Как хлыст. В душе, в сердцах не тот уж я,
Гордыни позабыт – тот круг
В котором вечно я кружился,
Жил, дышал, смотрел я в мир,
И праздно я, не думал, не роптал.
Спросил я безутешную:
«Чем я могу помочь?»
В глазах: тоска смиренная,
В ответ: «Верни мне дочь!»
Склонясь над тельцем крохотным,
Губами я приник ко рту, вдохнул,
Жизнь пламенем взвилась,
Но в самый миг – боль в чреслах
И бессилие, разверзся свод небес:
Как факел – синим пламенем сгорел
И крыльев нет. Воскрес. Спросил:
«За что же так? Я лишь хотел помочь!»
Но строг закон: мир бренный тот
Оставь иль будь готов.
Простишься ты с бессмертием.
Решил? Так поживи
Среди людей без имени,
Без крыльев, без души.
Разорвана, рассеяна в веках
Судьба моя. Душа моя бессмертная,
Сплету ли нити я?
Когда-нибудь и где-нибудь
Найду ли я тебя? Иль жизнь моя
Сакральная, звеня, стекла, ушла
Сквозь пальцы, как водица
Стекает и журчит.
Сверкает в каплях радугой
И память теребит.
Я не жалеть о прожитом,
Не плакать о былом,
Пришел в ваш мир смеющейся,
Уйду – как грянет гром.
Лишен я здесь бессмертия и сил
Помочь могу, лишь опытом
И знанием. Как песня на ветру,
Пою о вечном, о былом,
Несу завет веков, в ваш мир,
Что стал так дорог мне,
Что въелся в плоть и кровь.
Павел замолчал. Минмин вздохнула, задумчиво произнесла:
– У этого стиха какой-то смысл… я так понимаю – это твоя судьба?
Павел уклончиво кивнул.
– Что ты хотел сказать этим стихом?
– Что сказать… – он задумался. – Пожалуй, он получился немного напыщенным.
– О! – только и вымолвила Минмин, затем кивнула, – пожалуй.