Гостья лесного князя. Найти тебя. Том 2

– Это Радомир нашёл! А где мама? Здесь? – высказалась, а сердце снова замерло, не готовое отринуть ту мысль, с которой я как – то сжилась в эти две недели. Трудно было поверить, что отец всё-таки нашел маму, но еще труднее было разочароваться в этом известии.

– Спит, доктор велел обязательно спать днём. Она в положении, – последнюю фразу папа добавил шепотом и с гордостью. – И чего же мы стоим? – улыбнулся, жестом руки снова показывая, что нужно подниматься наверх.

– Бабушка Ксения болеет? – вставила своё слово немного осмелевшая Ксюшка, – почему она спит?

– Потому что, – папа нагнулся, подхватил на руки девочку, подкинул в воздухе, поймал и рассмеялся, – потому что у тебя скоро родится тётя или дядя!

От всех этих новостей у меня голова едва не закружилась, но вместо того, чтобы зайти в свою старую комнату или устроить детей и нас самих с мужем, папа повел всех к маме. Однако Радомир благоразумно остался за дверями вместе с Ксюшей и Яриком, с удовольствием расположившись в мягких креслах.

Огромная спальня с большим количеством легких тканей на высоких окнах, была очень светлой. Но не эта красота меня привлекла, а женщина, что сидела в подушках и читала книгу.

– Алекс? – спросила она, с непониманием уставившись на меня. – Кто это? – последние слова она произнесла очень тихо, – Яра?

– Родная, не волнуйся, – произнёс папа, но мама уже скинула пуховое одеяло, поднявшись мне на встречу. Лёгкая на ногу, мама почти сразу оказалась около меня.

– Мама?

И всё было, и слёзы, и объятия. И пусть я немного стеснялась, всё-таки почти всю свою жизнь я обожала свою маму, глядя исключительно на картины, а детские воспоминания были слишком размыты. И, тем не менее, я была счастлива, а папа просто сиял, украдкой смахивая скупые мужские слёзы.

А потом было знакомство с моей семьёй, и уже мама не сводила восторженного взгляда с собственной внучки, которая, не стесняясь, посылала бабушке и деду свои нежные улыбки. Даже Ярополк был доволен оказанным ему вниманием и той серьёзностью, с которой к нему обращался мой папа. Радомир галантно поцеловал маме руку, а она ему в ответ сказала, что очень рада этому знакомству…

Спать мы легли глубоко за полночь, и только дети к этому времени видели свои сладкие сны. Взрослые же разговаривали до тех пор, пока мама не уснула, прислонившись к папиному плечу. После этого решено было продолжить всё общение утром. Перед уходом родители поцеловали меня в лоб, как маленького ребенка, а папа шепнул, что мой муж весьма достойный молодой человек (будучи осведомленным о возрасте князя и о продолжительности жизни оборотней, папа правильно решил, что Радомир молод). А мама, снова прослезившись, выдала своё заключение с женской точки зрения, что, кажется, мой муж вполне достоин моей руки.

Но не всё так прошло радужно в этот день. Оказалось, что мама Марфуши умерла очень давно, ровно через месяц после того, как мои родители вернулись из Аравии. Осталось только выяснить, кто писал ответные письма, кто получал переведённые деньги. Марфа плакала, не понимая, как так можно было с ней поступить так. И если бы не Росляр, кто знает, как бы она перенесла все эти известия. Мы все были с ней, очень переживали, но это горе молодая женщина переживала глубже всех. Она и Рос, с которым подружка отныне связана навеки.

***

– Яра, – позвал меня муж, стоя за моей спиной и помогая разобрать эту прическу с бесконечным количеством шпилек, – сегодня ,когда мы с твоим отцом разговаривали в его рабочем кабинете, я видел просто гору газет и бумаг, вырезок с перепиской о тебе. А ещё целый стеллаж писем. Поиски, напрасные вымогательства денег. А ведь последнее письмо всего-то два месяца назад пришло. Они тебя искали.

– Знаешь, – отозвалась я, прислонившись своей спиной к широкой груди своего мужа, – мы с мамой столько не виделись, а мне кажется, расстались лет десять назад , не больше. Оказывается, все эти годы я так по ней скучала. А папа…ты заметил, какой он замечательный?!

– Заметил, – усмехнулся мой муж, запуская свою горячую ладонь в лиф моего платья, – но сейчас мы будем разговаривать о княгине.

– Какой? – я прикрыла глаза от удовольствия, ощущая, что и платье – то благодаря стараниям одного очень настойчивого оборотня, тихо прошелестело, упав к моим ногам.

– Той самой, что стонет от удовольствия! – шепнул мне князь, продолжая ласкать мою грудь одной рукой, по-прежнему прижимая меня к себе. Вторая же его рука лежала на моём животе, поглаживая легкими движениями.

– А она разве стонет? – нарочито возмущенным голосом переспросила я, повернувшись лицом к мужу.

– Уверен. Я слышал!

– Ничего подобного! – только и успела проговорить, а потом его губы накрыли мои и спустя какие-то три минуты мы уже лежали на кровати, сравнивая, где мягче тут или у нас… И стонала, и вскрикивала, конечно же, как без этого, ведь любимый не успокоится, пока не добьётся желаемого результата.

Глава 15. Эпилог. Разложить по полочкам

Ярослава

На другой день, когда мы сидели в гостиной и пили чай, обсуждая планы на ближайшее время, папе принесли письмо от императора, который приглашал их с мамой непременно быть к ужину. Нам с мужем, как видному представителю соседнего дружественного государства, принесли отдельное приглашение, в которое, конечно же, золотыми буквами была вписана и я, тем самым подчеркивая наш статус.

Марфуша с Росом уехали в замок, мы же к ним должны были присоединиться только завтра. Папа написал письмо местному управляющему, чтобы тот выделил комнаты для Марфы и её мужа , чтобы все были к их услугам. Но на самом деле не стеснение находиться рядом с моим отцом и мамой владели подругой. Ей хотелось навестить заросшие могильные холмики, под которыми и нашли своё упокоение её родители. Забегая вперед, хочется сказать, что виновных в таком страшном подлоге нашли быстро. Оказалось, в замке у отца прислуживала женщина, чей брат работал в почтовом отделении.

Служанка писала письма от имени матери, а заодно получала на почте деньги за умершую кухарку, расписываясь в бумагах, которыми заведовал собственный брат. Именно поэтому до сих пор никто не понял, что девушки живы. Ведь в тех редких весточках, что посылала Марфуша, были указаны очень недвусмысленные намёки на спасение беглянок, а читающий чужой человек этого просто понять не мог. Виновных сдали в местное полицейское управление, где для них тут же нашлись свободные камеры.

– Пап, – спросила я, погладив отца по предплечью, – а откуда Август о нас узнал?

– Я сегодня с самого утра должен был бы быть у него, но… – усмехнулся отец, поцеловав меня в макушку, – а потому послал записку. Август все эти годы очень корил себя за своих нерасторопных слуг, что не успели тебя оповестить. Двое даже лишились работы, как невнимательно исполняющие императорскую волю.

– И, тем не менее, это оказалось для меня просто спасением, – произнёс мой муж, пересаживая Ксюшу и Ярика со своих колен на диван. Дети почти адаптировались, но всё-таки ещё чувствовалось стеснение, но это не проблема, привыкнут.

– Сегодня день прошений, – пояснила мама, поставив аккуратную фарфовую чашечку на низкий столик, – а император без твоего отца редко когда его проводит.

– День прошений? – заинтересовался Радомир, – это как? Милость правителя только по особым дням?

– В этот день император принимает сам, – тут же с охотой отозвался папа, наблюдая, как весёлые Ксюша и Ярополк покидают гостиную, – но не всех, конечно же, а только тридцать человек из купцов, обедневших дворян, которых обычно принимают, выслушивают, но не сам Август. Жалобы, прошения, обычное дело. Но подобные действия элита считает проявлением милости и заботы императора, что так же добавляет ему вес в глазах общественности.

– Интересная практика, – кивнул любимый, глядя на папу, а затем, словно почувствовав мой настрой, подмигнул мне. Я перехватила мамину улыбку, направленную в нашу сторону и зарделась.

У нас с мужем с собой были не только дорожные вещи, а потому мое модное платье и великолепный костюм Радомира, состоящий из камзола и брюк, весьма удачно мы прихватили с собой. Надев свои заграничные наряды, мы с мужем оглядели друг друга и остались довольны. А вот детей оставили дома, пообещав завтра съездить прогуляться в столичный парк, покататься на каруселях, а заодно посетить какое – нибудь местное кафе, а еще лучше детский театр.

***

Ничего не изменилось во дворце императора Августа. Всё та же роскошь, блеск люстр и хрусталя, позолоченные рамы картин и мягкий ворс ковров…

Слуги и посетители, что попадались нам навстречу, учтиво кланялись, с интересом рассматривая моего мужа. И выглядел он обыкновенно для рослого мужчины, но вероятно эти люди могли отличить оборотня от обычного человека, а ещё если рядом герцог Белтонич, то фигура статного незнакомца у многих вызывала особый интерес.

– Долго сегодня Август заседает, – заметил папа, махнув в ответ рукой спешащему мимо напомаженному вельможе. Я его не узнала, возможно, приглашенный приезжий.

– День прошений раз в месяц? Или реже? – поинтересовался мой супруг, хмуро взглянув на какого – то прошедшего мимо нас франта, бросившего в мою сторону заинтересованный взгляд. Этот самый незнакомец вдруг вспыхнул и отвернулся. Я скосила глаза вниз, успев узреть внушительный кулак Радомира, а кое – где даже торчали когти! Сдержав улыбку, обратилась вся во внимание.

– Раз в три месяца, – отозвался ничего не увидевший папа, снова отмеряя шаги по мраморным ступеням.

Мужчины тихо беседовали, а мы с мамой просто молчали, наслаждаясь такой стороной нашего общения. Мрамор и ковры под ногами, мрамор и картины на стенах….От нелепой роскоши не рябило в глазах ,всё здесь было изысканным и со вкусом. Я протянула руку , пытаясь прикоснуться к холодному камню и лепнине, одновременно придерживая платье, чтобы не наступить на него, а Радомир в какой-то момент предусмотрительно шел рядом…

– Ярослава? – раздалось откуда-то сверху лестницы, и я подняла голову.

Даниэль Гринвич, собственной персоной, спускался навстречу нам. В его глазах были и удивление, и радость от узнавания. Изысканно одет и красив, как всегда, но вместе с тем я с удовлетворением отметила, что моё сердечко чуть дрогнуло и тут же забилось ровно. Это просто неожиданность, не более того, так и должно быть у нормального человека. Папа говорил, что от былого состояния Гринвичей не осталось и следа, возможно, Дан и шел с приема от императора.

– Доброго дня вам, Даниэль, – произнесла я привычное приветствие, а за маской вежливого безразличия скрывая желание не встречаться, просто не пересекаться с ним.

Мой муж, как мне кажется, вовсе не забыл, как звали отца Ксюши, а потому его рука, придерживающая меня под локоток, напряглась.

– Милая, кто этот мужчина? – произнёс мой оборотень, оказавшись выше сравнявшегося с нами Даниэля больше чем на полголовы. Мама смотрела с интересом, папа слегка нахмурился, но всё-таки не вмешивался, вероятно, ожидая, чем блеснёт его драгоценный новообретённый зять.

– Познакомься, – произнесла, подарив любимому успокаивающий взгляд, – это Даниэль Гринвич, правда, чем сейчас занимается, не знаю. А это мой муж, князь Видар, – представила я Радомира.

– Мне очень приятно, князь, – заученно – учтиво отозвался Дан, слегка наклонив голову, словно подтверждая свои слова.

– А мне нет, – ответил мой муж, ухмыльнувшись.