Маршрут для двоих

– Мартынова! – я вздрогнула от резкого, словно раскат грома, голоса учителя, и подняла глаза.

Софья Игнатьевна стояла прямо передо мной. Её глаза под стелами очков в стальной оправе горели недобрым блеском.

– Встань, Мартынова! О чём я только что спросила?

Учительница двинулась к столу, и Даша, воспользовавшись моментом, начала мне что-то шептать. Но я почти не слышала её – так сильно билось моё сердце.

– Тихо! – резко обернувшись, рявкнула географичка.

Мне было стыдно, что я отвлеклась. Справившись с охватившим меня волнением, я просипела:

– Извините, я не слышала.

– Дневник, – коротко скомандовала учительница.

Я покорно достала из рюкзака свой дневник и подала. Она долго листала страницы, отыскивая нужную неделю, что-то написала внутри, а потом вернула мне со словами:

– Можешь быть свободна.

В любой другой раз я бы жалостливо попросила остаться в классе, но сегодня мне не было до этого дела. Подожду звонок в коридоре.

Чтобы ненароком не попасться на глаза завучу или директрисе, я отправилась в туалет, и там, примостившись у окна, стала смотреть вниз с высоты второго этажа. На школьном дворе веселилась малышня, у них был урок физкультуры. Я с улыбкой смотрела, как они выполняют несложные задания: наклоны, приседания, прыжки на месте – и вспоминала себя в этом возрасте. Я уже тогда была влюблена. В того самого Лёшу, который стал яблоком раздора между мной и Лесей. Это была моя первая влюбленность. Во всяком случае, я не помню, чтобы до этого испытывала симпатию к кому-то ещё из мальчишек.

На перемене меня обступили сочувствующие подруги, и с ними Вася.

– Да ну её, Ритка, не обращай внимания. Она как с цепи сорвалась сегодня, – буркнула Леся.

– Ага, у самой настроения нет, дай и другим испортить, – вторила ей Даша.

И только Вася стоял рядом и молча смотрел на меня полным сострадания взглядом. Аж злость берёт!

– Ничего, девчонки. Я сама виновата. Отвлеклась, вот и схлопотала.

– А ты, между прочим, тоже молодец, – буркнула Леся в Дашину сторону. – Могла бы толкнуть, предупредить.

– Да я ей шептала, пыталась подсказать, – начала оправдываться та.

– Вот уж Даша точно тут ни при чём, – заступилась я за подругу. – И хватит об этом.

– От родителей-то не влетит? – осведомилась Леся.

Я лишь махнула рукой. География не стоит особых переживаний. Тоже мне, горе – отвечу на следующем уроке и закрою эту двойку. Но осадочек, как говорится, остался…

Дома я раскрыла сборник стихов Эдуарда Асадова и погрузилась в чтение. Поэзия была моим спасением. В грустном, подавленном настроении я всегда «питалась» стихами. Садилась и читала взахлеб. Любимыми поэтами были Ахматова, Цветаева, Дементьев и Асадов. Их романтичные строки, часто грустные, совпадали с моими внутренними ощущениями этого мира.

И вот…

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено – и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…
Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…
Вот так и вьётся эта канитель —
Легко встречаются, без боли расстаются…
Всё потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Всё потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.

Я прочла это стихотворение и отложила книгу. Закладка была именно на этой странице, поэтому я и начала с него, но… Как точно оно попало в цель! Это же именно то, что я сейчас чувствую! Именно то, что меня так беспокоит, хоть я и пытаюсь заставить своё сознание забиться в угол и помалкивать.

– Как много тех, с кем можно просто жить… Быть рядом… но при этом не любить, – повторила я полушепотом особенно запавшие в душу строчки.

А может быть, это знак? Может, ну его, этого Васю? Вот позвоню сейчас и отменю нашу встречу!

Но внутренний голос подсказывал мне, что это непорядочно. Сначала обнадёжила человека, пообещала прийти, а потом… Нет, нужно сходить. Только один раз. И больше никаких ложных надежд! Если он снова будет приставать ко мне со своими просьбами личного характера, я просто скажу, что думаю.

На встречу с Васей я собиралась тщательно. Всё-таки это культурный поход в кинотеатр, и мне хотелось выглядеть подобающим образом. Достав из шкафа белое платье с неглубоким декольте и ажурным поясом, я приложила его к фигуре и посмотрела в зеркало. Хорошо. Только вот в школу носить это платье не годилось – слишком уж маркое. А вот пойти в кино – самое то.

Волосы я оставила распущенными. Лишь пряди у висков собрала с двух сторон под заколку. Получилось элегантно. С макияжем тоже не заморачивалась. Меня вполне устраивало то, что подарила природа. Я лишь подкрасила губы и пару раз тронула тушью ресницы. Порядок.

Уже у порога, проверяя наличие в сумочке ключей, денег и проездного, я вспомнила одну очень важную деталь. Аромат!

Духами я не пользовалась, поэтому своей парфюмерии у меня не имелось. Зато я знала, где хранится мамина. Вряд ли что-то случится, если я один раз воспользуюсь её любимым ароматом. Тем более что у неё духи были не стойкие и ядреные – так, что голова кружится, – а нежные, приятные, с нотками ванили. Очень даже подходящие к моему образу.

Когда я наконец вышла из дома, время катастрофически поджимало, и я помчалась к остановке, мысленно призывая троллейбус приехать быстрее.

Он словно услышал мою мольбу и появился за поворотом. Но вот досада: до остановки мне оставалось ещё добрых метров тридцать, не считая того, что нужно перебежать дорогу. Я прибавила скорость, понимая, что следующий троллейбус придется ждать как минимум минут десять, а это лишняя трата драгоценного времени, которого у меня итак почти не осталось.

Наплевав на правила дорожного движения, не добегая до пешеходного перехода, я осмотрелась по сторонам, готовясь бросится через дорогу. Пропуская черный автомобиль неизвестной мне марки, я уже ступила на край бордюра, как вдруг из-под его колес меня окатило водой. Надо же было такому случиться – единственная лужа в городе, где уже неделю не шёл дождь, и вот, пожалуйста, я стою уже не в белом платье, а в крапинку. Как далматинец.

От жалости к самой себе я готова была расплакаться. Мой внешний вид теперь оставлял желать лучшего, а платье было безнадежно испорчено. Влажные салфетки, прихваченные мною на всякий случай тут явно не помогут.

А троллейбус уже закрыл двери и отъезжал от остановки, так и не дождавшись меня. Катастрофа!