Медведи тоже умеют любить. Камень Демиурга. Книга первая

– Молодец, Василич!! Хвалю!!

Одну секунду я подумала, что он, вытянувшись во фрунт, гаркнет: «Рад стараться, ваше высокородие!!». Но, обошлось. Он расцвел улыбкой, став еще больше похожим на домовенка Кузю из известного мультика.

Весь оставшийся день я занималась нашим обустройством на новой базе. Работы хватило всем. Домики для каждой бригады расставили полукругом по краю поляны, чтобы окнами они смотрели на реку. Понятное дело, пейзажем никто любоваться бы не стал, но мне казалось, что так будет правильнее. Баньку воткнули на высоком берегу, от нее уже протоптали тропинку вниз, к самой речке, где из-под большого прибрежного камня тек с радостным журчанием родник. Мой, «командирский», как назвал его Василич, домик поставили недалеко от бани. Из окна и дверей открывался прекрасный вид на заливные луга, которые шли до самого горизонта пока не упирались в большую Реку. А позади плотной стеной стоял лес. Сосны-великаны окружали базу с трех сторон, словно стражи-великаны. А я подумала с улыбкой, что под такой надежной охраной база будет, как у Христа за пазухой. В вечернем воздухе звенели вездесущие комары, пахло нагретой смолой, и спелой земляникой, которая здесь росла повсюду. Солнце валилось к закату, плавно опускаясь за Реку. Маленькая Черемуха под прощальными лучами светила искрилась и переливалась, словно поток драгоценностей, просыпанных неосторожной красавицей -купчихой из заветного ларца.

Пока мы суетились с обустройством, Василич готовил ужин. Ворча себе под нос, что с таким «расточительством мы скоро по миру пойдем», достал из ледника, приготовленного заранее ранней весной, солонину, собираясь из нее варить щи. Когда вечером я зашла к себе в домик, у меня на столе стояла небольшая эмалированная миска, с оббитой кое-где эмалью в связи со своим почтенным возрастом, наполненная до самого края душистой земляникой. Я с благодарностью улыбнулась – «нянька» постаралась.

Зажгла керосинку, стоявшую на столе, нужно было еще посмотреть кое-какие бумаги. Завтра бригады должны начать работу, и требовалось расставить их по делянам. Ночь повисла над тайгой, словно старый абажур с бахромой над круглым столом, превращая поляну в уютный дом. Я вышла наружу и присела на крыльцо прислушиваясь к звукам ночной тайги. За всеми хлопотами, мне некогда было подумать о таинственном месте. Но, решила, что в какой-нибудь из выходных дней надо взять в лесничестве лошадь (Саныч не откажет), и проехать в ту сторону, посмотреть, что там за страсти такие в этом Медвежьем Яру.

На следующий день навалилось столько работы, что всякие мысли о тайнах и чудесах меня совершенно оставили. В одной из бригад сломался трактор, в другой молодой вальщик, которого совсем недавно приняли на работу, умудрился за несколько часов измотать в лохмотья цепи на бензопиле. Да, еще Василич ходил за мной по пятам и гундел, что у нас заканчиваются макароны и сахар. В общем, назревала поездка в город. А это ни много ни мало триста километров в одну сторону. Как минимум шесть часов туда и столько же обратно. Дороги по тайге не имеют асфальтового покрытия, а в некоторых местах, где они проходили по краю болот, без трактора вообще проехать было затруднительно. Трактор с собой я брать не планировала, а вот пара домкратов, топор и бензопила, всегда лежали в моем багажнике.

Короче говоря, на следующее утро, пока еще солнце потягивалось где-то за горизонтом только готовясь осчастливить мир своим светом и теплом, я выехала с базы. За старшего я оставила мастера, молодого парня по имени Андрей. Богатырем его назвать было очень трудно. Среднего роста, со светлыми, коротко стриженными волосами, которые не скрывали торчащих, словно у Чебурашки, ушей, серьезными карими глазами, и застенчивой мальчишеской улыбкой, которая вводила в заблуждение многих людей, кто не знал его довольно близко. Но, я-то очень хорошо знала, на что этот невзрачный паренек способен. Со мной он работал уже три года, начав свою «карьеру» с простого сучкоруба. В лесу он был не новичок. Несмотря на свои двадцать восемь лет, умудрился уже отсидеть в тюрьме четыре года за разбойное нападение, повалить лес в тайге, и много чего еще повидать в этой жизни. А после выхода на волю, решив, что работа в лесу ему нравится, устроился ко мне сучкорубом. Был он младше меня всего-то лет на восемь, но, как и все мои мужики из бригад, называл меня «мать». Я не помню, кото первым стал так меня называть, но вскоре, никто из работников ко мне по-другому и не обращался. По первости меня это слегка смешило. Как тут не улыбнуться, когда дюжие мужики с седыми головами и бородами, против которых я выглядела щуплой пигалицей, годившейся им дочери, называют меня вполне серьезно и уважительно «мать». А потом, я привыкла, и перестала на это обращать внимание, принимая как должное. Прошлое Андрея, как, впрочем, и многих из моих работников, меня не особо волновало. В тайге было важно только одно – какой ты человек сейчас. Видит Бог, многие совершают ошибки в своей жизни, особенно по молодости и глупости. Но, кто-то это понимает и пытается исправить свою судьбу, а кто-то продолжает, сложив лапки катиться под горку колобком, не пытаясь бороться. Так ведь легче! Андрей относился к первой категории. Человеком он был хорошим, я бы даже сказала, душевным. К работе подходил с серьезной сосредоточенностью, любил лес по-настоящему, глубоко, и ценил в людях честность, несмотря на свое прошлое. И мне только оставалось гадать, какая нелегкая его занесла в неподходящую компанию, в результате дружбы с которой, он оказался в тюремном заключении. Но, в душу к парню я не лезла. Решив, если захочет поделиться, сам расскажет. Но, несмотря на его довольно дружелюбный и незлобивый характер, мужики его побаивались. Хотя, среди них были и такие, для которых четыре года были только малой частью времени, проведенного в зоне. Возможно, потому что Андрей не пил, к делу относился серьезно, разгильдяйства не терпел, и дело свое знал получше любого выпускника лесной академии. Рука у него, несмотря на весьма щуплый вид, была тяжела и стремительна, как копыто норовистого коня. И некоторые в полной мере успели это уже оценить. Но, так как я рукоприкладство не одобряла, прибегать к нему у Андрея случалось нечасто. Мужики на него обиды за это не держали, понимая, что получали за дело. А что самое важное, слово его было покрепче железа. Это качество в тайге ценилось превыше всего. Думаю, именно эта черта его характера заставляла относиться к нему с уважением и легкой опаской всех моих работников, что называется, от мала и до велика.

Так что, уезжала я, как говорится, со спокойной душой. Ну, или почти, со спокойной. Отдав последние распоряжения Андрею и Василичу, я села в УаЗик, коротко посигналив, а Василич украдкой перекрестил меня вслед.

Глава 3

Моя поездка в город слегка затянулась. Во-первых, добралась я туда только к обеду, когда нужные мне магазины закрылись на перерыв. Пришлось ждать, а когда открылись, то выяснилось, что нужных мне железяк там не было, и пришлось немного поколесить по городу. В общем, коротко говоря, до вечера управиться не успела, поэтому пришлось заночевать в гостинице. За мужиков я не волновалась, они знали, что в случае чего, волноваться и искать меня надо было начинать только на третий день. На обратной дороге заехала на продовольственную базу и закупила все по списку Василича. От себя прибавила еще по ящику халвы, печенья и карамели. Все мужики любили сладкое, и мне хотелось их хоть немного побаловать.

Домой добралась только к поздней ночи. Василич сидел на крыльце столовой, чувствовалось, что поджидал меня и волновался. По тревожному выражению его лица, я сразу поняла, что что-то случилось. Я, не тратя времени на лишние разговоры, сразу приступила к делу.

– Василич, что случилось?

Он, вроде бы собрался увильнуть от прямого ответа, стараясь заговорить мне зубы.

– Да, все в порядке. С чего ты взяла? Давай, я мужиков сейчас свистну, они машину разгрузят, а я тебя покормлю, голодная, небось?

Я нахмурила брови, и со значением посмотрела на своего завхоза.

– Ты мне зубы не заговаривай. С машиной успеется. И мужиков «свистеть» не надо. Время позднее, им завтра с утра на работу. Сами управимся. Ты лучше скажи, что случилось?

Он опять попробовал увильнуть.

– Да, с чего ты взяла -то? Я ж говорю, все у нас хорошо…

Я ему ласково улыбнулась, и проникновенно проговорила тихим голосом:

– Ох, Василич, с огнем играешь…

Тот повесил понуро голову и ворчливо произнес:

– Ничего особо страшного и не произошло. Колька, ну тот, сучкоруб из третьей бригады, который самый молодой… Неудачно топор соскользнул, да по ноге. Хорошо, скользом прошло, кость не задета. Но, рана глубокая, зашить бы надо. Кровищи было… Мы его перевязали, йодом обработали. – Потом опасливо посмотрел на меня. – Мать, я из твоего запаса бутылку достал. Ну, сама понимаешь, такое дело… В общем, ему наркоз требовался. Ну, а мужики остатки себе забрали. Сказали, мало ли что, вдруг ему ночью еще наркоз понадобится… – При последних предложениях он стал от меня упорно прятать глаза, и уже походил не на домовенка Кузю, а на большого дворового пса, который по нечаянности спер у хозяина кусок мяса со стола.

Я махнула рукой, мол, хрен с ней, с бутылкой, на что Василич, не скрывая облегчения, радостно заявил.

– Ну, так и я ж так думаю. Ведь не для озорства бутылку-то взял, для дела!

А я, усмехнувшись, подтвердила:

– Для дела – это святое. Лучше скажи, как он сейчас? Стоит его подымать и тащить в деревню или до утра терпит?

Василич пожал плечами.

– Думаю, терпит. Там ничего особо страшного нету, да и мы рану ему сразу обработали. Андрюха молодец, сразу подсуетился, еще и бригадиру нагоняя дал, что сразу по рации его не вызвал. А Юрик он же на тракторе работал. Откуда ему знать, что там случилось. Это уж когда Колька орать на всю тайгу начал, да руками махать, только тогда и понял, что что-то случилось.

Я тяжело вздохнула. В общем-то, ничего особенно страшного не произошло, раз кость не задета. Но, на всякий случай, пошла сама глянуть к домику третьей бригады. В окне теплился огонек керосинки. Я, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить мужиков, осторожно открыла дверь. За столом сидел Андрей и увлеченно читал какую-то книгу. Услышав, как за его спиной скрипнула дверь обернулся. Увидев меня, закрыл книгу, и я успела увидеть название «Таксация леса и лесоустройство». Удивленно хмыкнула, но ничего не сказала. Всегда радует, когда люди стремятся к знаниям.

Я тихонько поманила его пальцем, и сама вышла на улицу. Андрей вышел вслед за мной, и виновато проговорил тихим голосом:

– Прости, мать, не доглядел. Этот балбес топор как следует не наточил, вот по сырому сучку и срикошетило. Я уже Юрку хвоста накрутил. Если ты бригадир, то обязан за своими работниками смотреть. – Он махнул рукой. – Да, чего там! И сам виноват. – Покаянно вздохнул он.

Я не стала распекать его за недогляд. К чему, если человек и сам все понимает. Похлопала его по плечу.

– Ладно, Андрюш. Лучше скажи, как он сейчас?

Андрей пожал плечами.

– Да, вроде бы все нормально. Уснул. Василич водки принес, видно у тебя взял. Вот мужики ему «наркоз» и выписали. Стакан заставили навернуть. А Колька, парнишка молодой, к таким дозам непривычный. Выпил с перепугу, и почти сразу отключился. Сейчас спит. Думаю, лучше не будить.

А я вспомнила фельдшерский пункт в деревне, в котором, кроме бинтов и ваты не было ничего, и тяжело вздохнула.

– Хорошо. Иди отдыхать. Завтра рабочий день никто не отменял.

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Как сама то съездила? Поди, машину надо разгрузить?

Я только рукой махнула.

– До утра терпит, иди ложись.

Андрей согласно кивнул, и отправился обратно в домик. Огонек керосинки в скором времени погас, и я более или менее успокоенная, пошла к столовой, где неугомонный Василич начал таскать ящики из машины, ворча при этом:

– Все я, везде я… А эти бугаи дрыхнут, им и дела нету…

Я остановила его трудовой порыв.

– Василич. Иди отдыхать. Завтра мужики утром все разгрузят. А до утра ничего с продуктами в машине не случится.

Василич, тащивший в этот момент очередную коробку, пробурчал:

– Ладно, последняя.

Я уселась на крыльцо столовой и уставилась в звездное небо, вяло отмахиваясь от комаров, звенящих над ухом. Завхоз вышел, проследил мой взгляд на небо, как видно, ничего для себя интересного не увидев, уселся рядом со мной.

– Пойдем, покормлю. Голодная же поди. – Сказал тихо.

Я вяло отмахнулась.