Шагни в послезавтра

Сашка бесцельно бродил по городу, пытался дозвониться до Альки, до знакомых ребят, никто не отвечал, даже мать. День казался бесконечным, несколько раз принимался сеять дождь. Проголодавшись, Сашка повернул к дому, по пути купил хлеба. В подъезде опять столкнулся с тётей Дашей. Караулит она его здесь? Соседка испуганно прижалась к стене, пропуская парнишку, и спросила:

– Тебя выпустили уже? А родители в милицию помчались…

Сашка покосился на неё, едва слышно сказав: «Здрасте».

Когда открывал замок входной двери, сердце колотилось, как сумасшедшее. Предчувствие новых загадок тревожило.

– Кто дома? – крикнул в пустоту квартиры, сам ответил: – Никого. Ладно, сейчас кашки навернём.

Кастрюля по-прежнему стояла на плите. Подняв крышку, Сашка замер. Борщ. Пощупал – тёплый. Сварили часа полтора назад. С крышкой в руках уселся на табурет, покосился на стол, грязной тарелки нет, ковшик из-под пельменей тоже исчез, вернее, он вымыт и стоит на полке. Мама? Вернулась?

– Мама! – крикнул на всякий случай.

Тишина. Наверное, в магазин ушла. Вот удивится, увидев, что он хлеб купил. Сбегал в прихожку, где остался пакет, надо на место положить. В хлебнице почти целая буханка. Вздохнул. Мать уже купила. Зачем тогда ещё пошла? Было тоскливо одному в пустой квартире. Чтобы заглушить неприятное чувство, налил полную тарелку борща. Вкусный! Мамин. Вздрогнул от стука рамы: соскочила с ограничителя, за окном буйствовал ветер. Сашка закрыл окно плотнее и удивлённо уставился на неуместную картину. Подтаявший тёмный снег, земля кое-где чёрными дырами. Сырые голые ветки, на них воробышки. Вот тебе и лето. Сашка отвернулся. Надоело! Вымыл тарелку с ложкой, положил на место. Вздохнул, осматриваясь. Хорошо, что дома ничего не меняется. Ну, почти не меняется.

Опять до одури играл в компьютерные игрушки, уснул, так никого и не дождавшись.

Утром, едва прогнав сон, Сашка поднялся на локте и выглянул в окно. Какое нынче время года? По стеклу струились потоки воды. Ливень. От его-то шума и проснулся. Захотелось укрыться с головой. Скрипнули половицы, в комнату заглянула мама. Сашка сел в кровати.

– В школу, мам?

– Ты уже месяц пропустил, отстал, наверное.

– Всего один день! Вчера проспал. Почему не разбудила? Папа вообще сказал, что ты у бабушки. Вернулась?

– Папа в больнице. Мы хотели сходить к нему, помнишь?

– Ага! – Сашке стало хорошо-хорошо. Кажется, посещение Маргариты Михайловны приснилось ему, и лето тоже, и борщ. – Помню, конечно. Мам, а как он в больницу-то попал? На дачу уезжал здоровый.

Мальчишка вскочил с постели и, не удержавшись, обнял мать. Она тоже обняла его и расцеловала в щёки.

– Сыночек, радость моя, где ж ты пропадал целый месяц? Мы в розыск подавали. Думали, уже не увидим тебя, – причитала она, – телефон отключил. Как ни позвоним, всё недоступен.

– Я тоже вам не мог дозвониться.

– Больше не поступай так, пожалуйста, а то сердце отцовское не выдержит.

После завтрака действительно поехали в больницу. В палаты не пускали. Отец вышел в холл, где стояли бежевые дерматиновые диваны. Увидев Сашку, шагнул к нему, обхватил, привлёк к себе.

– Сына! Как же ты это, а? Больше так не делай! Мы с матерью окочуримся.

– Как ты, Паша? – мать сменила тему, опасаясь, что начнётся обычная проработка.

– Обещали отпустить. Всё нормально, тем более теперь, когда сын найден.

– Разве я терялся? – Сашку измучили загадки. – Скажите мне, у вас продвинутая система воспитания? А? Может, ещё учителей подключили? Маргарита Михайловна что-то там про документы плетёт, будто вы их забрали из школы.

Родители посмотрели друг на друга и одновременно спросили:

– Когда ты успела?

– Ты забрал?!

– Не-е-не понимаю! – взвился Сашка. – Ушёл погулять часа на два, разве это причина так меня наказывать? А? Учусь нормально. Подумаешь, трояков нахватал. Исправлю. Полкласса из двоек не вылезают!

Увидев, что мать хочет возразить, заговорил громче:

– Помню-помню, вас не интересуют другие, только я…

– Прекрати истерику! – визгливо крикнула мать. – У папы сердце!

– Тише, тише, Марина. Сейчас разберёмся, – вмешался отец, – иди пока с доктором побеседуй, он хотел тебя видеть.

Мать гневно сверкнула глазами в Сашкину сторону и удалилась.

– Присядем, сынок, – сказал отец, они расположились на одном из диванов. – Значит, ты говоришь, отсутствовал два часа?

– Или три. Мама с тётей Дашей пили чай на кухне, я ушёл погулять, а когда вернулся, она говорит, будто меня месяц не было.

– Сейчас, по-твоему, сентябрь?

– Конечно, – пожал плечами Сашка.

– И где ты был? Что делал эти два или три часа? – по-прежнему спокойно спрашивал отец.

– Просто ходил. В сквере посидел, там ко мне мужик прицепился. Странный такой. Я подумал из этих… как сказать. Ну, вы всегда предупреждали, чтобы я не разговаривал… Я и драпанул.

– Ладно, Саня, забудем. Завтра в школу. Мы документы не забирали, разговор был, но… Если ты готов учиться, учись. Хотя можно и в колледж пойти.

Вернулась мама, оценив обстановку, тихо сказала:

– Не нашла, он в другом отделении, говорят.

– Ничего, позже забежишь, – отец поднялся. – Мы тут всё обсудили. Саня завтра в школу должен пойти. Я директору позвоню, выясню, как нам поступить. Объяснительную написать или ещё чего. Разберёмся. Извини, сынок, мы с мамой пошепчемся?

Сашка отошёл в сторону, но всё-таки расслышал, как отец говорил про мужика. Мать испуганно оглянулась, Сашка сделал вил, что изучает плакаты на стене.

Покинув больницу, молча дошли до остановки.

– Тебя проводить домой? – спросила мать. – Я всего на два часа отпросилась, уже надо спешить.

– Что я, маленький?

– Знаю, знаю, – улыбнулась она, – ты вырос. Извини, привыкла с дошколятами возиться.

– Ладно. Твоя «двоечка»!

Мать взмахнула рукой и легко побежала к открытой двери маршрутки. Сашка пошёл домой. В хорошую погоду можно бы и в парке посидеть, раз уж уроки пропустил, но студёный ветер пронизывал до костей, люди поднимали воротники, кутались в шарфы и капюшоны. Надо же, синоптики тёплый сентябрь обещали.