Вэй Аймин. Книга 2

– Так точно, – раздался дружный ответ.

– Свободны, – кивнул он.

Подчинённые разошлись. Шилан задержался, рассматривая карту.

– Что? – спросил его И дзяндзюн.

– Когда я исследовал местность, – начал Шилан, – эту территорию, – он указал на карте склон, где он повстречал синеглазого мальчишку, – я плохо изучал. Здесь не было особо никаких укреплений и патрулировали только изредка отряды вэйцев. Здесь, – он указал на склон, – должна быть тропа на ту сторону перевала. И дзяндзюн, разрешите перед началом действий разведать силы врага, пройти по тропе на ту сторону склона…

– Должна быть тропа? – удивился И дзяндзюн, – ты её видел?

– Нет, – покачал отрицательно головой Шилан.

– Тогда откуда про неё знаешь?

– Э… – Шилан замялся, не зная, что ответить, – я… по тому, как тут расположены разрушенные дома шаньцев, я предположил…

– Предположил, – И дзяндзюн покачал головой, – то есть ты никогда её не видел и не знаешь точно есть ли она?

– Нет, не видел, но… один из пленных обмолвился, а я понимаю по-вэйски. Кроме того разведать обстановку…

– Достаточно, я понял, – прервал его дзяндзюн, – даже если есть такая тропа, её придется искать, на это может уйти уйма времени. К тому же этот пленный мог наврать, даже завести в засаду… Если мы будем тянуть время, может подойти подкрепление, противник может основательно подготовится к нападению. Мы не должны терять инициативу.

– Я могу взять несколько человек и проверить, – продолжил настаивать Шилан. – Используя армию нельзя пренебрегать хитростью[54 - ???? bing b? y?n zh?, аналог: «На войне все средства хороши» (досл. «Солдат никогда не чурается обмана»).].

Несмотря на всю браваду и самонадеянность, И дзяндзюн был опытным военным. Он не стал ругать молодого подчинённого за его вольность и самонадеянность.

– Хорошо, – кивнул он, – я видел как ты сражаешься. Если бы не твоя отвага, я бы мог подумать, что ты отлыниваешь от службы и не желаешь завтра выступать со всеми… ступай, возьми людей, сколько тебе нужно, и еще этого пленного и поищи свою тропу. Даю тебе один день. Если ничего не обнаружишь – к вечеру возвращайся. Твоя тысяча остается в резерве.

– Слушаюсь, – кивнул Шилан.

Он вышел из шатра И дзяндзюна, направился к пленным, указал на Хей Яна и приказал доставить его к себе в расположение его тысячи. Вернулся к себе в шатер, приказал своим дувеям готовиться к выступлению, и объяснил, что получил особое задание от И дзяндзюна. Когда привели Хей Яна, Шилан вызвал приставленного к его тысячи дайфу и приказал позаботится о раненом.

На рассвете, не дожидаясь церемонии приношения жертв, ему всегда претила эта часть поклонения богам, он, в сопровождении тридцати солдат, выехал из своего лагеря и направился в сторону, где расстался с синеглазым мальчишкой.

Разделив солдат на группы по пять человек, Шилан, указав направления, распорядился искать тропу, по которой можно было бы пересечь хребет. Почти весь северный откос гор на границе Иншань был очень крутым. Единственный перевал, пригодный для перемещения через склон был занят солдатами Вэй. Сам хребет был не таким уж и высоким, верхушки гор покрывались снегом только на два-три месяца. Но снегопады били настолько обильные, что весь перевал был недоступен все эти три месяца, что создавало естественную преграду. Южная часть склона была более покатой. И если, преодолевая перевал, взойти по северной части можно было всего за день, то спускаться по южной приходилось два или три дня. Шилан внимательно изучал склон и не мог даже ориентировочно сказать, в каком месте Хей Ин – тот синеглазый мальчишка и женщина, которую они остановили, могли пройти. За день он и его люди объездили все окрестности, но так ничего и не нашли. Вечером пришлось ни с чем возвращаться в лагерь.

Уже подъезжая к лагерю Шилан понял, что стряслось что-то неладное. В лагере была суматоха, солдаты беспорядочно бегали, дувеи кричали, пытаясь организовать хоть какое-то подобие порядка.

– Что произошло? – спросил Шилан одного из солдат.

– Никто ничего не знает, – ответил тот. – С утра отряды ушли в гору, но к вечеру прибыли всадники, потребовали подкрепление и всех дайфу и ишенов, которые были в лагере.

– На заставе дали отпор? – не удивляясь, спросил Шилан. – Этого и следовало ожидать. Но почему такая паника?

– Не просто отпор, – вскинул брови солдат, – те, кто вернулся с перевала, те счастливчики, которым удалось уйти, говорит, что там земля ходила ходуном, клубы черного дыма поднимались, грохотал гром и молнии убивали людей.

– Гром? – удивился Шилан, – какой гром… молнии? Небо абсолютно…

Он не стал дальше расспрашивать, быстро пошел в сторону главного шатра И дзяндзюна. Шилан зашел в шатер, И дзяндзюн, весь в черной гари и копоти, стоял у стола с картой и изучал её. Больше в шатре никого не было. И дзяндзюн поднял глаза. Увидел вошедшего Шилана, подозвал его. Шилан прошел к столу, поклонился.

– Ну, что? – спросил И дзяндзюн, – нашел свою секретную тропу?

Шилан отрицательно покачал головой. Дзяндзюн прочистил горло.

– До сих пор першит, – сказал он.

– И дзяндзюн, что случилось?

И дзяндзюн опустил глаза, еще раз кашлянул, вздохнул, пожал плечами, покачал головой.

– Не знаю, – ответил он, – я больше двадцати лет служу давану, повидал такие сражения, тебе и не снилось, но то, что я увидел сегодня…

– Солдаты говорят гром, молнии… – с недоверием начал Шилан.

– Солдаты много чего говорят, – он задумался, почесал подбородок. – Моё предположение – какое-то секретное оружие, о котором мы никогда не слышали и духом ничего не знаем. Поверь моему многолетнему опыту… То, что я вышел из этого ада живым – воля богов.

– Оружие?

– Мы всего за половину шичень потеряли тысячу солдат. Все те, кто сегодня ушел на перевал, там и остались. Я чудом выжил.

– Какие наши действия? – спросил Шилан.

– Выносить раненых, держать оборону, не давать противнику вернуть то, что мы захватили, дождаться подкрепления. Единственно, что я не могу понять, почему они не воспользовались этим оружием, когда мы зачищали район реки Дофа.

В шатер вошел дувей, доложил, что начали прибывать раненые. И дзяндзюн кивнул.

– Твоя тысяча была в резерве, распорядись, чтобы они подключились к переносу раненых.

– Слушаюсь, – Шилан поклонился.

– И еще, – И дзяндзюн остановил Шилана, – ни слова об этом оружии. Я могу ошибаться. Слишком всё …

– Слушаюсь, – кивнул Шилан.

Следующую ночь и весь день Шилан и его люди выносили с перевала людей. То, что увидели они на перевале, невозможно было описать словами. Трупы людей с оторванными руками, ногами, головами; внутренности, вывороченные наружу; ямы выкорчеванной земли, копоть и запах гари и паленой плоти. Что могло сотворить такое? Люди терялись в догадках.

К ночи, вернувшийся с перевала и тут же вызванный в шатер И дзяндзюна, Шилан получил приказ: взять двадцать солдат и попытаться разведать, что происходит в крепости на перевале, каковы силы противника, готовится ли он к наступлению и, по возможности, узнать, что применил противник накануне на перевале, что привело к таким потерям.

Шилан, почти двое суток на ногах, без отдыха и сна, взяв двадцать солдат, ночью направился в гору в сторону крепости. Идти пришлось больше двух шичень. Весь день он и его люди разбирались с трупами и ранеными, которые в основном спускались сами или перевозились повозками с перевала. На территорию рядом с крепостью он не заходил. Поднявшись к перевалу и остановившись на расстоянии более полёта стрелы он приказал своим людям рассеется, спрятаться за деревьями. Перед ними, вплоть до стен крепости, с её сторожевыми башенками и воротами, простиралась поляна полностью усеянная трупами солдат. Поляна с одной стороны обрывалась крутым склоном, лишь несколько деревьев, специально оставленных, чтобы корнями удерживать землю от обрушения, обрамляла её. С другой стороны, вплоть до скал, рос редкий сосновый лесок.

С момента, как И дзяндзюн приказал остановить наступление и отступил вниз к лагерю, никто из шанцев сюда не решался заходить. Людей обуял животный страх. И только теперь Шилан понял почему: он видел поля сражений, усеянные трупами, испещрённые стрелами, залитые кровью, но здесь… земля была выворочена, ямы с разорванными человеческими телами вокруг них, почва, черная от гари и крови. Те единицы, которым посчастливилось вернуться в лагерь, говорили, что сражение длилось считаные мгновения. «Мы даже не поняли, что произошло, – говорили они, – нас подпустили к крепости, ни одной стрелы не было выпушено, а затем на нас полетели металлические шары, которые падали с неба, шипели, а потом с грохотом разрывали людей на части».

С двух сторон от крепости нависали скалистые, крутые склоны гор. Если обойти поле перед крепостью и вскарабкавшись по одному из склонов, влезть на одно из деревьев, чуть выше сторожевых башен, то был шанс увидеть, что творится за стенами крепости. Шилан приказал солдатам оставаться на месте, сам же, пригнувшись к земле, быстрыми перебежками, крадучись пошел вдоль кромки поля. За ним последовало пятеро. Он оглянулся и сделал жест рукой, чтобы они возвращались, но те пятеро, среди которых был и Юй Мин, лишь подошли ближе. Юй Мин начал что-то говорить, но был прерван свистом, раздавшимся со стороны крепости. Чуть поодаль, совсем недалеко от двух деревьев, у которых остановился Шилан, они услышали хлопок, как будто что-то упало, послышалось шипение. Шилан огляделся: шагах в семи от него, на земле лежал небольшой черный шар и к нему по шнурку подбирались огненной змейкой искры пламени.

– Как это сюда долетело? – начал говорить Юй Мин. – Мы же так далеко от стен крепости.

Он попытался подойти ближе и рассмотреть предмет, но Шилан, которого внезапно обуял какой-то животный страх перед неизвестным, отпрянул от предмета и потащил Юй Мина его за собой. В следующее мгновение раздался оглушительный грохот, земля взлетела кубарем, Шилан почувствовал, что что-то подкинуло его в воздух. Он очнулся спустя несколько мгновений на земле, в нескольких шагах от того места, где он только что стоял. Над ним чернело ночное небо, в ушах стоял гул, как будто его оглушил огромный медный колокол. Он попытался приподняться, но жуткая боль просто сокрушила его. Он приподнял голову, посмотрел на своё тело: вся грудь, живот представляли из себя какое-то кровавое месиво. Он приподнял руку, попытался прикоснутся к своим доспехам, но тут же от боли потерял сознание.