подопечных из сиротского дома. Корзина со всякими вкусностями дожидалась девушку в домике старика Грюмо. Выпечка не могла испортиться, потому что Лилиана добавила в тесто заговоренные магом, пряности, которые купила на свои последние деньги. Вышло конечно дороговато, но Лилиана сама была сиротой и не понаслышке знала о том, как хочется иногда получить подарок из родных рук.

Пока внизу суетилась прислуга, подготавливая мачеху и двух ее дочерей для выхода в свет, Лилиана извлекла из ночного горшка золотую статуэтку. Горшок падчерицы выглядел непрезентабельно, был сделан из обычной глины и грубо обожжен, не то, что ночная ваза той же Марисабель, изготовленная известным мастером и расписанная дивными цветами.

Горшок был чистым и ничем не пах, но золотая жаба, оскорбленная до самой глубины своих изумрудных глаз, все равно принялась вопить диким голосом прямо в голове Лилианы.

– Наглая девка! Как ты посмела засунуть меня в отхожее место! Там темно и воняет! Если ты когда-нибудь и кому-нибудь расскажешь об этом… – голос варварского божка стал напоминать змеиное шипение и Лилиана невольно поежилась.

– Нам пора поговорить. – девушка решительно стянула с головы уродливый чепец, в который немедленно забрался любопытный Лаки. – Что ты такое? или, правильнее будет спросить, кто ты такой?

*

Герцог Манзилен покосился на своего молодого приятеля, пребывающего в мрачном расположении духа с момента отбытия кавалькады из Драккарии. Принц Жуар, до сих пор не мог прийти в себя и отправился на знакомство с собственной невестой, находясь в настроение смертника, которого ждет эшафот.

– Оставь грустные мысли, Жуар, – попытался отвлечь сюзерена от его тяжких дум, герцог. – Твой брат разберется и выяснит, что за напасть приключилась с вашим отцом.

– Я никогда не доверял этой наглой девке, баронессе Жакко. – рыкнул Жуар, оправдывая почетное звание принца из рода драконов. – Распутная тварь смогла очаровать отца своими прелестями и как-то навредила ему. Мы не нашли следов присутствия короля в её покоях, а она имела наглость все отрицать.

– Возможно, король отправился инкогнито по своим тайным делам? – предположил молодой герцог, не оставляя попыток приободрить принца. – Он и прежде исчезал, бывало, что и надолго.

– Три седмицы, Арно, три седмицы! – в голосе Жуара звучало отчаянье. – Брат справляется, но Королевский совет скоро призовет его к ответу. И, что он им скажет – ваш король пропал, и мы не знаем куда? Эх, и угораздило же отца вновь ринутся в омут своих авантюрных приключений! Вроде бы, давно за сотню перевалило, король, отец семейства, а ведет себя хуже безответственного юнца.

Молодые люди одновременно вздохнули и переглянулись. Они ехали на смотрины, на праздник Новогодия, но хорошее настроение умерло, не успев родиться.

Принц Жуар и герцог Манзилен, оба, происходили из дома Дракона, но Арно относился к его младшей ветви, в то время, как Жуар принадлежал к правящему роду.

Второй, не наследный принц недавно узнал о том, что ему предстоит жениться на принцессе Марии и стать консортом при правящей королеве. Новость не особо обрадовала Жуара, но и не расстроила. Его не угнетала мысль о том, что ему, драккарийскому принцу, носителю чистой крови Дракона, придется взять в жены представительницу другой расы. Принц являлся счастливым обладателем лёгкого, приветливого нрава и, если принцесса Мария и он найдут общий язык, то Драккария и Алиегория объявят о брачном союзе между двумя королевствами.

Как и все Драконы из старшей ветви, Жуар уродился блондином. Его длинные, белокурые волосы падали на плечи красивыми прядями. Принц был белокож, голубоглаз и смешлив. Мечтательная улыбка часто блуждала по полным, чувственным губам, а тонкий, с легкой горбинкой, нос молодого человека, выдавал принадлежность к древнему аристократическому роду. Завершали портрет Жуара прихотливо изогнутые брови, рисуя образ очень привлекательного парня, красавчика, о котором, втайне, вздыхала половина юных леди Драккарии.

Вторая половина грезила о молодом герцоге Манзилене. Порой, Арно де Манзилен чувствовал себя дичью, на которую объявлена охота, ценным призом, желанным для слишком многих. Жгучий брюнет, высокий и широкоплечий, взглядом изумрудных глаз пленявший красавиц сотнями, он, помимо того, что был баснословно богат, доводился племянником королю и кузеном двум своим царственным братьям. Кроме того, он отлично ладил со своими родственниками из правящей династии, особенно сдружившись с младшим из принцев.

Разница в возрасте между молодыми людьми была так незначительна, а единственный брат Жуара, наследный принц Жимайо, никогда не находил времени для общения с младшим братом, потому то, дружба между двумя высокородными аристократами становилась крепче с каждым годом.

Знатные и богатые, Жуар и Арно, нацепив на хорошо узнаваемые лица, маски, частенько отправлялись кутить в городские кварталы, развлекаясь, каждый на свой лад. Зачастую, дело заканчивалось обращением в городскую стражу и молодым повесам приходилось уносить ноги, дабы избежать неудовольствия наследного принца и выволочки от короля Драккарии, Жюнмиля Четырнадцатого.

Впрочем, обычно выволочкой дело и ограничивалось – не смотря на свой, более чем, почтенный возраст, Жюнмиль и сам был не прочь покуролесить, отрешившись от государственных дел.

Вот и в этот раз, король, что называется, отжег – три полные седмицы прошло с того дня, как его величество, в последний раз был замечен при дворе. С тех пор, драккарийский монарх, как в воду канул.

Тайная служба Драккарии сбилась с ног, понукаемая растревоженным принцем-наследником, младшего же принца, исполняя волю отца, Жимайо отправил в соседнюю Алиегорию, от греха подальше. Зная неуемную тягу дружной парочки к сомнительным приключениям, Жимайо опасался, что молодые повесы влезут в очередную авантюру и спугнут недоброжелателей, заманивших в ловушку хитрого и осторожного Жюнмиля.

Пожалуй, Арно был даже рад тому, что ему пришлось на некоторое время расстаться с придворной жизнью – особо назойливые мамаши, в стремлении пристроить своих дочерей, как можно удачнее, пускались во все тяжкие, прибегая к различным ухищрениям. Некоторые не гнушались использовать не совсем честные методы, пытаясь захомутать герцога при помощи приворота и прочих грязных приемчиков.

Жимайо, наследный принц Драккарии, рыча от негодования и сходя с ума от беспокойства, железной рукой наводил в стране порядок, попутно пытаясь выяснить причину непонятного исчезновения собственного отца, правящего короля Драккарии, Жюнмиля Четырнадцатого.

Доподлинно было известно, что его величество, Жюнмиль Четырнадцатый, вечером, как обычно, отправился в покои своей новой фаворитки, баронессы Жакко, воспользовавшись тайным проходом, о существовании которого были осведомлены только члены королевской семьи и особо приближенные слуги.

Но, как утверждала сама баронесса Жакко, король в её покоях так и не появился. Не дождавшись царственного любовника, баронесса пришла в негодование и устроила в своих комнатах полный разгром – разбила огромное зеркало, сорвала со стен драпировки, повалила мебель и, отхлестав служанку по щекам, отошла ко сну, предварительно употребив для успокоения три бокала крепкого токийского красного вина.

Причину бешенства баронессы было легко помять – женщина вообразила, что царственный любовник променял ее на другую. Король отличался щедростью, и баронесса рассчитывала много чего полезного поиметь от этой связи.

Нет, баронесса была умна и не метила в королевы, но, кроме трона, согласитесь, имеется масса заманчивых и желанных вещей – драгоценности, экипажи и владения. Всеми этими материальными благами Жюнмиль мог осыпать любимую женщину, да и осыпал, нанося казне Драккарии ощутимый урон.

И, вдруг, такое!

Любовница короля, никого и ничего не стесняясь, громогласно пообещала вырвать разлучнице все волосы и попортить личико, дабы никто, а, тем более, Жюнмиль, никогда больше не взглянул в ее сторону.