Богу молятся и ждут,
Что поможет им с небес.
А ведь ждёт их Божий суд,
Что попутал всех их бес.
Так в молитве просим мы:
Хлеб насущный на день сей
Дать нам. А не злата тьмы
И погибели своей.
Щедр Бог, и справедлив.
Любит и прощает нас.
Но в коварстве уличив,
Беспощаден станет враз.
Злато душу не щадит.
Для неё оно – злодей.
Бог за это не простит,
Хоть слезами всё залей.
Образумьтесь, время есть
Жизнь всю заново начать.
И вернёте себе честь,
Сняв бесовскую печать.
Помогайте возродить
Школы, здравницы, сады.
Помните – добро творить,
Сохранит Вас от беды.
Две трети сентября прошло
Две трети сентября прошло,
А лето всё ещё в разгаре.
На осень благо снизошло
И потому оно в «ударе».
И всё ещё цветут цветы,
Над ними бабочки порхают.
И запахи на полверсты
От тех цветов благоухают.
И как же дышится легко.
Воздух душистый и пьянящий.
Воздействие так велико,
Он врачеватель настоящий.
Душа ликует от сего.
И ей не верится, что осень.
И слышать она ничего,
Никак, о ней не хочет вовсе.
Хотя и осень хороша
С её убранством золотистым.
И опадая не спеша,
Листва кружит ковром цветистым.
Но, в ноябре вместо листвы
Снежинки робкие закружат.
А листья все почти мертвы,
Промёрзшие о лете тужат.
Осень раздела донага
Растения совсем не просто.
Зима укроет их в снега,
Согреет до весны, для роста.
Они распустятся весной.
Воскреснут все для жизни новой.
В спирали той, очередной
Жизнь будет вновь у них здоровой.
Длиною в пять десятков лет
Давно уж мамы моей нет.
Но след в душе остался.
Длиною в пять десятков лет.
И болью отозвался.
Утрата слишком велика,
Она не выносима.
И от того как же тяжка,
Совсем не поправима.
Исправить ничего нельзя.
Всё в прошлом. Там осталось.
И в памяти, как бы скользя,
Былое всё промчалось.
Мгновенно, словно сериал.
Всплывали кадры ленты.
И кадр за кадром исчезал,
И все его моменты.
И мама в кадрах проплыла,
Как нежное виденье.
Я рада, что она была,
Хоть на одно мгновенье.