Осторожно, женское фэнтези!

– Того, что мисс Аштон больше не учится на том факультете, – улыбнулась наставница. – Теперь она моя студентка. Вернее, скоро станет ею. Пока же у нее подготовительный курс.

– Это, – палец доктора указал на меня, – ваша студентка? Вы не шутите?

– Ничуть. Элизабет готовится к экзаменам для перевода и, думаю, прекрасно их сдаст. Девушка она умная, целеустремленная и не боится сложностей.

– Хм… Никогда не сомневался в точности ваших оценок, леди Пенелопа, но… Хорошо, если вы считаете, что мисс Аштон нужен подобный опыт, пусть идет.

– Куда? – осмелилась спросить я.

– В морг, – мрачно изрек, глядя мне в глаза, Грин.

«Ура! В морг!» – возликовала я в душе. Компания покойников казалась привлекательнее проводившего меня задумчивым взглядом целителя.

Наставница провела со мной короткий инструктаж, снабдила блокнотом для конспекта и салфеткой, пропитанной чем-то с резким цитрусовым запахом, и отвела в расположенный в подвале морг. В прозекторской уже лежал подготовленный к вскрытию труп молодого человека лет двадцати. От мысли, что это кто-то из студентов, стало не по себе, но потом я вспомнила слова леди Райс о том, что его откуда-то привезли, и успокоилась. Хотя странно, что в лечебницу привезли уже умершего человека.

Странность эту разъяснил доктор Кленси, приятный мужчина лет пятидесяти, совмещавший обязанности хирурга и патологоанатома. Оказалось, юношу везли издалека, еще живым. Умер он в дороге, и причину смерти сейчас нужно было установить. Доктор предполагал перитонит – на это указывали симптомы, описываемые сопровождавшими больного в лечебницу, и некоторые внешние признаки, – но предположение нуждалось в подтверждении.

Помимо меня в прозекторской присутствовало двое старшекурсников. Их, обрядив в халаты и плотные фартуки, допустили непосредственно к столу и позволили ковыряться во внутренностях, потому на меня, скромно стоящую в сторонке, они смотрели как на пустое место. Зато доктор, вероятно, выполняя просьбу леди Райс, обо мне не забывал. Объяснял, рассказывал, показывал.

Корректный и доброжелательный, он производил впечатление хорошего специалиста и хорошего человека. Наверное, потому и вскрытие, в итоге подтвердившее его выводы относительно причин смерти, я пережила без проблем. Правда, было несколько особо неприятных моментов. Тогда я жмурилась, прижимала к носу салфетку и несколько секунд слушала размеренный голос доктора, призывавший меня обратить внимание на структуру и цвет тканей или расположение сосудов, после чего открывала глаза, смотрела, запоминала и записывала.

– Вы молодец, – похвалил меня доктор Кленси, когда все закончилось. – Еще несколько раз понаблюдаете – и можете сами браться за скальпель.

Так далеко я в своих мечтах не заходила, но за комплимент поблагодарила и от чашечки чая в приватной обстановке не отказалась. Мне понравился этот уравновешенный джентльмен с интеллигентной бородкой и улыбчивыми голубыми глазами. Понравились добрые шутки, ничуть не похожие на тот циничный стеб, что обычно приписывают патологоанатомам, а в его приглашении не было ничего двусмысленного: время приближалось к обеду, позади выполненная работа, впереди еще полдня, и может случиться, что на чай уже не останется времени.

Кабинет доктора Кленси располагался в левом крыле лечебницы, тогда как кабинет леди Пенелопы – в правом, и я решила, что не стоит бегать туда-сюда, чтобы предупредить наставницу о короткой отлучке.

– Входите, мисс Аштон, входите, – пригласил меня внутрь радушный хозяин. – Сейчас вскипятим воды. Чашки здесь… Овсяное печенье?

– С удовольствием.

– Скажите, Элизабет, вам нравятся кошки? – спросил доктор.

– Конечно! У меня…

…замечательный котяра дома, но рассказывать об этом не нужно.

– Хотите поглядеть на котят, пока закипает чайник? – предложил мужчина, не обратив внимания на оборвавшуюся на полуслове фразу.

– У вас котята? – удивилась я. – Здесь?

– В соседней комнате. Доктор Грин не позволяет держать их на виду. Назвал мерзостью.

– Он и к людям не слишком добр, – пробормотала я.

– Пойдемте, – поманил меня хозяин.

К кабинету, как и у леди Райс, примыкала маленькая комната для отдыха, но если у наставницы это было скромно обставленное помещение – шкаф, кушетка, небольшой столик, – то интерьер личного уголка Кленси напоминал убранство кукольного домика. Занавески с оборочками, лаковые миниатюры на стенах, в креслах – украшенные цветной вышивкой подушки.

– Вот они, мои хорошие, – с умильной улыбкой доктор указал на накрытый клетчатой скатеркой стол у стены.

Там на маленьких стульчиках сидели два игрушечных котенка, судя по галстуку на одном и кокетливо сдвинутому на ухо бантику у другого – мальчик и девочка. На круглом столике между ними стоял миниатюрный чайный сервиз. Лапка мальчика тянулась к чашке, а девочка придвигала к себе блюдце с бумажным пирожным.

– Так вот какие у вас котята! – рассмеялась я.

Потянулась, чтобы погладить зверюшек, и замерла, поняв, что никакие это не игрушки. Это… мерзость!

– Вам нравится? – напрашивался на похвалу Кленси.

– Очень, – я заставила себя улыбнуться. И руку не отдернула – коснулась бантика на голове девочки.

– Тонкая работа. Они же такие маленькие. Представляете, как сложно снять шкурку без повреждений?

Представила. И прокляла свое слишком живое воображение.

Наверное, странно после того, как при мне только что «выпотрошили» человека, сокрушаться о судьбе зверят, попавших в руки таксидермиста. Но тот человек был уже мертв, и вскрытие – необходимая процедура, а котята… Чучело убитого на охоте медведя или волка не впечатлило бы меня так. Но это же котята! Не трофей, которым можно похвастать, не диковинка – просто котята!

Сама не знаю, как смогла после пить чай и слушать о тонкостях создания подобной «прелести», об обработке шкуры ядами, изготовлении каркаса и сложностях выбора набивочного материала. С чашкой в руке – увеличенной копией той, что стояла перед котенком-мальчиком, – чувствовала себя набитым соломой чучелом и отчаянно завидовала Грину, который на правах главного здесь мог, не стесняясь, высказать все, что думает о таком интересном хобби.

Я встретила его, когда, вырвавшись наконец от Кленси, шла к кабинету наставницы.

– Неважно выглядите, – заметил он с издевкой. – Не понравился наш морг?

– Морг? – переспросила я отстраненно. – Нет, в морге все прошло хорошо. Мне не понравились котята.

– О, котята, – с пониманием протянул Грин; даже неприязни в обращенном ко мне взгляде поубавилось. – А что за ерунду вы несли о книге?

– Я пишу о драконах, и она мне нужна, но, если вы ее вернули, спрошу еще раз в библиотеке, – постаралась я замять тему.

– Пишете о драконах? – переспросил целитель, приблизившись, и холод пробежал у меня по спине. – В рамках учебной программы или по личному почину?

– В рамках. Простите, мне нужно к леди Райс.

Да, я постыдно сбежала и до вечера боялась выйти в коридор. Не знаю почему.

После того как лихо началась моя жизнь в новом мире, когда ежедневно случалось что-то, ставившее все с ног на голову, неожиданное затишье и радовало, и пугало. И удручало отсутствием каких-либо результатов.

Учеба понемногу продвигалась; с остальным же было совсем плохо.

Расследование зашло в тупик. Мы собирались по вечерам в библиотеке или встречались в парке, но обсуждать было нечего. Отношения с Оливером развивались не лучше. Точнее, не развивались. Я приходила к нему, мы шли в гимнастический зал или говорили в его кабинете, но и магия, и милорд Райхон оставались для меня недоступны.

Если с потерей дара я еще могла смириться, то равнодушие Оливера убивало.

Да, я все-таки увлеклась им. А он… Он был вежлив, даже приветлив, улыбался чаще, и от его улыбки меня бросало то в жар, то в холод, но я отдавала себе отчет в том, что это лишь новая тактика, чтобы стабилизировать мое эмоциональное состояние, как он сам обозначил цель наших занятий.

Так прошла неделя.

Учеба утомляла. Расследование удручало. Безответная влюбленность рвала душу.