Под одним небом

Спать Лизе тётка Марфа определила на лавке у печки, хорошо, что с одеждой у девушки проблем не было, да и деньги имелись. Решили, что зиму продержатся.

Правление колхоза Лиза нашла бы с закрытыми глазами. Еще вечером тётка сказала, что под него заняли дом Федора Распутина. Ворота, передний двор, конечно переделали, но, ступив на крыльцо, в сени, она как будто заглянула в детство. Здесь по углам пряталась, играя с детьми и внуками дяди Федора. У двери она нащупала засечки, вспомнила, как в то последнее лето по очереди становились, отмечая свой рост. Россыпь засечек теперь приходилась ей на уровне плеча. Дверь резко открылась, мимо Лизы прошмыгнул мужичок. Смахнув слезинки, она перешагнула порог.

О чём плачешь, красавица? – встретил её вопросом мужчина, по-хозяйски расположившийся у печи. Глаза прищуренные, казалось, в душу заглянули, хотелось прикрыться, перекреститься. Но Лиза запретила себе даже глядеть в тот угол, где всегда располагалась домашняя божница. Вместо этого пожала плечами, глядя в пол:

Напугал, ноги чуть не оттоптал.

Кто?

Тот, кто только что выскочил.

Здравствуй, Степан Федорович, – вступила в разговор Марфа Потылицына: знакомься, работницу новую тебе привела. Из Иркутска  приехала, пока у меня поживёт. Родственницы моей воспитанница, девка работящая.

Председатель колхоза взял протянутый документ, развернул, стал внимательно изучать, иногда быстро взглядывая на пришедших. Лиза с волнением  справилась, с любопытством осматривала комнату.

Елизавета Николаевна Алексеева, что вас привело сюда? – поинтересовался председатель.

Вздохнув, она принялась пересказывать историю, сочиненную вчера, пока ехала со станции в деревню. По тому, как смотрел на неё председатель, Лиза почувствовала, что он  не поверил и вспыхнула:

А говорили, что в колхозах рабочие руки нужны!

А что ты умеешь делать руками то? За скотом ходить умеешь?

Нет, я шить умею, за больными, за детьми ухаживать.

Городская?

Да, – Лиза помнила, что нужно скрывать своё деревенское прошлое, не усиливать и без того возникшее к ней подозрение, добавила:

Не могу места найти себе постоянного, надоело по углам скитаться, родители давно померли, сгорели при пожаре, я еще девчонкой была.

Выросла в детдоме?

Пробовали забрать, я сбежала, мне уж тринадцать лет было.

В школе училась? Грамоту не забыла?

Как забудешь. В няньках пока работала, книжки детям читала. Да вы проверьте, пошлите запрос в Иркутск.

Неизвестно, сколько бы еще расспрашивал Степан Федорович и какое решение он принял, если бы не ввалились в правление переругивающиеся бабы. Молча выслушав их, председатель посмотрел на Лизу:

Телята, что малые ребята, будешь помогать пока Катерине. А ты, – он обратился к другой бабе: пойдёшь с сегодняшнего дня на главную ферму.

Так Лиза оказалась в телятнике в помощницах у немногословной Катерины. Три года – не такой уж большой срок, чтоб потерять навыки выхаживания, что и как делать Лиза прекрасно помнила, но виду не подавала. Недели две поойкала, порасспрашивала Катерину, а потом втянулась. За это время никто не признал в ней распутинскую дочку, и Лиза постепенно успокоилась. Человек десять ей были смутно знакомы, видела их прежде в деревне. Большая часть людей была, видно, из приезжих. Как, например, молодой голубоглазый мужчина по имени Илья. Впервые увидев его с большими детьми, Лиза удивилась, Илье на вид было лет двадцать. Тетку Таисью она знала с детства, помнила, что она давно жила бобылкой. Ситуацию прояснила Марфа, подивившись, что мужик взял такую обузу, как малые дети. Лиза пригорюнилась, вспомнив Машеньку, к которой привязалась пока нянчилась. Где-то она сейчас? Найдутся ли у неё сердобольные родственники или придётся девочке расти в детдоме? Тетка Марфа по-своему истолковала лизину грусть.

Дети растут быстро. Год – другой пройдет, и они уже не обузой, а полноценными работниками станут. Особенно старший Мишка.

Лиза непонимающе посмотрела на тётку, та запнулась и перевела разговор.

Но пришедшей в голову идеи Марфа не оставила. Она знала, что Лизе семнадцать, а по документам все двадцать лет: давно пора было выходить замуж. Марфа в эти годы уже двоих детей имела. Вот только, где они, дети?  Старший сын искалеченным с германской войны вернулся, через год умер, младший перед революцией в город подался, за двадцать лет ни одной весточки не пришло. Марфа даже не знала, к какому берегу он прибился: белым ли, красным? Большевиков она сильно не любила, хотя виду не показывала. Перед смертью старший шепнул, что подстрелили его свои. Он летом семнадцатого за унтер-офицера вступился, досталось обоим. Его не добили только потому, что немцы пошли в атаку, вся рота была перебита. Когда очнулся в госпитале, о ранении помалкивал, выжил только потому, что очень хотел вернуться домой, обнять родителей. Думал, что дома рана затянется, выздоровеет. Не получилось. С тех пор окаменела Марфа, с чужими задушевных разговоров никогда не вела, а своих всех раскулачили в начале тридцатых. В девяти краснопольских домах жили родственники, хоть и дальние, никого не осталось. Теперь там другие люди осели. Марфу, когда началась коллективизация, не тронули потому, что брать было уже нечего. Когда в один год умерли муж и дочь, продала она всё хозяйство и перебралась на окраину в маленький домишко, оказалось вовремя успела. Когда объявилась Лиза, может и неприветливо её Марфа встретила, оттого, что зачерствела за эти годы душой, но день за днём всё больше к ней привязывалась. Марфа уже даже боятся начала, как бы девушка снова не подалась в бега, поэтому и задумалась о её замужестве. Илья ей нравился, чем-то напоминал любимца, старшенького, рассудительностью, неторопливостью. Приметила Марфа, что и бога не чурается. Как-то зашел в избу по делам и, думая, что хозяйка не видит, перекрестился на её икону. Для Марфы это много значило. Да и работник Илья был хороший, Таисьин домишко в первое же лето поправил.

Глядишь, и мне поможет, а то крыша в одном месте прохудилась, крыльцо совсем завалилось, – размышляла Марфа, строя планы: Только что-то девка моя взбрыкнула, когда я ей насчёт Ильи намекнула. Неужели из-за детей его или, может, не нравится, малорослый он. Зато лицо хорошее. Не успеешь оглянуться, как приберет его к рукам какая-нибудь из деревенских. Девок и вдов у нас в Красном Поле хватает.

От мыслей Марфа решила перейти к делу. Когда Лиза вернулась с работы, тетка  накормила её и зажгла керосиновую лампу. Сама села за прялку.